Книга о путешествии писца Наара

– Теперь по делу. Скажи мне, что ты слышал о гладиаторских боях, что иногда в прежнем гимнастиконе устраивает Закхаль? – Кедир испытывающе посмотрел на друга. Именно испытывающе, потому что честно отвечать на такой вопрос согласился бы не каждый. Сарбэл сдвинул брови и хмуро посмотрел на Кедира.

– Зачем ты задаешь мне такие вопросы? Сам ведь хорошо знаешь, что участие в гладиаторских боях незаконно. А я зарабатываю ремеслом наёмника только в тех рамках, которые позволены Уложением Империи. Святая буква закона не может быть нарушена, спроси у своих друзей, они мне об этом расскажут ещё лучше, чем я. – Сарбэл перестал хмуриться и уже с улыбкой посмотрел на писцов.

– Согласен, дорогой друг, с каждым словом твоим согласен. Ещё я знаю, как ты уже лет с девяти проникся священным трепетом к букве закона и с тех пор этот трепет тебя не отпускает. Я даже скажу, что больше тебя, его чтут только хранители закона, следящие за его соблюдением жителями Империи. Те самые хранители, которые не пропускают ни одного гладиаторского боя и делают едва не самые высокие ставки среди зрителей. – Весь этот монолог своего собеседника Сарбэл делал вид, что увлеченно рассматривает свой меч и сдерживал смех.

– Ладно, основное, похоже, ты и так знаешь. Спрашивай, я отвечу. А зачем тебе вдруг понадобилось это вообще?

– Постой. Обо всём по очереди. Ты знаешь, кто участвует в этих боях? Только люди? Или животных он тоже стравливает?

– И люди, и животные и людей на животных натравливают, и животных на людей. Бывает, одного против десятерых могут поставить, а могут толпы бойцов стравить. Зависит от того, что хочет Закхаль гостям показать. Ну и, конечно, как он к тебе относится, если вдруг так случится, что он тебя знает лично. Но это бывает редко.

– И часто кто-то из бойцов гибнет во время боя? Ведь, как я слышал, толпа решает оставить бойца жить или нет.

– Да, ты правильно слышал. Но толпа почти всегда одержима убийством. Закхаль иногда пытается спасти проигравшего. Особенно, если тот хороший боец, но это ему редко удается. Толпа жаждет крови куда больше, чем те, кто сражается на песке арены. Кроме того, часто бывают такие бои, когда победитель не может дать толпе насладиться унижением проигравшего и сам наносит тот удар, что лишает жизни.

– И что, у толпы нет любимцев? Неужели она жаждет крови всякого, кто выходит на бой?

– Честно скажу, я не знаю ни одного бойца, кто бы был любим всеми.

– А кто в толпе? Кто зрители?

– О! Зрители… Часто там можно увидеть тех, кого называют «лучшие люди» города. Члены Синклита провинции, купцы, первосвященник, библиотекари. Кстати, только там можно увидеть самых дорогих куртизанок Наппара. Словом, как ты уже сказал, там будут многие из тех, кто должен следить, чтобы такие вещи не происходили. Встретишь их в городе – все почтеннейшие люди. Но у арены они все будто одержимы.

– Да, ты что-то очень неприятное рассказываешь. – произнёс Кавэд.

– Это всего лишь ответы на твои вопросы, а приятные они или нет – от меня не зависит.

– Вы говорили что-то о животных, будто их тоже на арену выпускают. Что за животные? – Наара тоже заинтересовал рассказ Сарбэла.

– Звери там бывают разные: огромные медведи, едва не в три человеческих роста, быки, змеи, гигантские обезьяны. Иногда бывают диковинные чудовища: полузмеи-полулюди – гехены, кентавры… – писцы посмотрели на Кедира. Тот оставался, совершенно, спокоен, по крайней мере, внешне. – У Закхаля много чудес припасено, об этом легенды ходят.

– Так, теперь мне очень важно знать следующее: скажи, то, о чем ты рассказываешь, ты видел сам или ты пересказываешь рассказы других? – Кедир вновь вернулся в разговор. Его собеседник ответил не сразу. Он немного помолчал, будто решался, говорить или не говорить. И решился:

– Три боя я видел сам. О нескольких десятках мне рассказывали. Так ты скажи, зачем вы меня допрашиваете? Неужели сам решил в гладиаторы пойти? Знаешь, может, платит Закхаль за это не плохо, но жизнь ведь всё равно дороже стоит. Или ты не для себя узнаешь?

– Для себя. Бой через три дня. И я не знаю, что меня ждет.

– Неожиданно, Кедир. Очень неожиданно. Что тебе ещё сказать?

– Да ты ничего и не говори. Я сам спрошу. – похлопал приятеля по плечу Кедир. – Велики шансы не вернуться с арены?

– Велики. – После этих слов, на несколько секунд, воцарилось молчание. – Впрочем, не переживай. – Продолжил Сарбэл. – ты отличный воин, каких мало. Я очень слабо верю в то, что Закхаль захочет тебя убить. Это было бы глупо. Он захочет от тебя, скорее всего, зрелищных боев, тяжёлых и жестоких. Вот, пожалуй, к чему тебе следует быть готовым. Кроме того, я в эти три дня, которые остались до боя с радостью составлю тебе кампанию в тренировках. Или ты будешь тренироваться с ними. – Сарбэл посмотрел на писцов.

– Благодарю тебя. Нет, не с ними, хотя каким-то приёмам их можно было бы научить. Особенно монаха – из него мог бы получиться неплохой воин.

Тренироваться начали сразу после разговора. Кедир и его друг были из тех счастливых людей, что не откладывали дела «на потом», ведь «потом» или «завтра» не существует. Человек живёт в «сейчас». И «завтра» наступает только когда превращается в «сейчас». Многие неприятные дела можно отложить, но из нельзя избежать. Хотя в данном случае тренировка была именно тем, чего Кедиру хотелось. Кавэд и Наар остались в тренировочном лагере и тоже приняли участие в тренировках. К их удивлению, многие из тренировавшихся, стали к ним подходить и подсказывать приёмы борьбы, драки на мечах. Никто не смеялся над неопытными каттавами, разве только вместе с ними и без желания унизить. Ночевали в казармах для наёмников. Три дня прошли очень быстро. Сарбэл решил идти смотреть на бой Кедира. Он, так как видел бои раньше, мог пройти в гимнастерий, как в зрительную часть, так и туда, где гладиаторы готовились к выходу на арену.

У дома Закхаля Кедира и его спутников ждали. Без промедления всех четверых провели к хозяину дома и после короткого с ним разговора, гладиатор с друзьями поехали в противоположный конец города, в здание бывшего гимнастерия, где некогда тренировались спортсмены. После землетрясения Закхаль его восстановил, но городскому Синклиту говорил, что ремонт ещё идёт и использовать здание по назначению еще рано. Впрочем, члены городского Синклита и сами довольно часто бывали в гимнастериуме и могли видеть не только бои гладиаторов, но и то состояние, в котором находилось здание. Не замечать обман им помогали щедрые подарки, на которые Закхаль не скупился.

Друзья пошли в закулисье гимнастериума, туда, где ждали своего часа бойцы. Напротив, на другой стороне арены был выход, откуда выпускали животных. Стены арены были каменными, облицованными белым мрамором, высотой около шести метров, чтобы почтенная публика могла наслаждаться зрелищем с безопасного расстояния. Ни Наар, ни Кавэд никого из людей на трибунах не знали, а о том, кто пришел сегодня смотреть на гладиаторские бои, судили по разговорам Кедира и Сарбэла. Те называли незнакомые имена и много различных высоких должностей. Начальник городской стражи, глава казначейства города, члены городского Синклита, несколько важных писцов из городской иерархии.

– Я слушаю ваш разговор и у меня создаётся впечатление, что настоящий хозяин города, это ваш Закхаль, а не городской Синклит или Народное собрание провинции. – сказал Наар, глядя на трибуны.

– По сути, так и есть. Из-за войны, Верховный Синклит Империи передал власть в провинции наместнику императора, но тот сейчас в походе вместе с императором, и провинцией продолжает управлять Народное собрание. А там война закончится и всё будет как раньше. – Отвечал Сарбэл.

– Святые письмена! – воскликнул Кавэд. На арену выходили первые гладиаторы. Их было трое. Один был только в набедренной повязке, оружием у него служил боевой железный шар с шипами на длинной цепи, второй гладиатор был в набедренной повязке, наручах и поножах, оружием его были два коротких меча. Третьим был воин в поножах, наручах, панцире, шлеме, вооруженный длинным мечом.

– Как же мы их пропустили? Они должны были мимо нас проходить! – Наар немного сожалел, что не увидел гладиаторов вблизи.

– А вы на публику чаще смотрите, так и боёв не увидите. – ответил Сарбэл.

– Я так понимаю, эти трое не будут друг с другом драться. Сейчас с противоположной стороны арены появится их противник или противники. – Кедир внимательно следил за всем, что происходило на арене. Зрители с трибун приветствовали гладиаторов криками, аплодисментами, те, в свою очередь, приветствовали толпу неглубокими поклонами и поднимали вверх правую руку с открытой ладонью. Через несколько минут двери на противоположной стороне арены открылись, там показался противник гладиаторов.

Это был исполин, трёх метров ростом, а может и несколько больше. Видимо, он был новым, неизвестным до того момента публике бойцом. Потому что толпа, увидев его, вначале замолчала, никто не издавал ни звука, но потом публика взорвалась аплодисментами и криками. На великане не было никакой брони, оружием ему служила огромная дубина, напоминавшая ствол большого дерева, просто немного обработанный. Тело исполина покрывала огромная серая рубаха до колен, на плече было ещё одно опасное оружие – крепкая сеть, но не для рыбы, а для людей. Хотя стены арены были выше этого гиганта, вдоль них, наверху, были расставлены лучники, чьи стрелы были отравлены сильнейшими ядами, заставлявшими жертву мучиться в страшных муках. Каждый, кто выходил на арену знал об этом, чтобы ни у кого не возникло желания навредить публике или сделать ещё какую-либо глупость.

– Ну, какие ваши прогнозы? – Сарбэл задал вопрос вполне ожидаемый, но всё равно он сбил Наара и Кавэда с толку. Они поняли, о чём их спрашивают, не сразу. Другое дело Кедир.

– Скорее всего, великан их раздавит. Хотя шансы примерно равны. Ты не слышал, откуда этот красавец?

– Я слышал о таких великанах, будто они откуда-то с Севера, а вижу впервые. Да, я с тобой соглашусь, что шансы у них примерно одинаковые. Посмотрим, что будет. А вообще, Кедир, не подумай, что я тебя пугаю, но первый бой, он задаёт тон всему вечеру, последующие бои должны быть не скучнее. Понимаешь, что это значит?

– Видимо то, что мне придётся сражаться с не менее опасным противником. Я понял.

Тем временем на арене трое гладиаторов о чём-то переговорили между собой и двое, имевшие на себе кое-какую броню, сбросили её на желтый песок, покрывавший арену. Действие вполне оправданное, так как ни наручи, ни поножи, ни панцирь, что у них были, не спасли бы от удара дубиной, так, броня бы скорее мешала, чем защищала и помогала. Великан стал спиной к стене, чтобы его нельзя было атаковать с тыла, и начал ждать нападения, приготовив сетку для броска. Воины обычного роста казались, по сравнению с ним карликами, обреченными на смерть. Однако, действовали они уверенно. Гладиаторы с мечами атаковали великана с правой стороны, став у стены, так чтобы для обороны, он должен был к ним повернуться, став спиной к третьему гладиатору, с кистенем на длинной цепи. Несколько раз он пытался поразить великана в голову, но никак не мог достать, слишком высоким был противник. Кедир и Сарбэл даже начали ругать этого воина за бестолковые действия. Во время четвёртой попытки, гигант схватил металлический шар и вырвал кистень из рук противника, зубами порвал цепь на части, металлический шар с шипами бросил в противоположную стену арены с такой силой, что он впечатался в камень на уровне двух метров от пола и так там и остался. Остальные два гладиатора, видя, что их друг обезоружен и противник основное внимание сконцентрировал на нём, бросились великану под ноги, надеясь перерезать ему сухожилия, но тот успел накинуть на них сетку и ударом ноги повалить на землю. Веревки, из которых была сплетена сеть, были тяжелыми, с вплетенными в них железными нитями. Сеть придавила несчастных, а великан, разобравшись с кистенем, убил их дубиной, превратив в один кусок кровавого месива из мяса костей и песка. Обезоруженный воин не потерял самообладания и попытался забраться на шею к великану. Отчаянная попытка успехом не увенчалась. Исполин сумел его стащить с себя, схватить его, прижав его руки к телу, так, что воин мог лишь болтать ногами и отгрыз ему полголовы, сплюнув часть черепа и мозга на песок, под общее ликование толпы. Затем обвёл арену взглядом, будто убеждаясь, что больше никого нет и, очистив сеть от мяса двух гладиаторов, лениво и безразлично побрёл к воротам, из которых вышел. Вместо него на арену выбежали служащие гимнастериума, убиравшие тела убитых бойцов и приводившие в порядок песок на арене.

До того момента, как исполин начал убивать гладиаторов, попавшихся в его сеть, друзья перекидывались фразами по поводу происходящего. Хуже всего было, что Кедир, как и его друзья не знали, когда его вызовут.

– Да, это жестокие игры. – Произнес Сарбэл.

– И не верится, что в них могут играть люди. – Потрясенный увиденным, продолжая смотреть на арену, сказал Кавэд. На арене появились участники второго боя. Ни исполинов, ни чудовищ среди них не было. На противоположных сторонах арены оказались две группы воинов, и не сразу было понятно, будет ли в этом поединке что-то особенное или это будет просто битва двух вооруженных отрядов. Присмотревшись, Наар увидел, что дальний от него отряд состоит из женщин.

– Драка между мужчинами и женщинами? – удивился юноша.

– Ну, твои глаза тебя не обманывают. Если ты не видел женщин-воительниц, то это значит только то, что ты их не видел. Не удивлюсь, если они с мужчин ещё скальпы снимут после боя. Или даже перед тем, как добить их. – Спокойно ответил Кедир.

– Что-то мне не очень по душе такие девы-воительницы. – Наар смотрел на женщин то ли с восхищением, то ли с отвращением. Он сам не смог бы назвать своё чувство, если бы его кто-то спросил. На арену упал пшеничный колос – как один из символов вечной жизни, но здесь он означал начало боя.

В каждом из двух отрядов было по десять человек с самым разным вооружением: от огромных палок, в два метра длиной и кинжалов с тремя лезвиями, до двуручных мечей и боевых топоров. Щитов ни у кого не было, равно как и брони. Первыми на соперника двинулись мужчины. Они шли ровно, уверенно. Женщины стояли на песке. Когда расстояние между двумя отрядами было саженей шесть-семь, мужчины ринулись в атаку, со страшным криком, который на некоторое время даже заглушил рёв толпы, нависавшей со стен арены. Женщины тоже ответили боевым криком, более высоким и пронзительным, он стрелой пронзил пространство гимнастериума. Соперники разбились на пары, и бой превратился в десять индивидуальных поединков. Одной из девушек удалось быстро убить своего противника и напасть на соперника своей соседки. Тот начал отступать ближе к своим соратникам, чтобы обезопасить свой тыл и фланги. В это же время на другом фланге боя один из мужчин боевым топором тяжело ранил в плечо свою противницу, а потом разрубил ей голову. Каждый удар сопровождался криками одобрения, раздававшимися с трибун. Силы вновь выровнялись, но было видно, что женщины теснят мужчин, они были более быстрыми, точными, непредсказуемыми. Воительницы заставили своих противников перейти к круговой обороне, становилось ясно, что их победа – скорее всего, просто вопрос времени. Действительно, очень скоро мужчины, один за одним, начали покидать бой и мир живых, превращая песок в вязкую кровавую кашу. Можно было подумать, что Закхаль сознательно выбрал в отряд мужчин более слабых воинов. Прошло ещё несколько минут и на арене остались стоять только женщины, девять человек. Бой был закончен. Девушки пошли к воротам, чтобы покинуть арену. Они были рады, поздравляли друг друга. На участке стены над воротами появился человек, который жестом попросил публику успокоиться, и когда та замолчала, обратился к стоявшим внизу воительницам:

– С этой арены уйдёт только одна из вас. Деритесь друг с другом.

Девушки стояли в нерешительности. Было видно, что они не ожидали такого развития событий. Только что каждая из них сражалась за жизни подруг, а теперь должна была лишить их жизни, чтобы выжить самой. Женщины стали о чём-то переговариваться между собой, будто обсуждая, как поступить. Увидев это, человек, говоривший с гладиаторами-девушками с трибуны, сделал знак одному из лучников, стоявшему рядом. Тот выпустил отравленную стрелу, попавшую в плечо самой молодой из стоявших на арене. Смерть её была тяжелой, яд был сильным и причинял тяжелые страдания. В конвульсиях её тело несколько минут билось на песке, изо рта шла кровавая пена.

Её подруги подняли головы вверх, на обратившегося к ним:

– Деритесь. – Cлово, будто было отлито из металла и тяжело рухнуло на арену.

– Кто это? – с отвращением спросил Наар.