История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году

Первопрестольной столице Нашей Москве.

Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное Наше отечество. Хотя пылающее мужеством ополченное российское воинство готово встретить и низложить дерзость его и зломыслие, однако ж по отеческому сердоболию и попечению Нашему о всех верных Наших подданных не можем оставить Мы без предварения их о сей угрожающей им опасности, да не возникнет из неосторожности Нашей преимущество врагу. Того ради, имея в намерении для надежнейшей обороны собрать новые внутренние силы, наипервее обращаемся Мы к древней столице предков Наших Москве, она всегда была главою прочих городов российских; она изливала всегда из недр своих смертоносную на врагов силу; по примеру ее из всех прочих окрестностей текли к ней, наподобие крови к сердцу, сыны отечества, для защиты оного. Никогда не настояло в том вящей надобности, как ныне. Спасение Веры, Престола, Царства того требует. Итак да распространится в сердцах знаменитого дворянства Нашего и во всех прочих сословиях дух той праведной брани, какую благословляет Бог и Православная Наша церковь; да составит и ныне сие общее рвенье и усердие новые силы и да умножатся оные, начиная с Москвы, во всей обширности России! Мы не умедлим Сами стать посреди народа Своего в сей столице и в других государства Нашего местах для совещания и руководства всеми Нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую мнит он низринуть Нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России.

АЛЕКСАНДР

Июля 6 дня 1812. В главной квартире вблизи Полоцка.

Воззвание сие сопровождаемо было следующим манифестом:

Божию милостью Мы Александр I император и самодержец всея России и проч., и проч., и проч.

Неприятель вступил в пределы Наши и продолжает нести оружие свое внутрь России, надеясь силой и соблазнами потрясти спокойствие великой сей державы. Он положил в уме своем злобное намерение разрушить славу ее и благоденствие. С лукавством в сердце и лестью в устах несет он вечные для нее цепи и оковы. Мы, призвав на помощь Бога, поставляем ему в преграду войска Наши, кипящие мужеством попрать, опрокинуть его и то, что останется неистребленного, согнать с лица земли Нашей. Мы полагаем на силу и кротость их твердую надежду, но не можем и не должны скрывать от верных Наших подданных, что собранные им разнодержавные силы велики и что отважность его требует неусыпного против нее бодрствования. Сего ради при всей твердой надежде на храброе Наше воинство полагаем Мы за необходимо нужное собрать внутри государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составляли бы вторую ограду в подкрепление первой и в защиту домов, жен и детей каждого и всех.

Мы уже воззвали к первопрестольному граду Нашему Москве, а ныне взываем ко всем Нашим верноподданным, ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским, приглашая их вместе с Нами единодушным и общим восстанием содействовать против всех вражеских замыслов и покушений. Да найдет он на каждом шагу верных сынов России, поражающих его всеми средствами и силами, не внимая никаким его лукавствам и обманам. Да встретит он в каждом дворянина Пожарского, в каждом духовном – Палицына, в каждом гражданине – Минина. Благородное дворянское сословие! ты во все времена было спасителем отечества; Святейший синод и духовенство! вы всегда теплыми молитвами своими призывали благодать на главу России; народ русский! храброе потомство храбрых славян! ты неоднократно сокрушало зубы устремлявшихся на тебя львов и тигров; соединитесь весь: со крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют.

Для первоначального составления предназначаемых сил предоставляется во всех губерниях дворянству сводить поставляемых ими для защиты отечества людей, избирая из среды самих себя начальника над оными и давая о числе их знать в Москву, где избран будет главный над всеми предводитель.

В главной квартире вблизи Полоцка. 1812 года июля 6 дня.

АЛЕКСАНДР

Вслед за этими двумя воззваниями государь император изволил прибыть 11 июля в Москву, где и принят с чувствительнейшими изъявлениями верности и усердия. Опасность, угрожавшая государству, не только не привела россиян в уныние, но напротив того, еще воспламенила в них чувства народного честолюбия и любви к отечеству. Все сословия, искренно присоединившись к главе государства, изъявили чистосердечное желание и готовность свою на все пожертвования, каких только крайность обстоятельств могла потребовать. 15 числа дворянство и купечество московское приглашены были в Слободской дворец. Собрание сие внушало почтение как по спокойствию совещаний своих, так и по великости пожертвований, добровольно им определенных.

По прибытии в дворянскую залу генерал-губернатора московского графа Растоптчина государственный секретарь открыл собрание чтением высочайшего манифеста от 6 июля, и граф Растопчин пригласил дворянство принять действенные меры к обороне страны, дабы тем споспешествовать спасительным намерениям монарха. На сие один из членов собрания предложил сделать набор со всех поместьев дворянских по десяти человек со ста для составления внутреннего ополчения, и усердие, одушевлявшее сие знаменитое собрание, было столь велико, что, приняв немедленно и единогласно сделанное предложение, оно определило еще сверх того снабдить новонабранных ратников одеждой и провиантом и вооружить их по возможности. Купеческое сословие оказало столько же усердия. По прочтении высочайшего манифеста оно положило собрать со всех членов своих сумму, соразмерную с капиталом каждого, для вспомоществования внутреннему ополчению. Сверх того, многие купцы, изъявив желание сделать еще особенные приношения, просили позволения тотчас открыть добровольную подписку, не выходя из залы, и приступив к сему, скорее нежели в час времени собрали они более полутора миллиона рублей. Таково было расположение обоих сословий, когда государь по выслушании божественной литургии в дворцовой церкви изволил прибыть в дворянскую залу. Окруженный верными подданными своими, он беседовал с ними как отец с детьми, не скрыл от них, сколь велика была опасность, угрожавшая отечеству, но изобразив затруднительное положение государства, на которое неприятель учинил нашествие в столь чрезмерных силах, что Российская армия, несмотря на всю великость усердия своего, могла только замедлить, а не остановить его движение, вместе с тем изъявил столько доверия на любовь к отечеству своего народа и столь решительное намерение скорее употребить последние способы обширных владений своих, нежели отложить оружие, что надежда возродилась во всех сердцах, и россияне, увлеченные примером августейшего монарха своего, взирали уже на бедствия, угрожавшие им, как на необходимые средства с успехом в конец истребить неприятеля. Государь, известившись о мерах, принятых собранием обоих сословий, благоволил принять патриотические их приношения и изъявил дворянству благодарность свою, сказав с чувством умиления: Я ожидал сего: вы совершенно оправдали мнение, котороея имел о вас. Потом его величество вошел в купеческую залу и сему сословию равномерно изъявил удовольствие свое в весьма милостивых выражениях, произведших всеобщий восторг. Достопамятное утро сие никогда не изгладится из памяти жителей московских. История всех народов мало представляет примеров столь благородного и искреннего соединения государя с подданными. Слава монарху, умевшему ценить народ свой! Слава народу, сделавшемуся достойным доверенности своего государя!

Император Александр, не сомневаясь более, чтобы порыв любви к отечеству, изъявленный Московской губернией, не сообщился и прочим частям государства, рассудил за благо ограничить пожертвования их соразмерно настоящим нуждам государства и для этого повелел обнародовать следующий указ:

Божию милостью Мы, Александр I, император и самодержец Всероссийский, и проч., и проч., и проч.

По воззвании ко всем верноподданным Нашим о составлении внутренних сил для защиты отечества и по прибытии Нашем в Москву нашли Мы, к совершенному удовольствию Нашему, во всех сословиях и состояниях такую ревность и усердье, что предполагаемые добровольно приношения далеко превосходят потребное к ополчению число людей. Сего ради, приемля таковое рвение с отеческим умилением и признательностью, обращаем Мы попечение Наше на то, чтобы, составя достаточные силы из одних губерний, не тревожить без нужды других. Для того учреждаем: 1) округа, состоящие из Московской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Рязанской, Тульской, Калужской, Смоленской губерний, примут самые скорые и деятельные меры к собранию, вооружению и устроению внутренних сил, долженствующих охранять первопрестольную столицу Нашу Москву и приделы сей округи; 2) округа, состоящие из Санкт-Петербургской и Новгородской губерний, сделают то же самое для охранения Санкт-Петербурга и пределов сей округи; 3) округа, состоящие из Казанской, Нижегородской, Пензенской, Костромской, Симбирской, Вятской губерний, приготовятся расчислить и назначить людей, но до повеления не собирают их и не отрывают от сельских работ; 4) все прочие губернии остаются без всякого по оным действия, доколе не будет надобности употребить их к равномерным отечеству жертвам и услугам; наконец, 5) вся составляемая ныне внутренняя сила не есть милиция или рекрутский набор, но временное верных сынов России ополчение, устроенное из предосторожности, в подкрепление войскам и для надежнейшего охранения отечества. Каждый из военачальников и воинов при новом звании своем сохраняет прежнее, даже не принуждается к переменам одежды, и по прошествии надобности, то есть по изгнании неприятеля из земли Нашей, всяк возвратится с честью и славой в первобытное свое состояние и к прежним своим обязанностям.

Государственные, экономические и удельные крестьяне в тех губерниях, из коих составляется временное внутреннее ополчение, не участвуют в оном, но предоставляются для обыкновенного с них набора рекрут по установленным правилам.

В Москве. 1812 года июля 19 дня.

АЛЕКСАНДР

По принятия таких мер его величество изволил отъехать из Москвы в С.-Петербург, где высочайшим указом, обнародованным от 4 августа, повелел новый рекрутский набор по два человека со ста с удельных и казенных имений по всей империи и с помещичьих владений только в тех губерниях, которые не были приглашены к составлению внутреннего ополчения. Однако из сего набора исключены были губернии, объявленные в военном состоянии, также Псковская и Эстляндская губернии, во уважение тягостей, которые они должны были нести по причине близости своей к театру войны. Грузия равномерно освобождена была от рекрутства, а сибирским губерниям велено поставить только по пяти человек с 500 душ. Набор сей определено было начать 1 сентября и кончить к 1 ноября 1812 года.

Между тем как правительство принимало столь деятельные меры для составления многочисленных резервов внутри государства, мир, заключенный с Англией, возобновил прекратившуюся торговлю и через то опять открыл для России источник богатства, столь давно иссякший. Прекращение войны с Англией было необходимым следствием открытия неприятельских действий с Францией.

Теперь возвратимся к описанию военных действий. Генерал Барклай де Толли, приметив, что неприятель все тянется правым флангом, вознамерился и со своей стороны продолжать движение к Витебску, дабы предупредить тем французов.

7 июля 1-й кавалерийский корпус выступил из Полоцка к Витебску. На другой день последовала за ним вся армия: левая колонна пришла к селу Оболу Езуитскому, а правая колонна с главной квартирой – к селу Островлянам. 6-й пехотный корпус сменил армию при Полоцке. 2-й и 3-й кавалерийские корпуса подвинулись к Барауху[13 - Примечание переводчика. Все обозы и артиллерийские парки следовали к Витебску по третьей дороге, через Козяны и Городок.].

9 числа генерал Барклай де Толли с правой колонной прибыл к сельцу Климову, левая колонна – к местечку Сиротину; 6-й корпус перешел к Островлянам, а арьергарды расположились в половине перехода позади сего корпуса[14 - Примечание переводчика. Имея посты свои при Дисне.].

На другой день левая колонна пришла к селу Погорельцам, правая с главной квартирой – в Старое Село; 6-й корпус – к сельцу Климову. Наконец, 11 числа армия прибыла к Витебску, в коем генерал Барклай де Толли и занял свою главную квартиру. 3, 4 и 3-й пехотные и 1-й кавалерийский корпуса перешли Двину, расположились на правом берегу речки Лучесы, по дороге в местечко Бышенковичи. 2-й пехотный и 2-й кавалерийский корпуса остались на правом берегу Двины, при городе Витебске. 6-й корпус пришел к Куриловщине. 3-й кавалерийский корпус остался в арьергарде, на малый переход позади 6-го корпуса.

Французы равномерно продолжали свои движения. 8 июля король Неаполитанский прибыл к городу Дисне с корпусом маршала Нея, дивизиями генералов Морана, Фриана и Гюдена от корпуса маршала Даву и кавалерийским корпусом генерала Монбрюна; сей последний перешел здесь Двину, сделал на правом берегу реки обозрение, удостоверившее неприятеля, что Российская армия уже прошла мимо Дисны. Генерал Нансути с двумя кавалерийскими дивизиями своими, составлявший авангард короля Неаполитанского, приблизился к Полоцку вверх по левому берегу Двины. Наполеон с гвардией своей прибыл к местечку Ушачу, а вице-король – к местечку Верхнему Березину. Генерал Сент-Сир с баварцами следовал в нескольких переходах позади гвардии.

9 числа вице-король подвинулся к Пышне, а 10-го пришел к местечку Камню. Маршал Ддщно, следовавший за королем Неаполитанским, прибыв к городу Дриссе, немедленно приказал срыть укрепления лагеря, а потом продолжал движение свое к Полоцку. Около сего времени получил он повеление оставаться у Полоцка для действий против корпуса графа Витгенштейна.

11 числа Наполеон с гвардией прибыл к Камню, а вице-король подвинулся к селению Бочейкову на реке Уле, где, узнав, что местечко Бешенковичи занято было отрядом российской кавалерии, послал туда авангард свой с легкой кавалерией. Российский отряд возвратился на правый берег Двины еще до прихода сего авангарда.

Генерал Барклай де Толли начал опасаться, чтобы неприятель не бросился всей громадой в промежуток Днепра и Двины для препятствования соединению обеих российских армий, почему и решился предупредить его, потянувшись через город Бабиновичи прямо к Орше. В то же время писал он к князю Багратиону, приказывая ему именем государя императора, чтобы пробивался со Второй армией к Орше и для сего напал бы со своей стороны на правый фланг неприятеля, который не мог быть в силах на сем пункте, ибо большая часть его войск собиралась против Первой российской армии. Поскольку вся страна окрест Бабиновичей уже наводнена была неприятельскими партиями, то генерал Барклай де Толли отрядил 12 июля генерал-майора Тучкова 4-го с двумя егерскими полками, 12 эскадронами кавалерии, одним казачьим полком и шестью орудиями конной артиллерии, предписав ему, чтобы очистил дорогу к Бабиновичам и находился бы в сообщении[15 - Примечание переводчика. Генерал-майору Тучкову 4-му приказано было остановиться в селе Таховке, имея посты в Сриднове, Бабиновичах и Любавичах.] с отрядом генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова, посланным к городу Сенно.

Того ж 12 июля вице-король со всем корпусом своим прибыл к Бешенковичам, где и нашел уже генерала Нансути, пришедшего из местечка Уды. Вице-король приказал немедленно поставить мост на Двине при Бешенковичах, но Баварская легкая кавалерийская бригада генерала Прейсинга, между тем подоспевшая, не дожидаясь окончания сего моста, перешла Двину вброд, дабы учинить обозрение, которое Наполеон, вскоре засим лично прибывший на правый берег реки, приказал произвести верст за восемь от Бешенковичей, в направлении к деревне Куриловщине, все еще занятой генералом Дохтуровым. Поскольку сие обозрение удостоверило Наполеона, что он еще не миновал левого фланга Российской армии, главные силы коей уже прошли к Витебску, то и вознамерился он продолжать движение свое по левому берегу Двины. Того же вечера генерал Нансути со своими двумя кавалерийскими дивизиями и полком легкой пехоты подвинулся к селению Будилову; гвардия и корпуса маршала Нея и вице-короля расположились впереди Бешенковичей, где Наполеон занял свою квартиру.

13 числа рано утром генерал Барклай де Толли отрядил к местечку Островне генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстова с 4-м пехотным корпусом, одной драгунской бригадой, лейб-гвардии Гусарским и Сумским гусарским полками и ротой конной артиллерии, дабы сколь можно долее задержать неприятельский авангард и через то дать время генералу Дохтурову присоединиться к армии. В 6 часов утра граф Остерман-Толстой встретил у корчмы Комары[16 - Примечание переводчика. В 12 верстах от Витебска.] первые ведеты неприятельские, которые и были опрокинуты. Два эскадрона лейб-гусар с полуротой конной артиллерии, составлявшие авангард графа Остермана-Толстова, бросились преследовать их с излишней запальчивостью, почему, встретившись при местечке Островне с превосходными силами, прогнаны были к своей пехоте, оставив в руках неприятельских все шесть орудий. Граф Остерман-Толстой, узнав о сем беспорядке, отрядил вперед Сумской гусарский полк, который и успел удержать французов до прибытия своей пехоты. Российский генерал, подойдя за две версты к Островне, увидел перед собой главные силы корпуса генерала Нансути под личным предводительством короля Неаполитанского. Он тотчас построил 11-ю пехотную дивизию генерал-майора Чоглокова в развернутом боевом порядке по обе стороны большой дороги; 23-я пехотная дивизия генерал-майора Бахметева, построенная в батальонных колоннах, составила вторую линию. В сем порядке 4-й корпус приближался к Островне, к тому месту, где большая дорога круто поворачивает направо, и расположился между двумя лесами. Неприятель занимал высоты позади Островны, а между сим местечком и деревней Александровой поставил до 10 тысяч кавалерии с многочисленной артиллерией. Король Неаполитанский выслал вперед кирасирскую дивизию генерала Сент-Жерменя, построил ее побригадно для подкрепления легкой кавалерийской дивизии генерала Брюера, находившейся в первой линии. Тогда началась с обеих сторон весьма сильная канонада, и в то же время Ингерманландский драгунский полк, отряженный для взятия неприятеля во фланг, показался против оконечности его правого крыла, но Французская кавалерийская бригада, составлявшая сие крыло, сделав перемену фронта направо, атаковала российских драгун и, опрокинув их, взяла до 200 человек пленных. Почти в то же время генерал Орнано, с другой кавалерийской бригадой дивизии Брюера хотевший атаковать по большой дороге, отражен был огнем российской пехоты. Король Неаполитанский имел на левом фланге своем небольшой лес, куда и послал пехотный полк, при нем находившийся. Приметив такое движение, три батальона российских отделились от левого крыла в намерении атаковать сей полк, но неприятельская кавалерия, перед которой они должны были проходить, принудила их возвратиться в свою линию. Граф Остерман-Толстой надеялся еще принудить неприятеля к отступлению, обойдя его с правого фланга, и для того послал несколько батальонов через лес, находившийся у него в левой стороны. В то же время другие два батальона выступили из леса, на правом фланге лежащего, вероятно, в намерении развлечь внимание неприятеля, но сии последние батальоны были атакованы и опрокинуты полком польских улан. Два батальона, прежде прочих выступившие из левого леса, будучи атакованы неприятельской кавалерийской бригадой, претерпели ту же участь. Однако ж сия неудача не остановила бы движения россиян на сем крыле, если б неприятель не получил подкрепления.

А. И. Остерман-Толстой

(1771–1857)

Вице-король Итальянский, имевший назначение поддерживать короля Неаполитанского, узнав, что он вступил в дело с россиянами, поспешил к нему на помощь. Пехотная дивизия генерала Дельзона, следовавшая впереди, по приходу к месту сражения тотчас послана была вдоль Двины, против правого крыла россиян.

Битва у Островно 25 июля 1812 г.

Граф Остерман-Толстой, имевший у себя около 11 000 человек, и без того уже несколько часов выдерживал бой против 9000 кавалерии и 2000 пехоты, находившихся под предводительством короля Неаполитанского; приметив движение дивизии Дельзона, он не счел за должное продолжать сражение против сил, которые через присоединение сего подкрепления сделались вдвое превосходнее его корпуса, а потому и отступил в хорошем порядке к опушке леса, лежащего верстах в трех от Островны. Король Неаполитанский занял квартиру свою в сем местечке. Вице-король с главными силами своего корпуса остался при селении Сорице.

В ночь с 13 на 14 июля генерал Барклай де Толли послал вперед генерал-лейтенанта Коновницына с 3-й пехотной дивизией и 1-м кавалерийским корпусом, дабы, притянув к себе войска графа Остермана-Толстова, сменить его. Генерал Коновницын занял на рассвете позицию при корчме Печанке[17 - Примечание переводчика. В 17 верстах от Витебска.].

Остерман-Толстой, отступив за него, стал при корчме Добрейке. 14 числа утром король Неаполитанский, получивший от Наполеона приказание сделать сильное обозрение, двинулся вперед с кавалерийским корпусом генерала Нансути и пехотной дивизией генерала Дельзона. В 10 часов пополуночи прибыл он к позиции генерала Коновницына, который стоял позади глубокого оврага, имея на левом фланге своем весьма густой лес. Король тотчас приказал дивизии Дельзона атаковать его. Генерал Гюар с двумя полками[18 - Примечание переводчика. С 8-м легким и 84-м линейным пехотными полками.] пошел против правого фланга россиян, а генералу Русселю с 92-м полком и батальоном вольтижеров приказано было пробраться через большой лес в обход левого фланга их позиции. 106-й полк, поддерживаемый всей кавалерией генерала Нансути, за исключением одной бригады, посланной вдоль правого берега Двины, остался в резере перед фронтом россиян. Генерал Гюар принудил податься назад батальоны, им атакованные, но правое крыло французов, остановленное затруднением вытеснить россиян из леса, не могло иметь таких быстрых успехов, как на левом фланге; пользуясь сим, генерал Коновницын обратил весь резерв свой к правому флангу. Генерал Гюар был окрылен, опрокинут и преследован российскими батальонами за овраг, но кавалерийская атака, сделанная по приказанию короля Неаполитанского, принудила их возвратиться в свою позицию. Наконец, генерал Руссель, овладев большим лесом, выступил из него в левый фланг россиян, и левое крыло французов, усиленное 106-м полком, опять начало одерживать поверхность. Тогда генерал Коновницын приказал отступать, что и произведено было в наилучшем порядке из одной позиции в другую, до деревни Комарки, при которой российский генерал устоял до 5 часов вечера. С отрядом от 8 до 9 тысяч пехоты и до 3000 кавалерии держался он целый день против неприятельского корпуса, состоявшего из 12 000 пехоты и более 7000 кавалерии. У Комарок присоединился к Коновницыну генерал-лейтенант Тучков 1-й, отряженный главнокомандующим на подкрепление к нему с 1-й гренадерской дивизией графа Строганова. Генерал Тучков как старший по службе принял начальство над всем корпусом и продолжил отступление.

Неприятельская кавалерия преследовала россиян до корчмы Добрейки, при которой генерал Тучков соединился с графом Остерманом-Толстым. Наполеон, лично прибывший к концу сражения, занял квартиру свою в деревне Куковячах. Король Неаполитанский и вице-король ночевали у корчмы Добрейки.

Потеря россиян в обоих сражениях простиралась до 2500 человек, выбывших из строя. Между прочими 13 числа был убит генерал-майор Окулов. Со стороны французов также убит был генерал Руссель, урон их убитыми и ранеными долженствовал быть весьма значителен, и сверх того взято у них 300 человек пленных.

Поскольку бои, 13 и 14 июля происходившие, показали, что неприятель в больших силах находился в окрестностях местечка Островны, то генерал Барклай де Толли и рассудил, что не может уже произвести предположенного им движения к городу Орше, не подвергнув большой опасности своего правого фланга. С другой стороны, он не мог более отступать к Поречью или Суражу, не отказавшись совершенно от соединения с князем Багратионом, которому сам назначил направление к Орше. В такой крайности Барклай де Толли принял дерзостное намерение дать сражение, несмотря на чрезмерную малочисленность сил своих в сравнении с неприятельскими. В Российской армии считалось не более 82 тысяч человек под ружьем, между тем как в армии Наполеона, состоявшей из его гвардии, корпусов маршала Нея, вице-короля Итальянского, трех пехотных дивизий корпуса маршала Даву и резервных кавалерийских корпусов генералов Нансути и Монбрюна, было не менее 190 тысяч человек, даже и в том предположении, что она потеряла десятую часть своих людей после перехода через реку Неман.

Н. А. Тучков

(1765–1812)

Позиция, занятая Российской армией в ночь с 14 на 15 число, дабы принять сражение, простиралась вдоль правого берега речки Лучесы, почти параллельно с большой дорогой в Бабиновичи. Село Белево, занятое главной квартирой, находилось между линиями войск. Генерал-лейтенанты граф Остерман-Толстой и Коновницын в ту же ночь присоединились к армии. На смену их послан был на левый берег Лучесы новый арьергард, составленный из восьми батальонов пехоты, всей легкой регулярной кавалерии, бывшей при армии, и двух казачьих полков. Генерал-майор граф Пален 1-й, начальствовавший сим арьергардом, получил приказание наводить неприятеля на позицию, занимаемую армией.

Генерал Барклай де Толли сделал уже все распоряжения свои к сражению, как вдруг прибытие адъютанта от князя Багратиона переменило его намерение. Князь писал, что не мог пробиться к Могилеву, он нашелся принужденным перейти Днепр, дабы взять направление к реке Сожи. Вследствие сего известия намерение дать сражение, принятое единственно с тем, чтобы не потерять сообщений своих со Второй армией, которую предполагали уже при Орше, было оставлено, и Барклай де Толли решился отступить к городу Поречью, дабы иметь всегда возможность предупредить неприятеля у Смоленска.

15 числа под вечер армия выступила тремя колоннами: правая под начальством генерала Дохтурова, из 5-го и 6-го пехотных корпусов составленная, направилась по дороге к местечку Лиозне и прибыла к деревне Кролиовой. В арьергарде за ней следовал 3-й кавалерийский корпус под начальством генерал-майора Шевича. Средняя колонна, состоявшая из 3-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта Тучкова 1-го, пошла к селу Веледичам, имея в арьергарде генерал-адъютанта барона Корфа со 2-м кавалерийским корпусом. Главная квартира также переведена была в Веледичи. Левая колонна из 2-го и 4-го пехотных корпусов следовала по большой дороге к селу Гапоновщине. Все сии движения, под вечер произведенные, прикрываемы были главным арьергардом генерал-майора графа Палена 1-го.

С самого утра граф Пален атакован был вице-королем Итальянским. Пехотная дивизия генерала Брусье, поддерживаемая кавалерийской дивизией генерала Брюера, составляла передовые войска неприятельского авангарда. Граф Пален отступал медленно, сильно оспаривая каждый шаг земли. Подходя к речке Лучесе, остановился он на позиции, протянувшись правым флангом к реке Двине, против Маркова монастыря, а левым упершись к лесу. Генерал Брусье наступал на него, построив полки свои в двойное каре, расположенное уступами, однако ж не мог сбить его. Французский конноегерский полк, показавшийся на равнине против правого фланга россиян, опрокинут был лейб-гвардии казаками, быстро ударившими на него с помощью сумских гусар под покровительством огня скрытой батареи, позади нескольких зажженных домов расположенной. Сия батарея, поставленная на высоте возле большой дороги, била во фланг неприятельской кавалерии, вышедшей на луга, около Двины лежащие, и тем много способствовала успеху блистательных атак, произведенных кавалерией графа Палена.

Вице-король, видя, что генерал Брусье, несмотря на превосходство сил своих, не мог одолеть россиян, принужден был призвать еще пехотную дивизию генерала Дель-зона и приказал ей тянуться с правого своего фланга. Граф Пален, которому сей маневр угрожал обходом с левого фланга, отступил за Лучесу. Французская армия построилась на левом берегу сей речки. Пехотные корпуса маршала Нея и вице-короля составили первую линию; гвардия, три пехотные дивизии корпуса маршала Даву и кавалерийский корпус генерала Нансути, расположились во второй и третьей линиях. Кавалерийский корпус генерала Монбрюна находился на правом берегу Двины, близ Витебска.

16 июля Российская армия продолжала свое отступление. Левая колонна прибыла к местечку Яновичам, главнокомандующий со средней колонной – к местечку Колышкам, а правая колонна – к Лиозне[19 - Примечание переводчика. Главный арьергард графа Палена отступил частью через Витебск и частью мимо сего города на Поречинскую дорогу вслед за левой колонной.].

Необыкновенное искусство, с коим граф Пален накануне прикрывал отступление армии, позволило ей произвести сие движение в столь удивительном порядке, что французы, потеряв следы ее, несколько времени находились в совершенной неизвестности о направлении, взятом россиянами. Наполеон принужден был делать распоряжения свои наугад, в том предположении, что генерал Барклай де Толли не мог отступить иначе как к Смоленску, дабы стараться войти в соединение с князем Багратионом. Вследствие сего три пехотные дивизии корпуса маршала Даву получили приказание идти по дороге к Бабиновичам, на соединение с остатком своего корпуса. Корпус маршала Нея двинулся через Белиово к Веледичам. Наполеон с гвардией занял город Витебск. Король Неаполитанский с кавалерийскими корпусами генералов Нансути и Монбрюна и одним батальоном легкой пехоты преследовал арьергард графа Палена по большой дороге в Поречье. Корпус вице-короля Итальянского назначен был для поддержания короля Неаполитанского. Граф Пален, медленно и в наилучшем порядке отступавший из одной позиции в другую до Гапоновщины, скрыл при сем селении засаду, которая и успела совершенно разбить семь эскадронов, составлявших передовые войска неприятельского авангарда. Король Неаполитанский и вице-король остановились при Гапоновщине.