Огоньки без огранки

Лицо Фируза не выражало никаких эмоций. По-русски он говорил с некоторым восточным акцентом, но слова произносил вполне внятно.

Артур вспыхнул. Перегнулся через поднос и хотел схватить наглеца за ворот белой рубашки. В этот момент он почувствовал, как что-то твердое уперлось в его бок. Он скосил вниз глаза и увидел дуло пистолета, который держал помощник Фируза, подскочивший неведомо откуда.

Роберт, сидевший рядом, тоже не сразу заметил, как над ним нависли два горилла подобных узбека, одетых в светлые майки с пятнами пота на спине.

Артур обвел глазами чайхану и поднял руки. Произнес извиняющимся тоном:

– Ладно, ладно, дорогие! Все путем! Кипеша больше не будет. Говорим по делу.

И они договорились с Фирузом на его последних условиях.

Артур осторожничал и не хотел сразу тащить на встречу большие суммы. На обмен он стал ходить один, оставляя Роберта охранять деньги.

Поменял десять тысяч сотенных банкнот. Потом двадцать. Потом опять десять. Взамен получал червонцы и двадцать пятки. Частично брал долларами разного номинала. Всего они с Робертом обменяли в Ташкенте около пятидесяти тысяч рублей, с учетом сберкасс.

Фируз относился к нему уже не так, как в день знакомства. Улыбался и обнимал при очередной встрече. Даже новенькую Волгу предложил купить, правда, по цене самолета. Артур отказался. Ни к чему им с братом была машина. Да и права были только у Роберта.

Несмотря на такое расположение Фируза, Артур через какое-то время почувствовал неладное. Он предупредил тогда брата:

– Роберт, надо провериться! Мне кажется, что этот «хужан» (арм. Сволочь), приказал следить за нами. У него тут все схвачено. Возьмут нас в оборот и все деньги отберут. И это в лучшем случае! А в худшем просто завалят! Не к легавым же нам бежать жаловаться?!

Сказано – сделано, и на очередной обмен Артур пошел один, как всегда. Но Роберт, переодевшийся в свою старую, простенькую одежду отечественного производства и напялив до носа кепку, стал следовать за ним по пятам.

Обнаружить слежку не составило труда. Парни-узбеки, следившие за Артуром от базара до гостиницы, не сильно то и прятались.

Братья поняли, что, пока не поздно, пора уносить ноги из Ташкента. Тем более, что Фируз, похоже, уже прослышал что-то о Ереванской краже.

При последней встрече он предложил со своей неизменной улыбкой на лице:

– Артурчик, уважаемый, мы же взрослые люди! Пора из детской песочницы вылазить и заняться серьезными деньгами! Ты же видишь, что я тебя никогда не обманывал? Все честно отдавал, как и договаривались.

Артур спросил у него с осторожностью:

– Фируз, а сколько ты бы смог за раз обменять?

– Пятьсот тысяч могу! Миллион могу! Все неси!

Раскусил Артур хитрого узбека. Понял, что тому точно известна сумма похищенных денег. Поторговался еще о процентах для порядка. Договорился о завтрашнем большом обмене, а ночью тихонько выскользнул с Робертом из гостиницы и поймал попутку до Чимкента.

Сто тридцать пять километров по асфальтированной дороге и братья уже были в Чимкентском аэропорту. А оттуда прямиком до Москвы на турбовинтовом ИЛ-18. Дух перевели только заселившись в эту съемную двушку в районе Теплого Стана.

Черт его знает, каким образом им удалось выскочить из-под опеки улыбчивого Фируза, но, похоже, удача была на их стороне и в этот раз.

Роберт Григорян, продолжавший лежать на скрипучем диване посредине комнаты этой московской квартирки, смотрел телевизор и вспоминал все эти недавние события. Они последовали сразу после того, как их с братом жизнь разделилась на две части – до и после кражи.

Эти разделенные части совсем не походили друг на друга. Ничего общего в них не было. Ни событий, ни людей, ни радостей, ни горя. Все было разным. Да и сами они с Артуром были уже совершенно другими людьми, походившими на тех, старых, только внешне.

Роберт продолжал смотреть по телевизору какой-то праздничный концерт и пытался отвлечься от навязчивых, грустных мыслей. Удавалось это только частично.

Его ненадолго заинтересовало выступление земляков. Георгий Минасян исполнил песню под аккомпанированием ВИА "Урарту", но концерт вскоре закончился. А после него последовала какая-то телепередача с очередной болтовней о разрядке напряженности в мире и роли в этом партии и советского правительства. Все это Роберта не интересовало, и он прикрыл глаза.

Передача неожиданно прервалась, и Роберт услышал слова диктора Центрального телевидения Владимира Ухина.

Тот начал с объявления: «Дорогие товарищи! Мы приносим извинения за то, что вынуждены ненадолго прервать программу телепередач срочным сообщением!»

Чем-то недобрым повеяло на Роберта от этих слов. Он широко открыл глаза и сел на диване, внимательно глядя на экран телевизора.

Плохое предчувствие не обмануло его. Диктор, выдержав напряженную паузу, продолжил: «Указом Президиума Верховного совета СССР от тридцатого декабря текущего года, подписанного председателем Президиума, товарищем Леонидом Ильичем Брежневым, все банкноты номиналом в сто рублей серии АИ, выпущенные Государственным Казначейством СССР, с первого января будущего года будут изъяты из обращения в следствии типографского брака, допущенного при их изготовлении. Их изъятие у населения будет производиться в сберегательных кассах путем обмена на банкноты других серий и номиналов..!»