Эксперимент

– К этому времени все земляне из нашей модели будут уже изъяты и возвращены на Землю, вместо каждого из них будут жить, работать и умирать их клоны. Модель начнет работать автономно и через два миллиарда лет закончит свое существование (если клоны не разрушат ее раньше). Разумеется, я говорю о времени внутри нашего корабля, а не вашем, земном.

– А если кто-то из нас задержится, не успеет?

– Карта памяти сохранится только у того, кто успел.

– Других вариантов нет?

– Нет.

– Что ж, принято.

– И еще. В качестве бонуса, за ваше согласие стать объектами нашего исследования, вам введены под кожу чипы-переводчики, способные автоматически переводить речь на языки понятные вашим собеседникам. Так что вас везде будут принимать за своих. Потренируйтесь для начала в уединении, вдвоем. Губы и язык при произношении незнакомых слов двигаются несколько непривычным для них образом, надо научиться не препятствовать им в этом. Удачи. Откровенно говоря, я немного завидую вам обоим.

В доме Халеда

Запах дыма и жуткий, пробирающий до костей холод – первое, что ощутил Гвоздиков, очнувшись на каменном полу в незнакомом тесном помещении с низким сводчатым потолком. Сквозь узкий пролом в наружной стене комнатку освещал тонкий солнечный луч, рассеиваясь во влажных испарениях и замирая светлым пятнышком на крашенной охрой дощатой двери. Некоторое время он ошалело вглядывался в это пятнышко, пытаясь понять, где он и что с ним. Хотелось хоть что-то поесть, горячего чаю и в туалет. На периферии сознания всплыло: значит, обмен веществ через поры – дело прошлое. Тут же разом вспомнилось все, что было с ним незадолго до этого: и прощение Рабии, и полет с ней, и последние наставления Миллиардерши.

Сергей привстал, опираясь на руку огляделся по сторонам. С правой стороны – голая стенка со следами облупленной штукатурки; вплотную к ней на усеянном осколками полу – его чемодан и чья-то дорожная сумка. На небольшом возвышении слева, сжавшись в комочек, подложив под голову ладони и завернувшись в тонкий черный плед, спала Рабия. Пригнув голову, чтобы не удариться о нижнюю кромку потолочного свода, он подошел к ней. Неудержимо хотелось провести рукой по ее выбившимся из-под пледа волосам, поцеловать их. Помнит ли она как они плакали, глядя в глаза друг друга, как кружилась в полете танца – будто были одни во всей Вселенной? В нерешительности, боясь ненароком потревожить ее сон, он замер около ложа этой ставшей бесконечно близкой ему женщины. Пять минут прошло или два часа, он не знает. Подняв глаза, Гвоздиков увидел в двух шагах от себя какую-то дверь. Он подошел к ней вплотную. Она была приотворена. Из узкой щели между косяком и створкой торчали куски штукатурки, а пол вокруг покрыт толстым слоем известковой пыли. В верхней части щели виднелась узкая полоска неба. Гвоздиков навалился на створку плечом, но, блокированная с другой стороны чем-то тяжелым, она не шелохнулась.

– Сергей, – услышал он за спиной тихий голос Рабии. – Ты все помнишь, что с нами произошло?

– Да, – ответил он, обернувшись к ней.

– Мы с тобой находимся в доме моего мужа, в кладовой на первом этаже, – Рабия перешла на арабский язык. – Ночью я проснулась от грохота, вероятно, в дом попал снаряд, разрушив взрывом два верхних этажа и завалив вход в кладовую со стороны гостиной. Ты так крепко спал, что не проснулся, а мне жалко было тебя будить. Я осмотрела все сама, облазила все углы и узнала это помещение. Из него помимо двери есть другой выход наружу – через люк в полу, но там надо долго пробираться по узкому лазу и тогда попадаешь во внутренний сад одного из домов на соседней улице.

– У тебя есть муж?

– Халед был боевиком Джебхат ан-Нусры[4 - Джебхат ан-Нусра (Фронт Победы) – отделение международной исламистской террористической организации «Аль-Каида» на территории Сирии и Ливана. Группировка основана 23 января 2012 года и считается одной из наиболее успешных среди повстанческих группировок. Признана террористической организацией многими странами, включая Россию и США. Неоднократно заявляла о своем расформировании и присоединении отрядов к другим группировкам. С января 2017 года входит в Хайят Тахрир аш-Шам.], боролся за создание исламского государства. Три года назад, через неделю после свадьбы, его убили в боях под Идлибом[5 - В июле 2017 года в провинции Идлиб произошли кровопролитные столкновения между вооруженными формированиями за влияние в регионе и контроль над каналами поставок техники, вооружения и припасов из Турции. Бои продолжались на протяжении нескольких дней и привели к сотням убитых и раненых боевиков. В результате этих боев в августе 2017 года контроль над провинцией Идлиб почти полностью закрепился за группировкой «Джебхат ан-Нусра».]. Его друзья предложили мне, во имя Аллаха милостивого и милосердного, отомстить за смерть мужа, взорвав себя в окружении врагов ислама. Полгода меня наставляли в вере и обучали обращению с взрывчаткой, а потом к нашему лагерю подступили войска Асада, и я сбежала в Турцию с другими сирийскими беженцами. Я видела много смертей и не хочу никого убивать.

– Я в туалет хочу, – переминаясь с ноги на ногу, взмолился Гвоздиков.

– В углу по диагонали от тебя, за грудой кирпичей валяется пластмассовая бутыль из-под машинного масла. Воспользуйся ею. Я отвернусь. И еще, переходи тоже на арабский, чтобы освоиться с артикуляцией.

– Попробую, – ответил на арабском Гвоздиков.

– На моем мобильнике села батарейка, а розетки здесь не работают. У тебя есть мобильный телефон?

– Не знаю.

– Посмотри в своем чемодане. Если есть, я дозвонюсь до кого-нибудь из своих друзей, чтобы помогли нам. Мои вещи лежат в дорожной сумке, я ее осмотрела: там только моя одежда, паспорт, кошелек с банковской картой, зарядка и разные мелочи – все что было при мне в отеле в ту ночь, когда нас похитили.

Сергей, снова пригнув голову, прошел в указанный Рабией угол, нашел бутыль, облегчился. Застегнув ширинку, перешагнул через кирпичи, подошел к лежащему на полу чемодану и открыл его. В глаза бросились лежавшие сверху два гостиничных полотенца и набор шампуней. «Избавиться, побыстрее избавиться! Засунуть под кирпичи, чтобы Рабия не видела», – мелькнуло в голове.

– Не прячь ничего от меня, – раздалось за спиной. – Ты был другим человеком, когда укладывал чемодан. Это другой, а не ты имел склонность к воровству. Сейчас ты не такой, я знаю.

Гвоздиков оглянулся. Рабия сидела на своем каменном ложе, распустив по плечам длинные черные волосы, грустно и нежно глядя на него своими большими темными глазами. Какая она сейчас красивая и одновременно хрупкая, беззащитная! От этой беззащитной красоты ему стало стыдно за себя «другого», безумно захотелось подойти к ней, обнять, утешить, защитить. Но не испугает ли он этим ее, не оттолкнет ли она его от себя, как было там, в гостиничном коридоре?

– Ты так странно смотришь на меня. Что-нибудь случилось? – принимаясь расчесывать гребнем волосы, спросила Рабия. – Если что-то не так, скажи.

Гвоздиков не знал, как выразить словами обуревавшие его чувства, поэтому глядел на нее и молчал.

– Это не совсем даже и кража, – по-своему расценив его молчание, продолжила она развивать тему о воровстве. – В ценах на гостиничные номера учитываются все издержки, связанные с приемом туристов из России. Так что, за полотенца и шампуни ты оплатил при заказе номера. Последний год таких краж в нашем отеле почти не случалось. Все в этом мире меняется, меняемся и мы сами. Разве не так?

Сергей, оставив чемодан открытым, шагнул к Рабии, упал на колени и, глядя снизу вверх в ее глаза, тихо произнес:

– Я никогда тебя не обижу, никогда не обману и никому другому не позволю этого сделать. Мне хочется быть с тобой рядом… Всегда… А сейчас – обнять… Но я боюсь…

– Почему?

– Ты… не оттолкнешь меня?

Она отложила гребень в сторону, склонила голову, развела ладонями свои ниспадавшие до пояса волосы, окутала ими лицо Гвоздикова и, приблизив к нему свое лицо, прошептала:

– Глупенький. Как же можно отталкивать того, кто люб?