Поэтический семинар Юрия Кузнецова

Детских стихов не признаю. Вы оглупляете ребенка своим сюсюканьем. Ребенок – цельный. На этом построена вся философия Лао-цзы. Детская литература, можно сказать, адаптирует человека. Бывают такие адаптированные, упрощенные издания для детей. Например, адаптируют Рабле, Свифта. Этим они оглупляют детей. Пусть дети читают сказки! Там и глубина и все, что хотите.

О вас говорили, что вы наивны. Но наивность – это человеческое качество, и у вас оно не переходит в поэтическое. Скудный словарь. Вы не лжете, но это человеческое качество, а не поэтическое.

Был такой фронтовик, потерявший зрение, Асадов. Был очень популярен у школьниц и домохозяек. Он призывал к добрым чувствам, как и Пушкин. Но Пушкин призывал лирой, а у Асадова лиры не было, он призывал риторикой. Еще Белинский писал: «Поэт мыслит образами». Это аксиома. А у вас все образы расхожие. Тут есть противоречие: вы наивный человек, но где же тогда ваша свежесть? У вас сплошь чужие расхожие образы, вы берете первое, что попадется, своих выразительных средств нет. Это ваше жизненное противоречие.

Вы слишком легко относитесь к поэзии. Муза женщина капризная. Ей нужно отдавать все. Если кто-то захочет власти, то она скажет: «Нет, все внимание мне». Иначе ничего не выйдет. Если есть корыстолюбие, тоже ничего не получится.

Будь обсуждающие ваши стихи менее доброжелательны, чем мы – я имею в виду себя и других выступавших, – вам бы могли сказать, что это не наивность, а невежество. Но, все-таки, вы наивны. Вы наивны во всем: вы думаете, что можно чего-то достигнуть без знаний. Доказать невозможно, но хочется вам внушить, что поэзия – очень серьезное занятие и средствами риторики в ней ничего не добьешься. Ей нужно посвятить всю жизнь, иначе ничего не выйдет.

Бедный язык. Есть такие места с разряженной языковой атмосферой. Украина, Донбасс, Прибалтика. Но это можно преодолеть. Был такой поэт Рильке – если не гений, то уж точно значительный поэт. Он вырос в Австрии. Язык там немецкий, но обедненный. Он писал литературным обедненным языком. Вышел он из положения, углубившись в слово. Слово у него многозначно. Одно и то же слово в разных местах используется в разных значениях. Так в переводах, так и в подлинниках, – я специально интересовался, спрашивал.

PS. ЮК отказался от раздаваемого всем С. пива: «Нет, дал зарок». После долгих уговоров взял пакетик сока и, неподвижный и значительный, как монумент, с каменным лицом, одетый, стоял в коридоре, посасывая трубочку.

14 декабря 1999г.

Детство

Детство – сквозная тема мировой поэзии

Юрий Кузнецов: Поэт формируется очень рано, если он поэт. Вообще, поэтами рождаются, а не становятся, но если человек родился поэтом, то формирует его только детство. Или – он возвращается к детству.

Наивность и простодушие детства ценили великие учителя человечества Христос, Будда, Лао-цзы. Вся философия Лао-цзы основана на цельности детства. Рождается ребенок: еще нет ничего, но уже есть все. Христос сказал: «Будьте как дети», но это не значит, что взрослые должны быть несмышлеными. Надо сохранить цельность детства.

Приблизительно до трех лет в речи ребенка нет слова «Я». Когда ребенок сказал «Я», зерно личности проявилось.

Нам ближе греческая мифология (римляне свою мифологию украли, или – заимствовали у греков). Самый могущественный бог – Амур, бог любви. Но он же мальчик!

Во времена разложения греческого полиса появился второй мальчик – Ганимед, но он растлен. Его возносит на небо орел – это свидетельство упадка греческого полиса. Пастернак обращается к образу Ганимеда. Это выглядит отвратительно.

У Достоевского очень много детей. Но они у него даже излагают идеи (в смысле – это неестественно – ДО). Например, Коля Красоткин из «Братьев Карамазовых» – умный и злой мальчик.

В народной поэзии всех народов есть колыбельные песни, есть они и у нас. Это изумительно. Когда взрослые женщины пишут колыбельные песни это получается очень плохо. Колыбельную Цветаевой (у нее есть и еще одна) даже читать невозможно, не то что петь.

Есть народная песня про мальчика, типично русская.

Кузнецов зачитал один из вариантов исторической песни «Татарский полон». Кузнецовского варианта я не нашел. Привожу другой вариант этой песни.

На дуваньице дуван дуванился,

Доставалась ему да теща зятелку.

Он повез ее да во дикую степь,

Он привез жены да с Руси Русскую,

С Руси русскую да полоняночку:

«От привез тебе, да тебе нянечку.

Ты заставь ее три дела делати:

Как перво дело, да ей куделю прясть,

Как второ дело, да ей гусей пасти,

Как третьё дело, да ей дитю качать».

Она сидит, руками она кудель прядёт;

Она глазами, сидит, она гусей пасёт;

Она ногами, сидит, она дитю качат

«Уж ты бай, баю, да злой татарчёнок!

Уж ты бай, баю, да ты татарский сын,

Уж ты бай, баю, да ты русёночек,

Уж ты бай, баю, да будешь внученок —

Как твоя-то мать да мне родная дочь,

В парной байны я да с ею мылася,

Я признала в ей да две приметочки:

Как перва приметка – в груди родименка,

Как друга приметка – в ноги нет мизенчика».

Услыхали тут да девки сенные

Рассказали ей, да чо они слышали:

«Государыня наша барыня,

Полоняночка с Руси русская,

Она сидит, руками она кудель прядет;

Она глазами, сидит, она гусей пасет;

Она ногами, сидит, она дитю качат,

Она качат дитю, ещё прибайкиват:

«Уж ты бай, баю, да злой татарченок,