Сын ворона

Сын ворона
Дмитрий Резаев

Дракар медленно разворачивался. Вокруг него скользили чайки, видимо, приняв боевой корабль за рыболовецкое судно. Но вот чайки с испуганными криками бросились врассыпную. Рядом с Харальдом на носу корабля опустился ворон. Огромный, черный, с блестящими перьями. Это был несомненно тот самый ворон, в этом Харальд был уверен. Тот ворон, чьим сыном на самом деле был Роарг. Ворон, который создал этот мир. Ворон, который этот мир погубит.

Сын ворона

Дмитрий Резаев

© Дмитрий Резаев, 2018

ISBN 978-5-4493-7075-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ. БУРЯ

Радомир и еще двое бодричей стояли на песчаной отмели, вглядываясь в темноту. Серебристая луна освещала скалы, обступившие маленькую гавань, невидимую со стороны моря. Волны с тихим шелестом подползали к ногам Радомира и так же неспешно уползали обратно. Длинные русые волосы спадали на плечи, покрытые накидкой из волчьей шкуры. Массивная серебряная пряжка с изображение сокола свидетельствовала о том, что перед нами вождь. О том же говорил и меч на поясе. Рукоятка была украшена сложным рисунком все того же сокола, терзающего добычу. Никто не произносил ни слова. Тишина нарушалась только плеском волн. Ни ветерка, ни крика случайной птицы. Только воздух дрожал от напряжения. Чуть заметно, едва уловимо, но так, что пробирало до самых костей.

Внезапно все изменилось. Свет луны стал стремительно гаснуть. Ее мерцающий след на волнах накрыла гигантская тень. Из-за горизонта выросла черная туча, похожая на разъяренного быка, наклонившего голову для атаки. Она заполнила собой все небо. Луна исчезла. Стало еще тише. Ноздри Радомира расширились, втягивая сухой колючий воздух. Он весь подался вперед. Его спутники тоже подобрались. Один из них, молодой воин с длинным хвостом волос на выбритом черепе, невольно сжал в руках незажжённый факел, так что побелели костяшки пальцев.

И в это время раздался гром. Дрожь прошла по морю, по маленькой отмели, завибрировали скалы. Волны вспенились и поднялись, словно встали на дыбы огромные скакуны, и ринулись к берегу. Порыв ветра ударил по бодричам и едва не сбил их с ног. Снова раздался раскат грома. Ветер ринулся вперед, пытаясь смести со своего пути все, и даже сам остров Руя. Волны обрушились на скалы со страшным грохотом. Бодричи вымокли насквозь за мгновение. Но они не обращали внимания на бурю. Они стояли, крепко уперев ноги в берег, и продолжали следить за горизонтом. Небо осветила ослепительная вспышка. На мгновение стало светло как днем. Но и этого мгновения Радомиру оказалось достаточно, чтобы заметить купеческий когг, который взметнула вверх очередная волна. Губы Радомира тронула торжествующая усмешка. Он крикнул, перекрывая шум ветра и грохот волн:

– Зажечь маяк!

Один из его спутников высек искру из огнива, поджигая факел, который держал, укрывая от ветра второй воин. Пропитанный греческой смесью факел вспыхнул. Бодрич помахал им в темноту. И тут же в ответ где-то на верху, на невидимой в темноте скале, загорелся свет маяка. Этот свет должен был указать людям на когге спасительный путь.

Капитан когга увидел свет маяка, когда уже решил отдаться на волю волн и всевышнего, и позволить случаю и провидению вынести его корабль в безопасное место ли утопить в наказание за грех корыстолюбия. Его людей швыряло по мокрой палубе, как горстку орехов. Рулевой вцепился в кормило только для того, чтобы его не смыло за борт. Капитан, хватаясь за такелаж, подобрался к нему и указал на огонь вдали.

– Маяк! – заорал он. – Правь на маяк!

И сам всей грудью навалился на руль. Вдвоем им удалось развернуть корабль, не смотря на шквалистый ветер.

– Слава тебе, Господь Всемогущий. Мы спасены!

И он, и рулевой, и все мореходы на когге не отрывали глаз от маяка. И в этот момент, словно из-под воды, прямо по курсу судна выросла черная скала.

– Рифы! – крикнул рулевой, судорожно обхватил кормило, но было уже поздно. Раздался треск и корабль разлетелся в щепки. Никто не успел даже вскрикнуть. Когг исчез. Только несколько раз мелькнули деревянные обломки среди кипящей пены.

Буря прекратилась также внезапно, как и началась. Точнее она понеслась дальше, сея ужас и разрушения. Вскоре на море вспыхнул костер утренней зари, из пламени которого поднимался солнечный диск, вечный бог, возрождающийся из небесного огня. Серые мрачные волны, засверкали, отгоняя своим блеском ночные страхи. Впрочем, обитателей острова страхи не волновали. Они и сами порождали ужас. Ибо остров Руя был владением разбойников Поморья. Неприступные скалы надежно укрывали святилище Аркона с идолом Святовита, которому всякий проплывавший мимо острова должен был поднести подношения. Кто же отказывался почтить верховного Бога язычников, предавался смерти.

Бодричи во главе с Радомиром, дождавшись утра, отправились вдоль берега собирать остатки кораблекрушения, которое было вызвано фальшивым маяком, заманившим купеческий когг на скалы. На берегу валялась мачта с изорванным парусом, обломки судна, пара выброшенных бурей искалеченных тел. Удача сегодня была на стороне пиратов. На берегу лежали несколько тюков дорогих тканей.

Радомир остановился, чтобы оглядеться и тут услышал странный звук. Прислушавшись, он с удивлением узнал в нем детский плач. Радомир, однако, посчитал, что это всего лишь игра прибоя и ветра, гуляющего между скалами. Но плач становился все громче. Радомир пошел на звук и вскоре обнаружил на берегу детскую люльку. Радомир замер. Неужели после страшной бури и кораблекрушения, люлька смогла уцелеть, а младенец в ней остаться в живых? На люльке сидел черный ворон и смотрел на Радомира внимательными блестящими глазами. Радомир замер. Уж не колдовство ли это? Внутри вождя все похолодело. Он оглянулся на товарищей:

– Вратислав! Мечидраг!

Ближайшие сподвижники вождя откликнулись немедленно. Они и сами услышали детский плач. Оба высокие, русоволосые, бородатые, обритые наголо в отличие от длинноволосого Радомира. У каждого в руке была сулица, легкий славянский дротик. Они осторожно приблизились к колыбели. Заметив это, черный ворон расправил крылья и грозно каркнул, раскрыв внушительных размеров клюв. Вратислав попытался ткнуть его дротиком, но ворон ловко вскочил на древко и закаркал, захлопал крыльями, а потом несколько раз ударил клювом по сулице. Вратислав попытался стряхнуть птицу, но ворон держался крепко.

– Радомир, похоже, ворон охраняет ребенка. Убить его?

Радомир не ответил, сделав отрицательный жест. Ворон перевел взгляд на вождя, а потом снова перепорхнул на край колыбели. Радомир подошел к нему вплотную. Ворон расправил крылья и раскрыл клюв, не спуская глаз с Радомира. А затем внезапно сорвался с места и, описывая большие круги, стал подниматься в небо. Радомир наклонился над люлькой и с изумлением воззрился на ребенка, закутанного в бобровый мех, мокрого, сморщенного, но живого. Он осторожно взял его на руки. Ребенок перестал плакать. Он разглядывал Радомира большими ясными голубыми глазами. Радомир обернулся к товарищам. К тому времени все, кто был на берегу и подбирал остатки кораблекрушения, собрались возле Радомира и колыбели.

– Это чудо! – крикнул Радомир, а затем радостно улыбнулся. – Боги подарили мне сына взамен погибшего Свира. Перед вами всеми я признаю его своим сыном и нарекаю Роаргом.

– Сын ворона, – заметил Вратислав стоявшему рядом Мечидрагу. Мечидраг пожал плечами:

– Ворон просто защищал свою добычу. А затем уступил.

– Может и так. А может, это знак. Может это действительно сын ворона.

Радомир бережно прижал младенца к груди и зашагал вверх по тропинке, туда, где стояла крепость острова Руя.

ЧАСТЬ I. ДОБЫЧА

ГЛАВА 1. АРКОНА

На высокой скале, выдававшейся в море, на северной оконечности острова Руя, стоял священный город Аркона, с одной стороны огражденный стеною, а с другой обрывом. Этот город предназначался исключительно для богослужений. Большую часть времени он пустовал. По праздникам же святилище наполнялось людьми не только с острова, но и со всего Поморья. В центре его стоял деревянный храм Святовита. Бог этот почитался по всей балтийской земле, хотя и под разными именами. Щетинцы чтили его как Триглава (хотя у арконсккого святовита было четыре лица), ратори как Сварожича, гаволяне как Яровита.

Ни одной простой доски не было в этом храме, все было украшено тончайшей резьбой самой искусной работы. Переплетающиеся узоры несли сакральный смысл, доступный лишь посвященным. Верховным жрецом храма был вождь руян Радомир, о чем свидетельствовали его длинные волосы, которые он согласно своему сану не имел права стричь. Остальные жители острова либо брились на лысо, либо коротко стриглись, что было весьма практичным, – врагу в бою не за что было уцепиться. Волосы заключали в себе силу солнечных лучей. Ибо Святовит был богом солнечного света. А на земле нет никого и ничего сильнее солнца. Разве что Громовержец. Но Руяне так не считали.

Храм был окружен забором, на котором были вырезаны с немалой достоверностью различные предметы и животные. Само капище ограждалось четырьмя стенами под одной кровлей. А в нем располагалась внутренняя часть, – святая святых, – отделявшаяся четырьмя столбами и пурпурными занавесями. Никто кроме жреца не имел права входить сюда. За этими занавесями и стоял идол Святовита. Был он выше человеческого роста на четырех же шеях, смотревших в разные стороны, с обритыми подбородками и постриженными волосами. В правой руке он держал рог украшенный золотом, железом, серебром, медью и бронзой. Сегодня рог был до краев наполнен вином; левая была согнута в локте и упиралась в бок. Святая святых была украшена рогами различных животных, многие из которых были никому неизвестны и, несомненно, волшебного происхождения.

Рядом с идолом лежали уздечка, седло и огромный меч, рукоять и ножны которого были отделаны серебром и покрыты филигранным узором. Так же там стояло священное знамя Святовита – станница. Она почиталась особо и не меньше, чем само божество. Когда руяне шли с этим знаменем бой, они искренне верили, что находятся под божественным покровом, и им ничто не может угрожать. От осознания собственной безопасности, они преисполнялись отваги и часто бросались безрассудно на врага во много раз превосходившего их количеством, отчего приобрели прочную славу людей, не боящихся смерти.

Так же в святая святых находились многочисленные, стоящие друг на друге сундуки с золотом, серебром, жемчугом, драгоценными каменьями и ювелирными украшениями. Это были подношения славян Балтии Святовиту в благодарность за урожай, защиту и благоденствие. Обычай этот был похож на обычай древних латинян подносить самое дорогое Юноне Монете, а в момент опасности использовать сокровища для защиты от врагов, – на них покупалось оружие, строились корабли и нанимались воины.

Сегодня был особый день, – праздник окончания уборки урожая. На остров прибыло множество народу со всего Поморья. Они привезли с собой скот для жертвенного пира и дары Святовиту. Кроме праздника они ожидали от Святовита предсказаний на будущий год, а также личных советов, ибо считалось, что именно Святовит острова Руя давал самые точные пророчества.

Накануне Радомир с веником в руках посетил святилище Святовита и тщательно вымел его, надолго задержав дыхание, потому что, даже дохнув, человек мог осквернить это место. Теперь Радомир вошел во внутреннюю часть святилища, осторожно вынул рог с вином из правой руки идола и вышел к народу. Толпа, заполнившая все пространство перед храмом, ждала его слова. Радомиру предстояло гадание по вину. Но сначала он бросил короткий взгляд туда, где среди прочих стоял его названный сын Роарг. Высокий, плечистый, с норманнской стрижкой, когда выбривались виски и часть затылка, и дерзкими шальными глазами, в которых сверкал небесный огонь. Иногда ему казалось, что он действительно его родной сын. Ведунья Радмила говорила ему, что такое возможно: Чернобог отбирает, а Белобог возвращает, просто из ненависти к своему вечному противнику. Чернобог отобрал у него Свира, а Белобог дал ему взамен Роарга.

Радомир всмотрелся в поверхность вина. Он занимал должность жреца по праву рождения, но не был сведущ в таинствах, предпочитая военное дело. Для таинств служила Радмила – ведунья, чьи знания передавались из поколения в поколения и уходили в глубину веков. Она стояла рядом, высокая, стройная, в холщовой рубашке, перетянутой расшитой рунами тканью. Спутанные черные волосы почти закрывали ее лицо. Были видны только глаза: огромные, темные, жгучие. Она посмотрела мимо плеча Радомира в рог и нахмурилась. Радомир тоже знал в общих чертах нужные приметы.

– Рог остался полным, – возвестил он, – значит, следующий урожай будет богатым.

Толпа радостно выдохнула. Если бы в роге убыло, то хорошего урожая не жди.

Радомир оглянулся на Радмилу. Она кивнула, а затем указала глазами на несколько черных соринок в вине. Теперь нахмурился и Радомир. Соринки – это враги.

– Но нас ожидают испытания. Скоро враги захотят свести с нами счеты. Нужно быть начеку.

Мнение толпы разделилось. Часть людей начала тревожно шептаться, вычисляя, от кого из недругов ждать подлостей: даны, гольштаты, маркоманы, свевы, пруссы? Или кто-то из своих: лютичи, черезпеняне, укряне? Откуда ждать нападения? Других, наоборот, охватила радость. Их чувства выразил Роарг, стоящий в окружении таких же молодых как он воинов. Он крикнул:

– Наконец-то! Хорошая весть тем, кто рожден для славы.

Радомир недовольно поморщился. Всем хорош его названный сын, кроме того, что был безрассуден даже по меркам руян. Именно он возродил древний обычай драться обнаженным по пояс и не пользоваться щитом. Радомир боялся потерять Раорга, как потерял когда-то Свира. Но еще больше он боялся потерять дружину, которая во всем хотела походить на Роарга и охотно перенимала моду на безумную отвагу. Воин должен быть не только храбрым, но и осмотрительным, расчетливым, а если понадобиться и хитрым. Нужно обязательно поговорить с ним, а пока пора продолжать церемонию. Радомир развернулся и вылил содержимое рога под ноги идолу Святовита. Толпа разразилась приветственными криками. Под эти несмолкаемые крики он передал рог Радмиле, взял кожаный мех с вином и вновь наполнил рог. Он поднял его над головой. Толпа затихла. Затем вождь руян поднес рог к губам и осушил его большими глотками. Вино текло по его груди гранатовыми струями. Он пил, закрыв глаза. Вино мгновенно ударило в голову. Ноги стали ватными. «Главное не упасть!» Ведь он уже не молод. Когда-то и пара таких рогов не могла даже покачнуть его (ну, тут он приврал сам себе). Упасть на глазах у всех – не только позор, но и дурной знак. Наконец рог был осушен и наполнен вновь. Радомир на негнущихся ногах вошел в святая святых и вставил его в руку Святовиту. Все. Он вытер дрожащей рукой испарину со лба.

Вождь снова вышел к народу. Снова воздух наполнился криками. Молчала только Радмила. Она, не отрываясь, смотрела на Роарга. Ведунья не сомневалась, что перед ней сам Бог, сошедший на землю. Она верила в это всеми фибрами своей души. Она не понимала, как остальные не видят того, что Роарг воплощенное Солнце.

В это время толпа расступилась, пропуская вперед несколько человек, которые несли огромный пирог выше человеческого роста. Они поставили пирог перед идолом и почтительно отошли в сторону. Радомир зашел за пирог и крикнул: