Сын ворона

Но Агата заметила обрывки нижней юбки на полу, стремительно схватила их и стала внимательно рассматривать.

– Он надругался над вами?

В глазах Агаты читались гнев и любопытство одновременно.

Альмейда усмехнулась и показала Агата кинжал:

– Пытался, и чуть не поплатился за это жизнью.

Агата присела на краешек кровати рядом с госпожой. Она сильно сомневалась в том, что Альмейде удалось отбиться от Манфреда пусть даже и с кинжалом в руках. Агата незаметно для Альмейды осматривала постель, находила следы борьбы, но не находила следов крови.

– Я никому не расскажу, госпожа!

Альмейда покачала головой, а потом прошептала:

– Поклянись, что наш разговор останется только между нами!

Агата кивнула, предвкушая подробности насилия. Альмейда некоторое время набиралась мужества, а затем выпалила:

– Я хочу сбежать!

Агата невольно отшатнулась, вскочила, всплеснула руками. Такого поворота она не ожидала никак.

– А как же ваш батюшка?

– Он меня продал, – в словах Альмейды звучала горечь. – Продал этому животному, убийце!

– Но… куда вы сбежите? На что и как будете жить?

Глаза Альмейды мечтательно затуманились. Дальнейший ход событий после побега представлялся ей не вполне ясно. Перед глазами вставали отдельные смутные картины: она одинокая и несчастная бредет по лесу, на нее нападают разбойники, и тут ее спасает благородный таинственный рыцарь, который впоследствии окажется наследным принцем далекой богатой страны, где живут благородные, веселые люди, где нет убийств, несправедливости и где все счастливы.

– Вот об этом я и хотела тебя спросить. Я ведь нигде толком и не была кроме окрестностей Урсмарки.

– Вокруг Урсмарки владения императора Конрада. Он верховный правитель всех германских земель, а также Италии, Богемии и многих других. А Манфред его лучший друг, первый рыцарь королевства. Бежать некуда.

– Неужели все вокруг подчиняются Конраду, неужели нет нигде уголка, где мог бы свободно жить человек?

Глаза Агаты возбужденно заблестели.

– Есть!

Надежда зажглась в груди Альмейды: вдруг далекая волшебная страна, где все счастливы, существует?

– Говори!

Агата вздохнула и начала:

– Чуть дальше на севере, на берегу моря и на окрестных островах живут многочисленные славянские племена. Славяне язычники и свирепые воины. У них нет королей и императоров, есть только вожди, которых они выбирают по доблести, а не по рождению. Они огромные и сильные как медведи. Любят веселые пиры и охоту. А еще они отважные мореходы и пираты. Они нападают на германские города и города данов, грабят их и освобождают рабов. Наш император и императоры до него не раз пытались их покорить, но у них ничего не получилось. А еще, – она лукаво улыбнулась, – у них свободные нравы, и девушка вольна сама выбирать себе жениха.

Альмейда недоверчиво посмотрела на служанку.

– Сама выбирать себе жениха? Да ну тебя! Врешь и не краснеешь. Это все сказки.

– А вот и не сказки! – Агата обиженно поджала губки. – А первый красавец среди них – Роарг, Сын Ворона. Говорят, он красив, как Бог, и отважен, как лев. Как-то раз граф Мекленбурга объявил награду за его голову за то, что он напал на его купеческий караван. А Роарг проник в Мекленбург в повозке с сеном и соблазнил его дочь. Его застигли прямо в ее спальне. Он сражался отчаянно, но силы были неравны. Солдаты графа схватили его и бросили в темницу. Граф повелел держать его в цепях до тех пор, пока его отец Радомир, вождь бодричей с острова Руя, не возместит ущерб, который нанес этот разбойник Мекленбургу. Но в первую же ночь дочь графа помогла ему бежать. Для этого она сплела веревочную лестницу из собственных волос!

– Как же она могла спасти его, если этот Роарг ее обесчестил?

– Нет! – горячо возразила Агата. – Не обесчестил. Она сама отдалась ему, потому что перед его красотой и манерами не способна устоять ни одна женщина в мире.

– Врешь!

– Клянусь девой Марией и святым распятием!

Агата истово перекрестилась.

– И что же дальше? Он сбежал вместе с дочерью графа?

– Хотел. Она ведь была теперь коротко острижена и переоделась в мальчика, чтобы незаметно выскользнуть из города. Но один из стражников узнал ее, и бегство было раскрыто. Роарг вскочил на коня и был таков. А бедная девушка с тех пор не могла больше смотреть ни на одного мужчину, постриглась в монахини и через год умерла от тоски в монастыре святой Бригитты.

– Самая прекрасная смерть – смерть от любви.

Обе девушки вздохнули, и каждая задумалась о своем.

ГЛАВА 5. ВЕДУНЬЯ

На противоположном от Арконы конце острова, в самой лесистой ее части, в центре бурелома, среди поваленных деревьев и колючих кустарников стояла хижина ведуньи Радмилы. Массивные бревна, из которых она была сделана, давно покрылись пушистым зеленым мхом, и почти сливалась с окружающей чащей. На двери избушки было вырезано лицо какого-то древнего бога, с гневными глазами, открытым ртом и длинными волосами, которые распространялись вокруг головы наподобие лучистой короны.

Ведунья Радмила, молодая женщина, с распущенными волосами, которые практически полностью закрывали ее лицо, занималась очень важным колдовским делом, смысл которого был известен только ей одной.

Посреди темной хижины, куда пробивались сквозь щели тонкие солнечные лучи, стояла жаровня. Под ней потрескивал огонь. На жаровне стоял котелок, в котором булькала вода. Радмила подошла к одной из стен, на которой висели многочисленные пучки трав, кореньев и связки грибов, отщипнула немного от одного из пучков и бросила его в котелок. Радмила наклонилась над варевом и начала шептать что-то неразборчивое.

По стенам хижины висели кости, чучела животных, кое-где стены украшали начертанные чем-то подозрительно напоминающим кровь странные знаки. По углам стояли деревянные идолы с грубо вырезанными бородатыми лицами.

Радмила снова бросила в варево какие-то корешки, снова забормотала что-то таинственное. Посвященный без труда узнал бы в этом бормотании древний язык друидов, народа, который обитал в лесах Европы задолго до славян и германцев. Когда этот многочисленный и просвещенный народ начал исчезать, многие его представители стали учителями славян, их жрецами и прорицателями, а их язык стал языком тайных знаний, на нем творились заклинания, делались заговоры и приговоры, привороты и отвороты. Язык этот хранился бережно и передавался посвященными из поколения в поколение, помогая славянам не сбиться с пути в лесной чаще.

Предки Радмилы пришли в Поморье вместе с франкским купцом Само много сотен лет назад. Само был родом из винидской области Бретани. В большинстве своем бретонцы были выходцами из уэльского королевства Гвинедд. Когда-то их разбил Юлий Цезарь, а затем с берегов туманного Альбиона их окончательно вытеснили саксы. Само пришел к славянам не один, а с большой группой бретонских купцов. А в то лихое время купцы, как правило, следовали в сопровождении наемной дружины, да и сами были зачастую неплохими воинами. Безмен и меч в те времена висели рядом на одном поясе. Само был не простым купцом, а торговцем оружия, что пришлось постоянно воевавшим славянам весьма кстати. Когда славяне пошли против гуннов, купец Само отправился с ними в поход и проявил такую большую доблесть, что славяне избрали его над собой вождем. Славяне видели в нем не только брата по общей винидской (винидами славян называли латиняне) крови, но и носителя древних традиций, ибо имя Само было друидским, а язык жрецов был хорошо известен в Поморье.

Теперь Радмила использовала свои знания на пользу руян, помогая Радомиру и его дружине гаданиями и врачеванием. Скрипнула дверь, Радмила улыбнулась и, не поворачивая головы, сказала:

– Входи, Роарг. Я давно тебя жду.

Дверь отворилась, и на пороге появился Роарг. Постоял, привыкая к полусумраку.

– Как ты догадалась, что это я?

Радмила, наконец, оторвалась от котла.

– По походке. Я слышала твои шаги на тропинке.