Игла бессмертия

Солдаты и Олег покидали сидоры в угол, стащили сапоги, расселись вдоль стола и принялись за квас.

– А как ты бабе-то глянулся? С порога! – беззлобно улыбнулся Демид и ткнул Олега в бок. – Не сегодня – завтра жди пирогов!

– Про полудницу Евсейка всё уж растрепал, потому и нам запираться нет резона, – промолвил Николай, отирая усы, – но про остальное – молчок.

– Добро, – сказал Фёдор, а Демид только кивнул, он уже подумывал пройтись вдоль дворов, поглядеть, выполнить рекогносцировку** насчет девок или пригожих баб.

Вернулся староста, на лице его застыла несколько изумлённая улыбка.

– Господа служивые, а вот скажите, о чём это мне там Евсей плёл? Неужто и впрямь вы по дороге к нам нечисть увидали?

– Видели, как тебя.

– А ничем вас этот непутёвый не угощал? Может, помстилось вам? – спросил хозяин, усаживаясь у двери.

– Нет, не пили мы, как есть полудницу встретили. Не хотела она нас пущать.

– А как же вы прошли тогда?

– Попросили.

– И что же, так и позволила?

– Да.

– Ой, темните вы что-то. А зачем? Я тут староста, мне знать надо, что в округе делается.

Демид с Фёдором переглянулись и на Николая посмотрели, давая понять, что слово за ним. А бывший гренадёр и сам не знал, как быть – инкогнито хранить надо и про полудницу рассказать не худо, хоть бы за-ради сговорчивости местных.

– Твоя правда, Антип Осипович, знать тебе надо. Повстречали мы полевую хозяйку и мирно дело решили: угостил я её хлебом, поклонился, попросил добром – она и пропустила.

– А как же ты не испугался? Как знал, что делать?

– Чего мне пугаться? Я на картечь, на штыки двадцать пять лет грудью ходил, там пострашнее бывало. А как узнал? Да никак – были бабушкины слушал мальцом, а вишь, как пригодилось.

– Да, чудные дела, чудные… – сказал хозяин, покачивая головой. – Не иначе конец света скоро.

– Отчего же?

– Отчего? Будто не знаешь иль трепач Евсейка не сказывал? Мужиков всех ваши братья позабирали – работать некому. Церковь наша, которую ещё мой дед строил, сгорела вместе с батюшкой. А теперь нечисть на дорогах. Истинно бают – конец света близок. Спаси нас, Господи! – Антип перекрестился на икону.

– Может, ещё обойдётся, пришлют к вам нового попа, церковь всем миром отстроите…

– И мужики из солдат вернутся? Нет, у кого есть глаза, тот видит – это кара Господня. Только вот за какие такие грехи – ума не приложу.

– Да… дела у вас и впрямь невесёлые.

Послышался скрип, отворилась вторая дверь, и в неё задом вперёд вошла жена старосты. В руках она несла не менее дюжины всяких горшков и плошек со всякой-разной снедью.

– Угощайтесь, гости, чем бог послал, – проговорила она. – Печь уж топить не буду, потому горячего нет. Но кой-чего другое для согрева есть.

Демид тут же подскочил на помощь, а хозяин удивлённо посмотрел на супругу.

– А вы с чем же пожаловали? – оторопело спросил он, глядя на большой кувшин браги, появившийся в центре стола. – Я уже говорил, забирать у нас некого: или огольцы малые, или старики дряхлые остались.

– Нет, мы не рекрутская команда – при господине капитане состоим, – ответил Николай, уже хрустя огурцом.

– Где ж ваш начальник?

– Прибудет позже – в Боброцск завернул.

– Вот как, значит, ага. А он сюда зачем едет?

– А то не нашего ума дело.

– Ага… – протянул староста. – Стало быть, вы тута, у нас, его ждать будете?

– Стало быть, так. Да ты продохни, староста, деньги на постой нам отведены и с собой имеются.

– А я что же, на то и поставлен, чтоб приезжих встречать, – и впрямь выдохнул Антип.

Пока обедали, уж вечереть стало, животы приятно отяжелели, а бражка разогнала по телу ленивую негу. Хозяин от гостей не отставал и потому вскоре уже неспешно рассказывал о своём здешнем житье-бытье, о ценах на зерно, о выпасах и заготовке сена, о том, что старая его корова уже вовсе перестала доиться и надо бы её забить, да умельца в деревне нет.

– А сам ты что же? – спросил Демид.

– Самому несподручно, привязался к ней за двенадцать-то годов.

– Коли есть нужда, то могу помочь – знаю, как делать.

– О! Вот спасибо, одолжусь у тебя! А то мочи уж нет ждать – и кормить её надо, и молока нет. А как напасть эта на нас свалилась, так и не позовешь никакого знатока.

– Какая напасть?

– Ну, та самая, с которой вы в поле повстречались. Ведь никто до нас уже два месяца дойти не может. Как сгорела церковь с отцом Феофанием, упокой, Господи, его душу, так и нет к нам больше хода. Бабы в другие деревни ходят и обратно возвращаются, а к нам никого – как отрезало. Мужиков-то надо, ведь покос, вот они в Шешовку к помещичьим и ходили, это вёрст с дюжину отсюда. А обратно всё одно сами вертаются. Сказывали, мол, идут вместе, песни поют от страху, а как к селу приближаются, так и всё – тишина рты застит, глядь вокруг, а нет никого. А по ночам волчий вой с полей слышен и какой! Будто сонмы несчитанные серых вокруг бегают. Очень страшно.

– В хлева лезут, задрали кого? – спросил Николай.

– Нет, даже куры все на месте. И оттого ещё хуже. Уж думаем, что не волки это, а нечистая сила. Я как Евсейку-то увидал – обрадовался! Думал, оставило нас лихо это, а вы говорите, нечисть только вас и пропустила.

– Да, нас пропустила, – кивнул Демид. – И я пойду пройдусь, пока еще не совсем стемнело. Благодарствуй, хозяюшка. – Он поправил пояс, обулся и вышел вон.

– Куда это он? – спросил староста.

– Людей посмотреть, себя показать, – ответил Фёдор.

– А, хех, понятно. Ох и трепло же Евсейка. Но нынче напрасно прогуляется… – От выпитого и рассказанного Антип раскраснелся, глаза его заблестели, а на лице появилась довольная улыбка. – А вот завтра, когда я расскажу всем, что да как… – многозначительно добавил он.

– Что, что ты расскажешь? И кому? А? – вступила жена, о которой муж, похоже, позабыл. – Не думайте, и бабы, и девки у нас все пристойные, гулящих нету!