Прасковья поднялась и села на лавку, закрыв лицо руками. Когти истаяли.
– Ваше высокоблагородие, дозвольте к хозяйке обратиться.
– Зачем? – Георгий весьма удивился просьбе.
– Меня сюда привела Пороша, – Николай указал на духа, – с тем, чтобы я попросил за неё хозяйку.
– Ладно. – Воронцов ничего не понимал, но решил, не зная всего, не вмешиваться.
– Хозяйка, – солдат поклонился, – смилостивься, отпусти твою служанку дочку поискать, очень она горюет по ней, печалится.
– Пока живу я, она мне служит, таков наш с ней уговор был, – сказала старуха и посмотрела на Порошу. – А ты много себе воли взяла – заступника нашла, просишь, чего не надо… никак жизнь вспомнила?
– Вспомнила, благодетельница, вспомнила, заступница. Молю, скажи, где моя доченька.
Бабка перевела взгляд на Николая.
– А ты кто таков будешь?
– Это мой солдат, – ответил за него Воронцов, – мы одно дело делаем.
– Что ж… – Ведьма на минуту задумалась. – Добро. Дочка твоя, – обратилась она к духу, – прожила жизнь и детям её передала, и было это веков пять тому назад.
Полудница отшатнулась и приложила руки к груди. К левой стороне, к сердцу, но там уже давно ничего не было, и она остро почувствовала эту пустоту.
– Уйди, – приказала старуха, и Пороша исчезла.
Наступила пауза.
Георгий не знал, что предпринять, но склонялся к тому, что наилучшим исходом было бы хотя бы просто выбраться из этой избушки. И этому, кажется, уже ничто не мешало.
– Прасковка, скажи Слово над целебным отваром, полечим нашего гостя.
Молодая ведьма молча приняла плошку и произнесла Слова. Георгий старался расслышать, но не преуспел.
– На-ка, соколик, испей, враз вся хворь сойдёт.
Однако Воронцов недавно уже пробовал ведьмино варево и повторения подобного не хотел.
– Нет, благодарствую, уж я как-нибудь так.
– Ты не артачься, ведь проку в тебе хвором ни на грош. Корысти нет мне никакой тебя травить, ведь и чихнуть бы не успеть, как ты был в моей власти.
С этим было трудно спорить, и Георгий выпил три глотка зелья. Вздохнул и почувствовал, что грудь уже не болит, что голова исцелилась, да и нога окрепла.
– Благодарю.
– Её благодари, без её Слова не вышло бы, я-то уж не могу лечить, – пояснила та и добавила с толикой грусти: – Теперь только калечить.
– Э-м-м, примите мою признательность, Прасковья. Если я стал причиной вашего недуга, то готов заплатить деньгами или… как-либо ещё загладить свою вину.
Прасковья повернулась на звук его голоса.
– Сочтёмся. – И было непонятно, гневается ли она или приняла извинения.
Георгий протянул кубышку бабке.
– Оставь себе, пригодится, – сказала она.
– Благодарю.
– Ты не серчай на нас, соколик. Когда с колдуном столкнёшься, мы неподалёку будем.
– Хорошо, прощайте.
– Прощай, прощай. Прасковка, проводи.
Георгий с Николаем вышли из избы. В плену время для Воронцова летело незаметно, и оказалось, что на дворе уже темно. Дом стоял в лесу, и света луны не хватало, чтобы разглядеть хоть что-нибудь дальше дюжины сажен.
– Возьмите меня за руки, – сказала слепая колдунья, – короткой дорогой пойдём.
И они двинулись. Шли неспешно, но скоро увидели поля. Здесь было гораздо светлее и идти на удивление легче – колосья будто сами расходились в стороны. Через короткое время оказались неподалеку от деревни. Прасковья отпустила их руки, и в тот же миг они остались одни.
К деревне шли молча, каждый был погружен в свои мысли. Как вышли к крайним дворам, так увидели колодец, а возле него – седельные сумки и оружие Воронцова, кучкой сложенные прямо посредине дороги.
– Вот за это спасибо, – сказал Георгий, повернувшись к полям.
Николай хотел было подобрать вещи, но не смог присесть.
– Что с тобой? – спросил Воронцов.
– С упырями на дороге повстречались, так вот – недоглядел.
– Ладно, подробно доложишь завтра. А сейчас выпей-ка и ты этого отвара.
– Благодарствую.
Николай перекрестил горшочек и пригубил.
– Скажи в двух словах: нашли что-нибудь здесь?
– Нашли кой-чего, но кто и что делает – не дознались.
Георгий покивал. Он стоял перед целью своих стремлений за последние дни – деревней Сухая Берёзовка, где сгоревшая церковь и колдун, и все те тайны, что нашёл Николай – и пребывал в некоторой оторопи. Сюда он спешил, здесь было то, что он искал – в диковинных силах искусник и его знания – и ему надлежало окунуться в здешние дела и исполнить приказы. Но он тянул с тем, чтобы войти и узнать. Сумбур последних дней и недавнее пленение сделали его неуверенным, и он почувствовал это.
Воронцов вдохнул прохладный ночной воздух, взглянул на звёздное небо и отринул сомнения.
Глава 16