Он умело и загодя поставил свою лошадь так, что та скакнула через плетень в чей-то огород. Несколько мгновений, и ещё один скачок через плетень, и вот Перещибка уже на дороге нахлёстывает свою кобылу, а погоня бестолково топчется, пытаясь разъехаться.
– До-о-огнать! – закричал Семихватов, но без толку – казак уже гнал намётом.
Тем временем колонна княжьих людей добралась до деревни и остановилась.
Его сиятельство огляделся и перевёл взгляд на капитана.
– Я прошу вас, – он интонацией подчеркнул слово «прошу», – составить мне компанию, господин капитан.
Воронцов понял, что отказ принят не будет. Отказаться – значило лишиться шпаги, а согласиться – соблюсти мнимый «status quo ante bellum».
– Хорошо.
– Прекрасно, мои люди разобьют лагерь около моего же хутора, временно занятого этой шайкой, а мы с вами пока остановимся у старосты. Антипка, беги приготовь избу.
Мужик поклонился в землю и так припустил к дому, что только пятки сверкали.
Воронцов попытался изобразить на лице спокойствие и отрешённость, но получалось не слишком удачно. Он был взбешён! Во-первых, его принудили прервать едва только начавшуюся работу, во-вторых, никогда, «merde», никогда ещё он не бывал в таком униженном положении – пленён местным князьком и не может совершенно ничего предпринять.
Двигаясь шагом в окружении княжьих людей, Георгий волей-неволей, несмотря на свой мрачный настрой, заметил, что те уж больно смуглы и удивительно одеты – будто бы с чужого плеча. Странные вояки шли молча, лишь кидая на него полные враждебности взгляды.
Вернувшись в избу старосты, Воронцов обнаружил, что хозяин успел вынести прочь все свои пожитки, включая лавки. Княжьи слуги заполняли пустое место креслами и столиками. Застелили белоснежной скатертью стол, поставили канделябры, вазу с фруктами, бутылку вина.
Князь, видимо, несколько остыл от неудачи и предложил Воронцову присаживаться.
– Георгий Петрович, давайте начнём нашу сегодняшнюю встречу сначала. Поймите, я прибыл сюда ещё и для того, чтобы показать вам злокозненность этого смутьяна. Он, и никто иной, тревожит своими набегами все окрестные уезды.
– Пока что я видел лишь вашу несдержанность.
Князь неприязненно взглянул на собеседника.
– Не хотите поддержать моё начинание, ну да бог с вами. А вот-с, не желаете ли почитать? – Семихватов достал из кожаного, богато украшенного портфеля папку и передал её Воронцову.
– Что это?
– А это выписка из родословной книги нашей губернии. Полюбопытствуйте, полюбопытствуйте и, полагаю, вы измените свое мнение об этом прохвосте.
В выписке, кроме прочего, было указано:
«Степанъ Перещибка сынъ Остаповъ личный дворянiн.
Описанiя: из украинскихъ казаковъ, лицомъ б?лъ, бороды н?т, не им?етъ правой руки от пл?ча».
Глава 18
Вскоре князь уехал из деревни, а Воронцов остался под охраной троих татар.
Поначалу он не знал, что предпринять. Князь, очевидно, не желает пропускать его на хутор, предписанию он не подчиняется и вовсе не имеет уважения к эмиссару Тайной Экспедиции. С таким ведением дел капитан сталкивался впервые. Ан нет, не впервые! Не далее как день назад он связанный лежал на скамье и тоже грозился начальственным гневом, и тоже без толку. Но чтобы князь вёл дела с лесной ведьмой? Немыслимо!
Итак, каково положение дел? Самое главное – раскопки, они начались. Теперь важно, чтобы они не останавливались. Хорошо, что он успел отправить туда, на хутор, всех солдат, так Семихватову придётся умерить свой пыл. Ведь стрелять в солдат – значит, бунтовать. Что ещё? Ещё следует осмотреть лесной курган, и к этому пока нет препятствий. Стало быть, тем и займёмся.
Воронцов собрался выйти во двор, когда мимоходом подумал о ещё одном пути – бежать в Воронеж. Взять силой грамоты солдат, уж губернатор-то не сможет отказать, и после вернуться сюда. Мгновение эта мысль занимала его, но была отметена. Уйти от центра событий, остановить или замедлить поиск колдуна? Кажется, и смертельная опасность не так страшна, как это промедление.
Георгий расспросил старосту о том, как добраться к кургану, и вышел во двор.
Трое сторожей неотступно сопровождали его, но прочих людей князя не было видно, основной отряд прошёл Березовку, не задерживаясь.
Воронцов сел верхом и собрался было выехать за ворота, но двое татар преградили ему путь, а третий встал сзади.
– Не велено.
– Милейшие, я гость князя, а не пленник. Если хотите сопровождать меня, то извольте, но не стойте на пути.
Те переглянулись. Видимо, чётких приказов у них не было.
– Не велено.
– Merde!
В конце концов, если не проявлять характер, то могут подумать, что его и вовсе нет. Эти глупцы сейчас помогут ему.
Воронцов сделал движение поводом, будто собирается поворачивать, но вместо этого придержал ножны и быстро обнажил рапиру. Ближайший не успел ничего сделать, удар плашмя пришёлся по голове, и он осел, словно подрубленное дерево. Воронцов дал кобыле шенкеля, и второй упал под копыта.
– Стой! – крикнул третий, доставая саблю.
Но Георгий и не думал убегать, он развернул коня и двинулся на последнего охранителя. Тот уже не был столь уверен и попятился, выставляя саблю между собой и всадником. Георгий начал замах, но вместо рубящего удара выполнил укол в руку – татарин вскрикнул и выронил саблю.
– Ну?! Всё ещё не велено? Canailles!
Раненый зажимал рану и причитал, тот, коего сбила лошадь, встал, но только для того, чтобы тут же упасть на колени.
– Херметле, согласен, согласен ехать. Не погуби, князь нас повесит!
– Вам было предложено. – Воронцов отёр рапиру платком, вбросил в ножны и направился за ворота.
Он пустил коня шагом, чтобы его поездка не казалась бегством.
Село вокруг как вымерло, все попрятались в хаты, будто это могло хоть от чего-то защитить.
Уже за околицей, миновав знакомый колодец, Воронцов пустил лошадь в галоп – терять время не следовало, князь мог явиться в любое время.
До лесов было недалеко, верст пять, потом, судя по объяснениям старосты, ещё с версту вдоль опушки. Верхом не более четверти часа. Однако сколько Воронцов ни гнал кобылу, а тёмная полоска деревьев на горизонте всё не приближалась.
Когда лошадь стала дышать тяжело, Георгий сбавил темп, а после спешился и пустил ее в поводу.
Николай рассказывал о том, что в деревню никто не мог попасть из-за полудницы, но раньше она всех выпускала. А теперь что же?
Духи, а может быть, заблудшие души – удивительные существа. Георгий напрямую никогда не встречался с ними и в тот памятный день, в плену у старой ведьмы, глядел на это чудо во все глаза.