Особые отношения

– … так вот, после того как Хоббс пустил слезу перед нашим общим знакомым в Вашингтоне… знаешь Кристофера Перкинса?., так неосмотрительно, просто фантастика… ну, в общем, Хоббс немного расчувствовался, когда они с Перкинсом выпивали. А на другой день, представь, история была известна уже всему Лондону. Железный Хоббс расклеился из-за бабы-журналистки…

– Такой же, как я, хочешь сказать?

Уилсон хохотнул, но ничего не ответил.

– Ну же, не молчи, отвечай, – настаивала я громким, веселым голосом.

– А какой был вопрос?

– Похожа я на эту Элейн Планкет?

– Откуда я знаю? В смысле, я ее и не видел никогда.

– Да. Но я тоже – баба-журналистка. И тоже сплю с Тони Хоббсом.

Долгая пауза. Уилсон попытался скрыть замешательство. Это ему не удалось.

– Я не знал, – выдавил он наконец.

– Лжец, – произнесла я со смехом.

Это слово подействовало на него как пощечина.

– Что ты сказала?

Одарив его ослепительной улыбкой, я пояснила:

– Назвала тебя лжецом. И повторяю это, потому что ты лжешь.

– Я просто думал…

– О чем? Что можно немного поразвлечься за мой счет, а потом улизнуть?

Он ерзал на стуле своим толстым задом и комкал в руке носовой платок.

– Я действительно не хотел тебя обидеть.

– Но обидел.

Уилсон начал озираться, отыскивая глазами официанта.

– Вообще-то, мне пора…

Я перегнулась к нему через стол, почти вплотную приблизившись к его лицу. И все тем же бодрым, легким тоном заявила:

– Вижу, ты ничем не отличаешься от остальных мелких мерзавцев. Точно так же бежишь, поджав хвост, как только почуял, что тебе могут дать сдачи.

Он поднялся и вышел, не извинившись. Англичане никогда не просят прощения.

– Убежден, что далеко не все американцы бросаются просить прощения по любому поводу, – парировал Тони, когда я поделилась с ним своим наблюдением.

– Они лучше воспитаны, чем вы.

– Это потому, что они растут со скрытым пуританским комплексом вины… и с представлением, что за все нужно платить.

– А англичане…

– А мы полагаем, что можно удрать безнаказанно… если удастся.

У меня было искушение рассказать ему обо всем, что я узнала от Уилсона. Но мне казалось, что ничего хорошего из этого не выйдет. Наоборот, я опасалась, что, узнав о моей осведомленности, он почувствует себя незащищенным или – еще того хуже – попавшим в неловкое положение (а этого все британцы боятся как огня). В общем, я решила не говорить ему даже о том, что, услышав историю об Элейн Планкет, полюбила его еще сильнее. Ведь отныне я знала, что он так же уязвим и раним, как все смертные. Странно, но эта его слабость была мне по душе – она свидетельствовала о том, что он может быть таким разным.

Прошло две недели, и мне представилась возможность понаблюдать за Тони на его территории. Совершенно неожиданно он вдруг спросил:

– Как насчет того, чтобы сбежать в Лондон на несколько дней? – Он пояснил, что его вызывают в «Кроникл». – Ничего страшного – просто ежегодный обед с главным редактором, – обронил он небрежно. – Что думаешь о паре дней в «Савое»?

Долго уговаривать меня не пришлось. В Лондоне я была только один раз, в середине восьмидесятых, еще до моих заграничных командировок. Я отправилась тогда в суматошный двухнедельный тур по европейским столицам, в программу которого входили четыре дня в Лондоне. Мне понравилось тогда то, что я увидела. Конечно, видела я немного: несколько исторических памятников и музеев, пара интересных спектаклей и беглое знакомство с жизнью местных обитателей – состоятельных, из тех, кто может позволить себе отдельный дом в Челси[7 - Челси – один из самых дорогих и модных районов Лондона.]. В общем, мое знакомство с Лондоном было очень поверхностным.

Надо сказать, что номер в «Савое» тоже дает не слишком объективное представление о реальной лондонской жизни. Я была в полном восторге, оказавшись в люксе с видом на Темзу, в котором нас ожидала бутылка шампанского в ведерке со льдом.

– «Кроникл» всегда так принимает своих зарубежных коррепондентов? – спросила я.

– Шутишь? – ответил Тони. – Просто управляющий – мой давний приятель. Мы с ним очень подружились в Токио, он там работал в «Интерконтинентале». Теперь, если я бываю в городе, он всегда рад меня принять.

– Уф, прямо от сердца отлегло, – с облегчением вздохнула я.

– Почему?

– Потому что ты не нарушил одного из главных правил журналиста – никогда ни за что не платить.

Он засмеялся и потащил меня в постель. Потом плеснул шампанского в бокал.

– Не буду пить, – запротестовала я. – Не могу, я на антибиотиках.

– Давно?

– Со вчерашнего дня, ходила к врачу с фарингитом, он прописал.

– У тебя фарингит?

Я широко открыла рот:

– Давай загляни.

– Нет уж, спасибо, – сказал он. – Так вот почему ты не пила в самолете?

– Выпивка и антибиотики не сочетаются.

– Сказала бы раньше.