Элиза и ее поклонники

– Ну хорошо. Давай поднимемся в наши комнаты. Нужна ли тебе помощь? Могу прислать кого-нибудь из слуг.

– Нет, благодарю. Я вполне способен одеться и раздеться сам.

– Как тебе угодно. В таком случае встретимся в отцовской гостиной. Знаешь, где это?

Филипп кивнул:

– Я недурно ориентируюсь в пространстве.

– Вот и прекрасно. В той комнате мы будем защищены от вторжения барышень. Отец запретил им туда входить, потому что захотел иметь хотя бы одно тихое место в доме, – пояснил Франц, смеясь. – Впрочем, Элиза, я надеюсь, уже бросила привычку повсюду играть в прятки со своей подругой.

Филипп тоже понадеялся на это. «Такая детская забава была бы не к лицу дебютанткам, – подумал он. – Не хватало еще, чтобы молодая графиня, эта серьезная девица с нахмуренным лбом, притаилась за занавеской в отведенной мне комнате!»

С такими мыслями гость отправился переодеваться. Франц хотел поселить его по соседству с собой, в спальне брата Юлиуса, но Филипп не был членом семьи и потому счел это не вполне уместным. Он попросил, чтобы его поместили не на том этаже, где находились опочивальни хозяев, а выше, в одной из гостевых комнат. Не такая просторная, как покои Юлиуса, она тем не менее поражала богатством отделки. Кровать была широка и удобна, а из двух окон открывался превосходный вид на зеленый сад. В этой комнате гость мог спокойно насладиться уединенным отдыхом или же заняться своей корреспонденцией, расположившись за бюро.

Филипп обещал овдовевшей матери, что будет писать ей не реже чем дважды в неделю, сообщая все подробности курортной жизни. Имея на своем попечении двух младших сыновей, Грегора и Лео, да еще болезненную сестру, бедная женщина не могла позволить себе никаких развлечений, и переписка с Филиппом была единственным, что сулило ей радость.

Он решил, не откладывая, набросать кое-какие заметки о прогулке под дождем, с тем чтобы вечером, после ужина, сделать из них настоящее письмо. Материала уже набралось немало. Начать следовало с первых впечатлений от знакомства с хозяевами дворца: очаровательной графиней, суровым графом, чьи мысли всегда витали где-то далеко, его энергичной сестрой и тремя дочерьми, самой скучной из которых предстояло впервые выйти в свет в этом сезоне. Ну и, конечно, Филипп не мог не уделить нескольких строк своему веселому другу. Тот тем временем наверняка уже вынашивал в уме какую-нибудь новую затею.

Глава 5

– А он в самом деле видный мужчина – этот барон фон Хоэнхорн, – вздохнула Анна, сидя на кровати подруги. – Рыцарь Арман мог бы иметь такую наружность. Счастливая ты, дорогая Элиза!

– В чем же мое счастье?

Молодая графиня приложила к себе новое платье из нежно-розового шелка и погляделась в большое зеркало, недавно поставленное в углу комнаты.

– У тебя есть два старших брата, а у них приятели. Тебе легче знакомиться с молодыми мужчинами, чем мне.

Элиза расправила подол, доходящий до щиколоток, и снова оценивающе посмотрела в зеркало.

– Так и у тебя два старших брата, – возразила она. – И две старшие сестры.

– Да, но они давно обзавелись собственными семьями и стали ужасно скучны. Неужто и мы сделаемся такими, когда выйдем замуж?

– Возможно. Девочки возраста Амели и Йозефины уже находят нас, взрослых барышень, не самой веселой компанией для себя. Недавно Йози бросила мне: «Как с тобой неинтересно!» – а ведь я всего-навсего не захотела играть с ней в мельницу[3 - Мельница – настольная игра для двух человек, в которой используются круглые черные и белые фишки и доска с рисунком в виде трех вписанных друг в друга квадратов. Побеждает тот, кому удается выстроить три фишки одного цвета в один ряд.].

– Неужели? – удивилась Анна.

Элиза пожала плечами, уронив платье.

– Как, по-твоему? К лицу мне этот цвет? Maman очень его любит, но я не уверена, что для меня он хорош. Я, пожалуй, пошла скорее в родных отца. Боюсь, этот оттенок розового слегка желтит мою кожу.

– Нет-нет, платье изумительное. Розочки по вырезу – просто прелесть! – ответила Анна и, хихикнув, прибавила: – Однако декольте глубокое!

Элиза удовлетворенно кивнула.

– Мужчинам надо иногда хоть что-нибудь показывать. Так и портниха на примерке сказала.

– Надень его и пройдись перед вашим гостем-бароном. Проверишь, как оно действует.

– Если хочешь, могу одолжить тебе для этого эксперимента и платье, и барона, – предложила Элиза.

Анна вздохнула.

– Мне твое платье нечем наполнить.

Элиза рассмеялась. Подруга действительно была на добрых полголовы ее ниже и отличалась хрупкостью телосложения.

– Тогда мы найдем себе другое занятие. Пока дождь не перестанет, придется сидеть дома, а потому идем в библиотеку и поиграем в заглавия.

Анна охотно согласилась. Подруги направились в комнату, именуемую библиотекой – по мнению Элизы, несколько преувеличенно (помещение было, на ее взгляд, недостаточно велико), но все же не без оснований: полки с книгами занимали три стены от пола до потолка. В углу стояли два кресла времен Людовика XV, обтянутые слегка протершейся тканью с вышивкой пти-пуэн, и такие же скамеечки для ног. Перед окном помещалась деревянная скамейка, а широкий подоконник мог служить столом.

– Кто начнет? – спросила Анна.

– Тот, кто первым найдет что-нибудь на «П».

Барышни поспешно выбрали себе по одной полке и стали искать.

– Нашла! – воскликнула Анна. – «Проповеди о христианском домоустроении» Фридриха Шляйермахера!

Элиза усмехнулась.

– Проповеди? Ну что ж, давай. Проповедуй!

Подруги придумали эту забаву два года назад, таким же дождливым днем. Суть игры заключалась в том, чтобы, взяв первую попавшуюся незнакомую книгу, дать волю своему воображению и предположить, о чем в ней говорится.

Анна задумалась.

– Ну хорошо, – сказала она наконец. Встала, чинно выпрямившись, посреди библиотеки, прижала к груди том проповедей, как если бы это была Библия, и пробасила: – Возлюбленные чада мои! Да будет вам известно, что домоустроение непременно должно быть христианским, ибо только на дом, устроенный по-христиански, нисходит благодать, а без благодати… Parbleu![4 - Ей-богу! (фр.)] Не умею я проповедовать! Тем более о таком предмете. Христианское домоустроение – оно и есть христианское домоустроение. Много ли о нем скажешь?

Элиза упала в кресло.

– Вижу, по воскресеньям ты слушаешь священника не более внимательно, чем я.

– Надо полагать. Он говорит всегда только о грехе, о каре небесной да о чистилище. Ежели воспринимать это всерьез, то и жить не захочется. Теперь твоя очередь. Давай на «К».

Элиза вскочила, и ее взгляд забегал по книжным корешкам.

– Вот! Ричардсон «Кларисса, или История молодой леди»!

– Звучит любопытно, – одобрила Анна. – Ну и как ты думаешь, что в этой книге происходит?

– Ах, это очень просто. История трагическая. Дурной человек хочет соблазнить девушку. Он обманом увозит ее из дома, дает ей снадобье, чтобы она забылась, а затем силой овладевает ею. – Анна, придя в ужас, вытаращила глаза, но Элиза невозмутимо продолжила: – Злодей готов жениться на Клариссе, но она бежит от него. Из страха за свою добродетель, которой она не утратила вопреки тому, что с ней случилось, несчастная заболевает и умирает с мыслями о лучшей жизни. А ее преследователь погибает на дуэли.

Элиза завершила свой рассказ взмахом руки и поклоном.

– Какой кошмар! – ахнула Анна. – И как тебе удалось такое выдумать?