Я сделала ошибку

– Надеюсь, что так.

Ноги подкашивались подо мной, и я боялась, что они откажутся меня держать.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила я. – Ты встретил кого-то еще?

– Нет, – твердо ответил он. – Разумеется, нет.

Меня захлестнула огромная волна облегчения.

– Просто, ну… ребята с работы говорили, что законы о разводе изменились. – Джок нервно переминался с ноги на ногу. – Парню теперь придется гораздо труднее с финансовой точки зрения, если брак распадется.

На самом деле Джок был прав лишь отчасти. Новые законы подразумевали, что отныне никто из партнеров не должен доказывать вину, например неверность, другого при расторжении брака. Однако из этого не обязательно следовало, что «парню придется труднее, с финансовой точки зрения», как выразился мой жених. Как же это было типично, что Джок и его приятели истолковали изменения как нечто такое, что больше на руку женщинам, чем мужчинам.

В те дни я мало знала о законах. Но знала, что люблю Джока. И я бы не перенесла унижения из-за разорванной помолвки. Одна из женщин, работающих у нас в отделе нижнего белья, продолжала носить свое кольцо невесты, но уже на правой руке. «Он сказал, что я могу оставить его себе», – пояснила она однажды вечером, когда мы вместе выходили с работы. Я не могла отделаться от мысли, что, будь я на ее месте, вернула бы кольцо немедленно. Выставлять его на всеобщее обозрение – это как объявлять всему миру, что тебя кинули.

– Но наш брак не распадется, Джок! – воскликнула я. – Он будет прочным! Мы нарожаем кучу детей! Целую футбольную команду!

– С такой кучей будет трудновато справляться! – рассмеялся он.

– Почему ты вообще задумался о разводе?

В те дни это было не так распространено, как сейчас. Я знала только одну девочку из школы, чьи мать с отцом расстались, да и то они всегда были «слегка с приветом», как говорили мои родители. Браки, как и встарь, должны были заключаться навечно. У них не было «срока годности». Такое не допускалось.

– Я думаю, все будет в порядке, если… – начал Джок и замолчал.

– Что?

– Если ты бросишь работу в универмаге.

Я замерла. В груди похолодело, несмотря на теплый летний воздух. Зачем же мне это делать?

Я слышала рассказы матери о том, как в ее время многим мужчинам не нравилось, что их жены работали, поскольку это выглядело так, будто мужья не способны их «содержать». Это было старомодно!

– Но Джок, – тихо сказала я, – мне нравится моя работа.

– А мне не нравится, как на тебя смотрят мужчины, – заявил он. Его тон стал более холодным.

– О чем ты вообще?

– Да ладно. Ты наверняка замечаешь. Все началось после той газетной статьи о тебе на показе мод. С тех пор приятели меня постоянно подкалывают. Говорят, что я не успею оглянуться, как ты подпишешь контракт с каким-нибудь модным агентством и будешь летать по всему миру.

– Что? Мне даже в голову такое не приходило. У тебя совсем неверное представление. И то, что люди смотрят на меня, – чепуха.

– Неужели? Однажды вечером я зашел за тобой на работу и видел того старикана в шляпе и шикарном костюме. Он на тебя пялился.

– Ты имеешь в виду мистера Годдарда? – Я рассмеялась. – Он не пялился. Его жена – одна из моих постоянных покупательниц. Он ходит рассматривать шляпки, чтобы сказать ей, какая ему больше нравится.

Джок отступил от меня еще на шаг, словно не хотел больше находиться рядом.

– Не смей надо мной смеяться! Он пялился. Я видел сам. И он там не один такой. Тот показ мод открыл мне глаза.

Мне с трудом верилось, что Джок говорит такие вещи.

– А я думала, тебе понравилось. Ты сказал, что я прекрасно выглядела.

– Да. Но все остальные мужчины в зале явно тоже так считали. А мне не по нраву мысль, что на мою жену будут таращиться другие парни.

– Что ты хочешь сказать? – спросила я. От смятения и беспокойства у меня разболелась голова.

– Если ты уйдешь с работы, я все-таки женюсь на тебе.

Джок произнес это так, будто делал мне одолжение. Я вспомнила о прекрасном шелковом свадебном платье, висевшем в шкафу. И о платьях подружек невесты для моих кузин (всех троих!), которые шила сейчас. О горячем фуршете с грибным жульеном, оплаченном заранее, и об отеле, который был заказан вместе с группой музыкантов после долгих месяцев скупости и экономии. О приглашениях на серебристо-белых открытках, которые разосланы. И о депозите за наше будущее жилье, а он ведь вот-вот накопится.

– Но как же мы обойдемся без моей зарплаты? – спросила я. – Она нам необходима, чтобы снять квартиру.

– Я не против того, чтобы ты работала, – ответил Джок так, словно разговаривал с дурочкой. – Я просто сказал, что тебе придется уволиться из универмага. Мой босс обещал, что сможет подыскать тебе место на фабрике вместо этого. – Он говорил быстро, словно все уже решил. – Тебе понравятся девушки на конвейере. Они дружелюбны. Не такие зазнайки, как в твоем магазине. И мы сможем видеться в обеденный перерыв. Будем работать вместе и домой возвращаться вместе! – Джок снова обхватил мое лицо ладонями. – Ну разве не славно?

Я знаю, что тебе это может показаться чрезмерным контролем, Поппи. Однако в те дни большинство женщин мечтали, чтобы мужчина был главным. От этого мы чувствовали себя защищенными и любимыми. Конечно, мне не хотелось менять работу. Но послушная жена делает то, что велит муж. Так меня воспитали.

– Да, – кивнула я, засунув поглубже свои сомнения. – Было бы здорово.

– Вот и хорошо. – Джок провел рукой по моему джемперу. – Не могу дождаться, когда мы поженимся.

Но прежнее чувство легкости и волнения исчезло из моего сердца. И оно не возвращалось еще несколько лет. А когда это случилось, жизнь моя перевернулась с ног на голову.

Теперь, когда я перечитываю это письмо к тебе, мне хочется посмеяться над собой прежней. Как же я была глупа! Как наивна. И в то же время я вынесла из этого три урока, которые хочу преподать тебе, Поппи, а также моим драгоценным внучкам. Первое – цените себя. Второе – всегда следуйте своей интуиции. И третье – отличайте правильное от неправильного.

Но я знаю, о чем ты подумаешь. Теперь это слишком поздно.

Для всех нас.

Глава 5

Поппи

На следующее утро я просыпаюсь, чувст-вуя какую-то непривычность, но пока не понимая, что именно. Затем смотрю на ярко-синие парчовые шторы, так не похожие на наши домашние кремовые жалюзи в колониальном стиле, и на современный туалетный столик у изножья кровати вместо моего старого викторианского бюро перед нашим чудесным эркерным окном с видом на парк. И мгновенно все вспоминаю. Я в отеле. Я была здесь на рождественской вечеринке Актерской ассоциации. И встретила Мэтью Гордона. Более того, я долго разговаривала с ним о разном, чего делать не следовало. Я сказала ему, что Стюарт может не заметить моего отсутствия дома и что мы живем совершенно раздельной жизнью.

От смущения моя кожа покрывается мурашками. Вероятно, вчерашнее спиртное – его привкус до сих пор во рту – это причина, но никак не оправдание. Вдруг Мэтью расскажет кому-нибудь, что мой брак трещит по швам? Директору по кастингу, например. Сплетни в нашем бизнесе – обычное дело. До Стюарта-то это вряд ли дойдет, верно? Но любые предположения о том, что кто-то переживает непростой личный период, могут повлиять на доверие людей к вам. Я видела, как такое произошло несколько лет назад с моей конкуренткой, у которой случился нервный срыв после развода. Клиенты побежали от нее толпой, и ей пришлось закрыть свое агентство.

Но нет. Зачем Мэтью это делать? Он же сказал, что уже забыл об этом, не так ли? А кроме того, он и сам делился со мной секретами. Что у Сандры рассеянный склероз и она в инвалидном кресле. Он по-настоящему плакал. А потом был весь этот разговор о детях…

Хватит, говорю я себе твердо. Вот поэтому и не надо в жизни оглядываться назад. Прошлое должно оставаться в прошлом. Бетти постоянно это повторяет, и она права. Нужно двигаться вперед. И в данный момент это означает – вернуться к своей семье. Внезапно меня охватывает сильное желание помчаться домой, проскользнуть в постель рядом с мужем, прижаться к его спине (Стюарт редко спит ко мне лицом), а потом, когда прозвонит будильник, встать и приготовить завтрак для девочек. Они, несомненно, начнут ссориться и задирать друг друга. Бетти примется медитировать наверху, и аромат благовоний будет доноситься из ее комнаты. Стюарт станет разглагольствовать о неправильных прикусах и о том, что надо не забыть вынести мусор. В данный момент я очень тоскую по безопасной обыденности всего этого. Даже несмотря на то что мужчина, которого я когда-то любила сильнее, чем собственного мужа, спит сейчас в номере напротив моего.

Я бросаю взгляд на неоновые гостиничные часы рядом с кроватью. Пять тридцать утра. Наверное, от беспокойства я проснулась так рано. Если потороплюсь, то смогу убраться отсюда, не столкнувшись с Мэтью за дверью. Это означает остаться без завтрака, несмотря на то что он включен в грабительскую цену за номер. Ну так что ж теперь?

Душ помогает взбодриться. Вода стекает по голове, смывая все эти путаные мысли. Вот и все, говорю я себе. Это просто мысли о том, что могло бы быть. Не реальные поступки. Я не совершила ничего плохого. Ладно, пусть немного сболтнула лишнего о своей личной жизни, но, если это где-то всплывет, я буду все отрицать. Хотя после истории с мамой я всегда гордилась, что говорю правду. Однако мне не по себе. Почему-то вспоминаю, что никогда не рассказывала Стюарту о Мэтью в пору знакомства, поскольку все еще испытывала боль. С другой стороны, умалчивание за ложь не считается, верно?

Я сушу волосы феном. Они выглядят слегка спутанными без моей насадки, которая завивает кончики и создает впечатление профессиональной горячей укладки. Со мной нет привычного тонального крема и румян тоже нет. Я не собиралась здесь ночевать. Что подумает моя прежняя любовь, если я все же наткнусь на него и он увидит меня в таком виде? «Это не твои проблемы», – напоминаю я себе. Однако чувствую себя странно, ведь Мэтью когда-то играл важную роль в моей жизни. Хотя теперь это ничего не значит.