До чего же довёл меня блюграсс. Блюзы и монстры, которые разрушали мою жизнь

– Ура!

– Но сначала – Армагеддон и полное истребление особей «Крелль». Не сомневайся, Кунаклястер с нами, а стало быть наши шансы на победу велики.

Когда мы наконец вышли на поверхность, у входа в Член-клуб толпилось множество наших соратников, ожидая нас.

– И поведёт нас не один Великий Ка, а также и прежний фюрер американской молодёжи – Адмирал Келвинатор. Да, адмирал Келвинатор, создатель знаменитых холодильников, готовый предоставить нам шкалу Кельвина для ориентации.

Услышав сразу оба имени великих вождей, члены клуба закружились, прихлопывая и распевая:

Ом Сри Джаи Сри Адольф Гитлер Анандайа
Адольф Гитлер Адольф Гитлер
Гитлер Гитлер Гитлер
Гитлер Адольф Гитлер Адольф
Адольф Адольф

И т. д. Затем один из наших малышей заорал:

– Эй, а почему бы нам не пропеть тоже самое под звуки гамелана?

Сказано – сделано. Мы повторил наши мантры под аккомпанемент индонезийской идиофоники.

Не представляю, каким путём эти инструменты попали в Азалия-сити, Но у Денни Брисса оказался комплект для целого оркестра, прямо с острова Ява. А это большие составы всевозможных гонгов, ксилофонов и колокольчиков. То есть всего того, что издаёт необычные звуки, если по нему постучать. Есть там и флейты, и минимум одна скрипка. И особая яванская гитара. И миниатюрный мурдунган — род барабана из Южной Индии. У него две головки на одном корпусе, и играть на нём куда интересней, чем на дурацких таблах. Ансамбль следует за перкуссионистом и, если хотите знать моё мнение, нет музыки прекраснее той, что исполняют такие оркестры.

В жилище Бриссов был целый склад необычных вещей. Акульи челюсти, засушенные головы, фетиши и предметы чёрной магии. Всё это мистер Брисс собрал, странствуя по свету, хотя я уже не помню, какова была цель его странствий.

Я бы мог ещё много чего рассказать про гамеланы, но не хочу тратить время. Одна важная деталь – инструменты в этом оркестре настроены иначе, чем в европейском. К примеру, два металлофона «гангса» не должны звучать в одной тональности. А если их четыре, чистую ноту «ля» будет издавать только один, а другие будут звучать чуть выше или ниже. Таким способом достигается переливчатый, «мерцающий» эффект, отсутствующий у оркестров европейского типа. Непривычная, но чарующая тональность очень быстро привораживает слушателя.

Остаток того дня мы провели, играя на индонезийский манер любимые песни нашего клуба. В том числе и «Хорст Вессель».

А вскоре надо мной решили подшутить. Я не подозревал что это розыгрыш и страшно испугался. Однажды летним утром, сразу после завтрака я отправился к Эдди и Лэрри, чтобы принять участие в наших песнопениях.

– Здорово, Берг! – обрадовался Эдди, едва увидев меня. – Как поживаешь?

– Отлично. А во что мы играем сегодня?

– Я пока ещё не решил. Могу одно сказать, сегодня у Джорджи произойдёт кое-что интересное.

Джорджи представлял в нашей организации мелюзгу. Будучи старше меня, он тем не менее был ещё глупее.

– Мы тут решили, что мальчика из Джорджи не получается, в связи с чем он будет направлен в санаторий, где его превратят в девочку, кое-что удалив. Надеюсь, девочка из него выйдет лучше, чем мальчик.

Сказав это, Лэрри поднялся на крыльцо и объявил:

– Так-то, Берг! Сегодня вместо Джорджи появится Джорджиана. И для тебя это очень важный процесс, поэтому следи за ним внимательно, поскольку мы все убеждены, что из тебя со временем выйдет нормальный мальчик. Нам бы хотелось просветить тебя на тему смены пола заранее, чтобы ты не испугался. По сути, Берг, процедура эта пустяковая, в том плане, что любую отрезанную вещь можно пришить обратно. И если Джорджи не освоится в роли девочки, ему всегда смогут вернуть его прежний вид. Ведь пенисы у нас продаются повсюду.

– Повсюду, – закончил свою мысль Лэрри. – В той же скобяной лавке у Янгблада или в «Народной аптеке». Это не проблема. В общем, Берг, всё это не более, чем урок анатомии.

– Здорово, здорово! Я буду смотреть внимательно. А в какую игру мы сыграем сегодня?

Никто не планировал ничего определённого, поэтому мы решили просто прогуляться на Серебристый Ручей и посмотреть, что там происходит. Денёк выдался довольно жаркий, идея не очень оригинальная, но сгодится и она. Мне просто хотелось находиться среди друзей.

Обратно мы возвратились пешком лишь к обеду. Солнце оставалось в зените и после обеда. Была середина лета, жара не спадала, было очень влажно и душно.

Я снова пришёл к Эдди и Лэрри. Братья сидели в прохладной тени подъезда. Никто не вспоминал про Джорджи, никто не говорил про пол или пенис. Эти ребята знали своё дело. И если они показывали вам фокус, это был настоящий фокус.

Мы обсудили всё на свете, кроме Джорджи. Наконец я не выдержал и спросил, как его дела. Мне было жутко любопытно, поскольку все мы, по крайней мере, я-то уж точно, был озадачен темой пенисов – у кого они есть, у кого их нет, и сколько их и для чего.

– Молодец, что напомнил, Берг! – похвалил меня Эдди, изображая забывчивость. – Мне тоже интересно, как там наш Джорджи.

– Пора проверить, – поддержал брата Лэрри. – Пойдём, посмотрим, чем там всё закончилось.

– Да, да, любопытно, как выглядит Джорджи, если он уже девочка.

– Надо идти, – повторил озабоченно Эдди. – Иногда операции этого рода завершаются неудачно.

– Бывает и так, – согласился Лэрри. – Больных принято навещать в любом случае. Выдвигаемся.

И мы зашагали вдоль Баффало Авеню.

– Интересно, они вернули Джорджи его пенис? – спросил Лэрри.

– Трудно сказать, – буркнул Эдди. – Впрочем, вот и он. Выписался, значит. Пойдём, спросим.

– Привет, Джорджи. – сказали мы хором. – Как самочувствие?

– Спасибо. Чудесное.

– Они тебе его вернули?

– Конечно. Лежит в морозилке.

– А нам посмотреть можно?

Почему же нет? Айда на кухню!

Мы поднялись по задней лестнице и проникли в кухню. Эдди распахнул недорогой холодильник и стал в нём шарить, приговаривая: странно, где же он?..

Я стоял у него за спиной, вытягивая шею от любопытства и азарта.

– Так, интересно, а вот это не ОНО?

Едва сказав оно, Эдди резко обернулся и стал трясти своей находкой у меня перед носом. Я не мог разглядеть, чем он трясёт, потому что он тряс очень быстро.

– Вот оно! Вот оно! Вот оно! – орал он мне при этом в лицо.

Меня пронзил внезапный страх, и я тоже стал вопить и плакать: Нет! Нет! Нет!

Я хотел убежать, но меня окружили со всех сторон, не давая шевельнуться. И тут Эдди, заметив мой неподдельный ужас, на который он не рассчитывал, выкрикнул: