Входящий в Свет. Роман-лабиринт

Он вдыхал ароматы приготовленных им самим снадобий, впитывал чудодейственный ритм этнических барабанов каждой мембраной каждой клеточки своего организма, наслаждался прекрасным видом полуобнажённой «богини» величественного обряда посвящения и… трепетал, трепетал, как трепещет школьник, впервые в жизни осознавший всю мощь своей половой силы, великое самоощущение мужественности!..

Он спокойно и торжественно обошёл по периметру арену своего священнодействия, иногда прикрывая на мгновение глаза, чтобы в полной мере ощутить всю алхимию предстоящего момента истины.

Обозрел и оценил ещё раз размах постановки задуманного, свои затраченные усилия, а также и эстетическую безукоризненность оформления, глубоко, прочувствованно вздохнул и… остался доволен результатом увиденного.

Дух его воспарил высоко к чертогам Ра, и даже ещё выше, – к полям необозримого и неизмеримого присутствия прародителей и прапредков всех мыслимых и немыслимых человеческим умом Вершителей Мира.

В этот момент, он сам был самым главным, самым важным (единственным!) вершителем архетипического путешествия этой роскошной красавицы в запредельную страну первопредков, – туда, где берёт начало великий «Небесный Нил».

Роскошный кинжал в инкрустированных драгоценными камнями позолоченных ножнах дополнял убранство священной территории. Он лежал в специальном бархатном футляре и по-царски отсвечивал переливами рубинов и сапфиров под раскалёнными лампами софитов.

Нередко Игорю хотелось зафиксировать хотя бы единожды сцену своего «теургического служения», и вот сейчас, наконец-то, он решил осуществить эту логичную задумку.

Мягкой походкой грациозного мифического полузверя-получеловека он, как в танце, приближался к избраннице… В уверенных руках послушно и надменно возлежало орудие надвигающегося Действа…

Шаг. Ещё. Ещё один шаг… Вознесённая над Ярославой рука на какое-то мгновение, словно в прострации вселенского парения, застыла, и…

Ярослава медленно открыла один глаз (у неё это здорово получалось, почти непроизвольно, иногда чтобы позабавить близких, друзей, Виктора, иногда само по себе, как сейчас) и «демиург» очарованно воззрился на этот феномен. Открылся второй глаз… Красивый глаз. Очень красивый глаз…

«Жрец» и «жертва» вперились друг в друга внимательными и словно очнувшимися от долгой ледниковой спячки глазами.

Обыкновенные человеческие глаза в эту секунду заполнили для них всю вселенную и беззастенчиво, беспрепятственно и любвеобильно стали расширять и расширять неоглядные просторы вне пространства и времени…

Игорь очень глубоко вдохнул и также медленно и протяжно выдохнул, Ярослава тоже вдохнула и выдохнула, и тоже медленно. Они дышали в унисон. Сердца их, похоже, тоже «дышали» в унисон…

Похоже, вся вселенная плавно и с наслаждением задышала в унисон с ними обоими.

Глава 41

А ещё я вдруг осознал, насколько шедеврично, насколько гениально было устроено это колоссальное здание Универсума, как называл его Светломудр, начиная с основ и до самой вершинной сути, до самого пика божьего замысла…

Я увидел, как органично и бесподобно направляются потоки едва уловимых вибраций «нижних» сновидческих миров разума вверх, к более плотным слоям осязаемого нашими чувствами бытия.

Как великолепно и тонко передаются малейшие намёки жизненных импульсов дальше, на уровни их осуществления через формы и обстоятельства: иллюзорные, фантастические для нас видения становятся ощутимыми и зримыми фактами земной реальности.

И когда Застра, по обыкновению своему мелодично похохатывая, сбивала с колокольчиков огромных оранжевых пышношаров серебрсто-фиолетовую пыльцу, это её движение тут же преобразовывалось в туманную изморось где-нибудь в Йоркшире…

А когда она мгновенно взлетала с раскачивающихся от её почти неуловимого движения пушистых ладоней широколистых дюймов, заразительно гогоча и разбрасывая вокруг чуть заметные в её ладонях, нежные семена этих загадочных растений, – где-нибудь там, в далёкой галактике «Большое Магелланово Облако», тут же, как по команде, разлетались врассыпную бесчисленные искры комет и метеоритов…

Я точно знаю одно: нам не дано понять и миллиардной доли того, как связаны между собой никак на первый взгляд не соприкасающиеся события, каким образом цепочка действий разрозненных людей приводит именно к этому объединяющему их всех в единое целое финалу, и как, в конце концов, возникает это великое чудо ощущения себя отдельной и независимой сущностью в удивительной и необъяснимо-прекрасной мозаике жизни.

Потрясающе разнообразный, трогательный своей хрупкостью мир Светлозарии вместе с тем необыкновенно завораживал необычайной жизненностью миниатюрных, словно «понарошечных» жителей уникальной волшебной страны.

Необычайно яркие почти до нереальности цветы и цвета, растения и «прянично-опрятные» строеньица от домиков до воздушных в своей утончённости замков, а также всевозможные диковинные зверьки и практически мифические создания, которым было сложно даже подобрать название, составляли естественную флору и фауну этого измерения действительности.

Нередко Застра добровольно устраивала мне интереснейшие экскурсии, чтобы не только познакомить со всем обилием населяющих Светлозарию существ, но и в который раз предоставить мне возможность, как пришельцу «иного» мира, ощутить и прочувствовать невероятную красоту и сверхсложность взаимозависимостей нашего общего Дома.

Ведь своими «корнями» он уходил именно в призрачную глубину этого «сновидческого» плана бытия, с которым я имел честь и везение познакомиться лично…

В первые мои посещения Светлозарии в моих снах я как бы и не присматривался особо к великому разнообразию форм жизни, её населяющих, настолько интересным и сногсшибательным было само общение с моей подружкой Застрой, а потом и с великим драконом – Светломудром. Но потом…

Сказочная феерия цветовых сочетаний, которые являла собой душистая, насыщенная причудливой геометрией гармонично сочетающихся между собой частей, пышная и завораживающая своим колоритом и многослойным рисунком растительность навсегда поражала воображение. Иногда даже посреди обычных мыслей и дел передо мной неожиданно возникала картина яркого многоцветья Светлозарии, и я застывал в трансе перед этим таким живым и всепоглощающим видением.

Мне представляется абсолютно правильной и важной частью любого индивидуального существования подобное проживание мгновений, сотканных из воспоминаний лучших моментов своей жизни, на фоне безусловного счастья от вкушения всех оттенков чувств и эмоций посреди океана реализующегося «здесь-и-сейчас» настоящего.

Ради этих возможностей, ради этого дара – быть и любить – я, как раз, и должен сосредоточенно и неустанно двигаться вперёд, осознанно распространяя вокруг себя атмосферу полного и безоговорочного восхищения и почитания всего прекрасного, утончённого, беззащитного, такого изысканного и такого ранимо-недолговечного…

Ведь за видимостью смехотворной, а потому и несуществующей брони себялюбия и лжи про грубость, про однозначную материальность окружающего, как и про нашу якобы единственность во вселенной, скрыта самая великая и таинственная правда о неоднозначности всего вокруг, о неминуемой ответственности каждого не только за свою собственную «шкуру»…

– Как ты смешно морщишь брови и пытаешься выглядеть философом! – опять потешалась надо мной Застра, моментально реагируя на мою сиюминутную задумчивость. – Вот расскажу Светломудру какой ты смешной, когда пытаешься выглядеть таким серьёзным!

Несколько маленьких, похожих на гномов и эльфов наших земных сказок, существ, выглядывавших из-за множества многофигурных веток и веточек впечатляющей светлозарской флоры, с любопытством приглядывались к нам с Застрой, видимо, пытаясь как-то поддержать нашу с ней телепатическую беседу. Во всяком случае, мне так показалось…

– Смотри, Застра, как робко светлозарцы прячутся за теми вон дюймами и стручками ромашонов… Может, хотят что-то спросить у нас? Или… нет?

Забавные маленькие существа, быстро взглянув на Застру, и как бы получив что-то вроде команды, мигом исчезли из виду, по всей вероятности, просто занявшись дальше своими обычными трудами, ибо за всю историю моего нечастого с ними общения я понял, что это были чуть ли не самые трудолюбивые и скромные существа во вселенной.

– Ты, Барашкин, не понимаешь, наверное, главного… – слегка призадумавшись ответствовала крошка-Застра. – Ведь помимо всего прочего, эти трудяги тоже страшно переживают за тебя и твою миссию на Земле, ведь от неё зависят наши планы и наше будущее!..

– Но я теряюсь, Застрочка, когда… – начал было я.

– Не волнуйся за нас, Ва-ню-ша, – по складам произнесла моё имя Застра, и вновь зазвенел хохотом её голос-колокольчик. – Мы очень дружные и стойкие ребятки, а поэтому будь спокоен, – наши сердца и наши силы на твоей стороне, а это совсем, совсем не мало, Иван Иваныч…

Глава 42

Соловей нервничал. Ох, как нервничал Соловей… Двухдневные поиски не дали никакого результата. И хотя на ноги были подняты отборные сыскные резервы и ресурсы в лице нескольких спецов из разных подразделений Москвы, результат был нулевой.

Ни звонков, ни дополнительной информации на пульт дежурного ГУ МВД России по вопросу пропажи жены полковника Соловья Виктора Михайловича не поступало.

Валентин Семафоров, юркий молодой лейтенант, «правая рука» полковника оббегал все возможные притоны города, стараясь выудить хотя бы самую микроскопическую зацепку о Ярославе Наумовне… Но тщетно.

Соловей вышел даже на своего самого законспирированного агента среди «воров», посулив такой «откат» в виде определённых месячных льгот для некоторых «структур» Москвы и Московской области в случае удачи с поисками, что доверенное лицо Соловья чуть не лишился дара речи и тут же мотнулся перетирать с нужными людьми такое небывалое «пёрлово»…

Соловей сам, как последняя «лягавая», носился и вынюхивал, что почём, готовый продать и душу, и наработанное имя с многолетней репутацией правильного пацана среди самых «ментовских ментов», и даже саму жизнь, ради нахождения Славки.

И если бы всё зависело только от его дикой преданности жене и рьяной упёртости характера, он, конечно же, уже давно вылизывал бы Славку во всех немыслимых позах страсти…

Хотя у судьбы черновиков нет.

Но он искал и надеялся, надеялся и искал…

Как вдруг!..

Виктор сорвался с дивана большой просторной гостиной и с завидной прытью совсем не пожилого человека в пенсионном возрасте с ходу набрал приличную скорость сверхбыстрого «Сапсана», услышав отчётливый звонок во входную дверь квартиры. Быстро щёлкнул замок, моментально распахнулась дверь на лестничную клетку, мгновенно вылетел мужчина из квартиры в прохладу подъезда, как будто бы норовя поймать собственную тень…

Никого.

Он даже широко нюхнул пропахший чьей-то недурственной кухней воздух, задрав голову кверху и принюхиваясь, как вымуштрованная гончая.