Входящий в Свет. Роман-лабиринт

Через две недели холодного и оголодавшего, вывалянного в грязи и пропахшего разнообразными по силе и стойкости испарениями тайги, бледного, злого, но несдавшегося «милостям» дикой и свирепой природы, его нашли на высокой разлапистой ели, где он благополучно спасался от двухдневных нападок уссурийского тигра…

Его отмыли и откормили. Выдали новенькую защитного цвета форму. Отправили дальше по пути его основного назначения, в лагерь подготовки юных диверсантов, близ вечно дымящихся сопок-вулканов, где ему предстояло жить, тренироваться и сдавать очередные экзамены не на жизнь, а на смерть…

Лейтенанта Иванца разжаловали до рядового, но службу нести, как наставника молодого «дарования» – Остапа Барашкина, он всё же продолжил, ибо был не прост и многому серьёзно научен из боевых воинских практик. Пусть, мол, его такого-сякого, Сергей Максимыч, учится на собственных ошибках, как общаться с подрастающим поколением. Мальчик же – будущий элитный убийца, так что все промахи придётся искупать собственной смекалкой да опытом, совместными, так сказать, бдениями-учениями. А вот прозвище теперь у Остапа зато – Добрый, раз уж так везёт во всём парню. Так и будет по документам, по всем проходить, как «Добрый», Добрый Остап. Так-то.

Глава 49

Остап всегда отличался большой скрупулёзностью и собранностью для любой задачи, какую бы перед ним не ставили. И одновременно, удальство и бесшабашность его необузданной натуры были таковы, что никак не укладывались в приемлемые рамки, постоянно беря верх над любой самой авантюрной фантазией… Одним словом, энергия из него извергалась просто нечеловеческая и фонтанировала за пределами обычного понимания, требуя к себе, соответственно, и совершенно особого уровня соучастия и внимания.

Играючи нырял он в омуты бурных рек, стоял, медитируя, подолгу в ледяной воде горных водопадов, ходил и бегал на огромные расстояния за пушным зверем и другой таёжной добычей, не гнушаясь охотой с ружьём или острогой на более крупную и опасную дичь.

Не страшился проводить ночи и в холодных степях на скрипучем снегу, согреваясь особым дыханием, которому обучали неутомимые инструкторы…

Быстро осваивал хитрости различных единоборств, сложную акробатику и силовые упражнения с тяжестями и снарядами на специально оборудованной площадке. Причём, тренироваться приходилось, кувыркаясь и на гравии, и на камнях, и на битом стекле…

Не горел, как говорится, парень в огне, безоглядно бросался в ситуации на повышенных скоростях и побеждал, побеждал, побеждал своим невиданным упорством лень и отчаянье, неопытность и собственные неумелости.

Рос, словно на дрожжах, в этом юном теле какой-то необычайный, богом дарованный, талант к настоящему поступку.

И Остап, освоившись, скоро перегнал всех своих соучеников и стал абсолютным лидером по всем дисциплинам. Его уважали, его боялись, его недолюбливали…

Даже видавшие виды боевые инструкторы, по прошествии первых пяти лет обучения, не пытались ни доминировать, ни навязывать своё наставническое мнение, зная непреклонный и ретивый норов подопечного.

Однажды, например, не поделив чего-то с местными охотниками, на выполнении очередного довольно сложного задания, он, отработав инструкции, на две ночи ушёл пешком вдогон «обидчикам», которых потом проискав значительный период времени, нашли вчетвером привязанными на высокой сосне…

Как смог безусый юнец запихнуть туда этих здоровенных бывалых мужиков навсегда осталось загадкой.

Да и расспрашивать, на самом деле, ни у кого не возникло ни малейшего желания…

В другой раз притащил он в учебный лагерь целого волчищу-хищника, прикреплённого к палке по всем правилам охотничьего промысла тугой альпинистской верёвкой. Да ещё и посетовал, что целых двое суток вместо задуманных одних, гонялся за прославленным на весь дальневосточный округ серым убийцей-призраком домашнего скота. Хотя поймать к тому времени животное не могли долгих два года поисков и облав…

Был у него и героический случай спасения нескольких переправлявшихся на плоту туристов, попавших по весенней тяжёлой воде в крутой водоворот и чуть не утонувших среди острых льдин, если бы не вездесущий Остап Барашкин, оказавшийся случайно поблизости.

Но всё это в прошлом, а сейчас молодой будущий специалист по «отбиранию жизней» у сильных мира сего вот уже третий год после совершеннолетия проходил обучение на острове Хоккайдо у лучшего мастера древней традиции меча Тошибэ Мосату.

Довольно преклонного возраста прославленный на весь мир древнего искусства кендзюцу гуру не жаловал своего ученика из советской страны. Часто влезавший во всяческие конфликты и драки с местными озорниками на земле древней Японии молодой человек, хоть и выходил из них здоровым и невредимым, но постоянно терпел нещадные наказания от учителя старой воинской школы.

«Воин беды» называл Остапа Тошибэ Мосату, «старый трухлявый пень» называл в лицо мастера на чистом русском языке, смиренно кланяясь, невинно глядя в глаза своему наставнику, Остап Барашкин.

Но при этом гордился старый мастер виртуозного искусства своим русским учеником.

Ведь такую незаурядную отвагу вместе с природным самоощущением меча как части самого себя он в своей жизни встречал впервые…

Глава 50

Искусство меча (кендзюцу) – древняя и мощная, как сама жизнь, технология выживания и наука осмысления человеком своего места в мире.

Япония с давних времён и по сей день идёт своеобычным, ни на кого и ни на что не похожим путём.

Она берёт свою силу в глубоко уникальном и необычайно поэтическом религиозном мировидении своего народа.

Именно такое мироощущение, такое видение мироустройства породило и особое отношение к изготовлению, использованию и владению смертоносным оружием-символом войны, защищающим человека и одновременно отнимающим у него жизнь.

Мудрый Тошибэ Мосату сумел показать своему ученику из великого и могучего СССР на что способен «дух, воплощённый в стали».

– Как меч состоит из тонких слоёв, накладываемых один на другой в процессе ковки, так и личность подлинного самурая состоит из множества слоёв упорных тренировок, многолетних духовных упражнений, мужества, и, конечно же, следования воинскому кодексу доблести, – с прищуром глядя на Остапа, не раз и не два говаривал «старый трухлявый пень».

– Ты должен знать также, о, ученик, что в своде законов правителя Токугава Иэясу говорится: «Каждый, кто имеет право носить длинный меч, должен помнить, что его меч должен рассматриваться как его душа, что он должен отделиться от него лишь тогда, когда он расстанется с жизнью. Если он забудет о своём мече, то он должен быть наказан». – Продолжал тут же старый опытный мастер, с каким-то особенным волнением переживая каждый звук произносимого текста манускрипта.

Видимо поэтому, он всегда хотел видеть в Барашкине не только виртуозного мастера катаны (длинного меча), перерубающего одним ударом тело врага, но ещё и смиренного воина высшего сословия духа, который свято чтит и священную традицию бусидо, что и сам был безупречным примером идеального воина страны Восходящего Солнца.

Остапу же из всех нравоучений старца всегда по душе приходились лишь упоминания принципов «Пути самурая», которые он с ходу заучивал наизусть.

И так же как из всех видов оружия, как то: лук (о-юми), копьё (яри), железная дубинка (дзиттэ) и разные другие, изучавшиеся им добросовестно и по мере необходимости, он всё же предпочитал дайто (меч), так и негласный свод законов самурая бусидо он избрал для себя единственной и главной мерой всех вещей.

«Храбрость истинного воина в том и состоит, чтобы жить в момент бытия и погибнуть без сожаления в миг последнего вздоха». – Так сформулировал Остап Барашкин наиважнейшую максиму своего существования.

А в остальном неуёмная харизма так и влекла его по жизни навстречу всем возможным перипетиям судьбы, которые он всегда встречал с искромётным азартом подлинного игрока по своим собственным правилам.

Эка, его близкий и добрый товарищ, с которым он проводил наибольшую часть своего досуга, именно это больше всего и чтил в Остапе, что тот мог спокойно снять и отдать за дружбу последнюю рубашку, но когда речь шла о его сокровенных убеждениях, превращался для оппонентов в истинно разрушительную и ужасающую цунами…

На этот раз друзья направлялись на канал Отару, где по вечерам красиво зажигались старомодные газовые фонари и ностальгический привкус морской солёной воды, приносимый лёгким бризом с моря, успокаивал печаль сердца Остапа далёкими воспоминаниями зауральской России…

От скромного жилища Тошибэ Мосату можно было трусцой пробежаться по привычной для бега в порт зелёной, как будто малахитовой, тропке прямо до места, куда ребята намеревались попасть, чтобы посетить чайную церемонию или просто расслабленно побродить и поглазеть на красивых девчонок в колоритно расцвеченных кимоно.

Но бежать не хотелось, жара не спала под вечер, и решено было даже сделать небольшой крюк по дороге в сторону улицы Сакаимачи.

Эко любил Остапа, как брата, которого у него никогда не было… были две младшие сестрёнки и мать, которая с утра до ночи батрачила на рыбном промысле.

Поэтому Эко считался в семье за самого старшего, и ощущение «плеча» лучшего друга при каждой встрече становилось для него долгожданным подарком. Остап же сам временами тосковал по-своему старшему брату, который, как известили Остапа, умер от оспы после того, как из разъединили… И в лице своего товарища Эко он тоже нашёл, пусть и слабую, но такую необходимую ему сейчас компенсацию.

Они познакомились с Эко совершенно случайно, когда возвращаясь из очередной прогулки по побережью в районе порта, Остап неожиданно столкнулся нос к носу с отвратительной ватагой местных хулиганов, которые в самом прямом смысле слова раздевали какого-то бедолагу, глумясь над его беспомощным положением…

Сам Остап был невысок, но ступал с благородством господина, являя для бандюг, видимо, ещё одну удачную цель сегодняшнего вечера. Поэтому и здесь они решили не церемониться…

– Э-эй, чиисаэ сакана! Дочира-но го щющщин дэсу ка?

– Мичи-ни маёимащита…Сумимасэн… Гэри…О-тэарай-ва дочира де сука… – ответил Остап. Он любил дзэн-приколы и любил подобные ситуации, в которых его таланты раскрывались самым впечатляющим образом…

– Нани??… – опешил его «собеседник».

Но великолепный Остап не стал развивать тему, а сразу осознав невозможность мирного урегулирования, с наслаждением принялся за «ювелирную» работу. И десяти секунд не прошло, как небольшой посох, с которым ему часто приходилось прогуливаться в одиночку, в его умелых руках, мгновенно превратившись в достойное ситуации орудие возмездия, беспощадно расставил все точки над «i» в «монологе» с тринадцатью оголтелыми нападавшими…

Эко, у которого были в городе знакомые из школы кендо довольно высоких «данов», впоследствии так и не смог самому себе объяснить, что тогда реально произошло. Просто один стройный молодой человек, мирно прогуливавшийся на его счастье неподалёку, привлечённый шумом и громкими ругательствами, ставший, между прочим, вскоре его закадычным другом, вдруг моментально преобразившись в кого-то наподобие дракона, разбросал целую банду злодеев буквально на сверхзвуковых скоростях.

– Аригатоу… – только и смог выговорить ошарашенный пострадавший, челюсть которого от удивления, казалось, почти достигла уровня земли.

– Доуитащимащите. – Вежливо ответил незнакомец и представился: – То моущимасу Остап.