Входящий в Свет. Роман-лабиринт

А Кузяева без особых хитростей и дальнейших объяснений лишь ещё раз по-дружески уверил в своём несомненном понимании происходящего, вежливо попросив дождаться и довести до логического завершения их общее запланированное «мероприятие» по отлову с допросом по всем надлежащим пунктам «беглых преступников».

Козьма, внимательно взглянув на говорившего, осознал тщетность своего вмешательства в планы босса, тем более, что с часу на час Кузяев ожидал встретить на земле седого Урала своего закадычного кореша Витьку Соловья и сделать ему сюрприз своим «внезапным» для него здесь присутствием.

А в это время самолётом уральских авиалиний из Москвы уже на стадии «Уважаемые пассажиры! А сейчас, пожалуйста, пристегните ремни и приведите спинки своих кресел в вертикальное положение! Наш авиалайнер готовится приземлиться…» прибывал сюда же, в танкоград, следователь по особо важным делам и его группа захвата, – Соловей Виктор Михайлович.

На душе Виктора Михайловича «гадили и скребли вовсю кошки», ИЛ-18 кренило и болтало на очередной воздушной яме, а пассажиры крылатого «борта», каждый по отдельности, мысленно «договаривались» с Богом о возможных привилегиях…

Вечерело… И по Челябинску зазывно и бодро разносились ароматы по-уральски спелого бабьего лета.

Глава 59

И снилось мне, Ване Барашкину: парю я над знакомой местностью, необыкновенно цветистой, обозначенной ровными квадратиками семирадужной расцветки. Пространство купается в необычайно прозрачном и лучистом воздухе вокруг. Я чувствую, как влечёт меня невесомо и обхватывает тёплыми, ласковыми ладонями высоты, как мягко опускает моё тело всё ниже и ниже так, что уже без труда можно различить и кукольно-опрятные очертания дворцовых стен, и почти игрушечные извивы водных канальчиков. Я вижу удивительных животных, мирно разгуливающих среди ландшафтов и замков этого волшебного мира, маленьких человечков в одеянии гномов, снующих взад-вперёд по тропкам и дорожкам, вымощенным разноцветными камешками. Свободно и радостно плаваю я в солнечной вышине и как бы заново рождаюсь снова и снова, каждую секунду проживая целую бездну всевозможных эмоций и чувств: от едва ощутимой волны восторга до ошарашивающего своей космичностью состояния полного блаженства…

Я вновь парил над удивительной сказочной страной!.. С превеликой радостью смотрел на этих торопящихся куда-то маленьких человечков, извилистые водные канальчики и разноцветные аккуратно-кукольные земли. Все домики местных жителей по-прежнему оканчивались островерхими куполками из красочной черепицы. Наверху куполков по-прежнему были изображения диковинных зверей и птиц из чистого золота.

«Вот это да!», – подумал я, – «и до чего же восхитительны эти кровельные украшения из золота!.. И Гриня снова их не видит, вот же, и Остик…»

Я довольно близко оказался от куполков и не отказал себе в удовольствии осторожно прикоснуться к ним. Флюгерки слегка покачивались, крутясь на ветру. Я спланировал ниже и оказался вровень с верхушками огромных лопоухих эстрогоновна, похожих на земные лопухи. Удивительные побеги этих красивых зелёных гигантов царственно возвышались среди роскоши здешней флоры. Шаровидные кроны одних растений, многоконечные пышные кустики других, яркие цветы и невообразимых очертаний листья, изящные изгибы ветвей и плавные каскады как бы застывших волн зелёной, оранжево-жёлтой, коричнево-бурой, красно-розовой, иссиня-сиреневой и фиолетовой многоцветной массы не могли затмить этих колоссов на крепких, наполненных живыми соками, стволах. А их широкие стебли напоминали многочисленные автострады, по которым бодро сновали туда и сюда разнообразные маленькие существа. Их было так много и так целеустремлённо бежали они по своим делам, что казалось, это целое сказочное предприятие, – типа огромнейшего вокзала или фабрики, – пыхтит, носится и трудится под неусыпным оком какого-то незримого начальника…

– Привет! – неожиданно раздался рядом мелодичный голосок. Я вздрогнул, обернулся и обмерев от счастья при виде Застры, с умилением и восторгом разглядывал эту маленькую, порхающую возле меня, крылатую, как стрекоза, девоньку…

– Застра! Привет!!! А где Светломудр? – только и смог вымолвить я.

– Привет, Ваня! Он уже давно ждёт тебя… Целую вечность!.. – фея, на которую я с удивлением воззрился после произнесения этих слов, не выглядела ни смеющейся, ни даже сколько бы то ни было весёлой. Явно её серьёзное настроение продиктовано было наичрезвычайнейшими обстоятельствами, и я не стал больше расспрашивать её ни о чём. Я просто нырнул за ней следом, взлетая на вираже эмоций и точного следования траектории полёта моей маленькой подруги Застры.

Вскоре мы благополучно переместились в сакральную резиденцию Светломудра, где он, облачённый в свою лучшую парадно-нарядную мантию, уже встречал нас раскинув приветственно руки жестом смирения и великой радости.

– Здравствуй, герой! Я приветствую тебя перед исполнением тобой высочайшей миссии защитника величайшего Блага жизни для всех жителей малого и большого Универсума… Для всех, в чьих сердцах бьётся горячая надежда на победу Света над Тьмой, Сияния Духа над Мраком полчищ Моргия!..

– Моргий велел мне выступить перед тобой посланником его требований о Битве, о Ристалище между извечными Силами противостояния Разрушения и Созидания!

– Ничего не бойся, о, Ученик!

– А сейчас я зачитаю Тебе правила сего невиданного доселе ПРОТИВОБОРСТВА…

Глава 60

И снился Игорю странный и удивительный сон. Над огромными просторами инопланетной равнины парил огромный светящийся шар лилово-бордового цвета. Он похож был на манящее округлыми очертаниями огромное сочное яблоко, плывущее на недосягаемой высоте, исторгающее какую-то неземную и в то же время вполне аппетитную, полновесную, ядовитую сладость.

Сон Игорь Самуилович видел первый раз в жизни…

Вернее, до этой ночи Игорь даже не верил, что сны случаются с другими, что их вещая составляющая имеет место быть в чьей-то иной вселенной, в существовании других человеческих индивидуальностей. Поэтому он, по-хорошему, никогда не интересовался и не вникал в эти вопросы, в реальность снов и всяческих подобных «иллюзий». Игорь всегда был приверженцем исключительно осязаемых методов общения с «зазеркальем», сознательного влияния на потусторонние силы…

И так уж случилось, что то, во что он заведомо просто не верил и чему не придавал ровно никакого значения, вдруг вторглось в его дивное безмятежное забытьё.

Огромный плод «небесного древа» в вышине между тем разворачивался во всей своей красе перед Игорем Самуиловичем и зазывно наполнял «снящееся» пространство томительным ощущением влажного и горячего изнеможения, струящегося во все стороны и наполняющего всё окружающее какой-то особой недвижностью и немотой.

«Господи!» – только и подумал Игорь Самуилович. – «Какое чувство кошмарной и обольстительной преисподней воистину!»

Затем «яблоко» неожиданно раскололось на две гигантские кроваво-рубиновые половины и начало медленно порождать из своего необычного нутра прямо-таки ирреально-фантастические образы в духе «демонического» измерения полотен Босха-Гойи-Дали-Врубеля…

Здесь были готические кошмарные химеры, исполинские чудо-животные, состоящие из разных частей друг друга, а также космические по масштабу и воздействию, косматые, полыхающие самыми разными огненными оттенками, фигуры и явления.

Друг за другом образовывались и менялись из одной формы в другую многоразличные чудовища и древние устрашающие архетипы адского порождения…

Всё порхало и кружилось вокруг, изрыгало искры вселенского пламени и булькающие пузырями пенящейся магмы гигантские языки пожарищ.

Созерцание всего этого вакханального скопища невообразимых существ и видений потрясало размахом и апокалиптической сутью. Инфернальная мощь сменяющихся последовательно картин содрогала душу Игоря Самуиловича Плешака…

Столпотворение монстров расщепляло воображение «спящего» на миллиарды маленьких осколков и до такой степени приводило в трепет сознание Игоря, что даже внутри сна ему казалось, – проснуться от кошмара у него не будет ни сил, ни возможности.

Впрочем, длящееся, как представлялось, до бесконечности «умопомрачение» не имеет начала, не знает конца…

И в какой-то отчаянный момент этого видения Игорь вдруг со всей ясностью и ужасом начал осознавать: 1) свою абсолютную нерасторжимость с происходящим, и 2) свою заинтересованность и всё нарастающее наслаждение от всего этого «карнавалища».

Следующим эпизодом потрясения стало постепенное «опознание» знакомых черт многих возникающих в очередь персонажей…

Здесь были и некоторые очень хорошо знакомые сослуживцы Игоря Самуиловича, и многие партнёры по бизнесу, и соседи по даче, и влиятельные банкиры, и даже откуда ни возьмись вылетел прямо на «авансцену» Козьма Дмитриевич Кузявин в непонятном обличье полувепря-получеловека и надасадно хрюкнув в пространство, «со всех копыт» кинулся дальше, в неопределённость зловеще-багряного зарева…

Игорь проснулся в липком, до мурашек отрезвляюще-холодном поту и, едва придя в себя, тут же набрал номер жены. Суховатый спросонья голос Наташи предложил поменьше изводить себя на работе и побольше общаться с «нормальными, обычными, позитивными» людьми, передал привет от детей и пожелал спокойной ночи…

– Спасибо, целую! – сказал в ответ Плешак и подумал: «Действительно, чего это я так развозбуждался, чего так перетрухал… Ну, подумаешь, сон! Всё когда-нибудь в первый раз…»

Потом всунул поджарые волосатые ноги в отельные шлёпанцы и вышел на балкон.

Ночной Челябинск безмятежно и безветренно плыл вместе со всем земным шаром по путям Господним в полную неизвестность и умиротворённое безразличие вечности… Кое-где позванивали звоночки запаздывающих в депо трамваев, искрящих на поворотах «усиками» пантографов, проносились шустрые на ходу «легковухи», где-то погромыхивали тяжеловозные грузовые машины от «ЗИЛ»-ков до матёрых «Уралов» на нерегулируемых желтоглазых перекрёстках…

Ночной мир южноуральского «миллионника» сонно и подслеповато щурился одинокими фонарями, вхолостую светился вывесками магазинов и афишами кинотеатров, а также другими неоновыми «рекламами». Редкие прохожие торопились поскорее вернуться к одиноким, необогретым близкими телами постелям, либо к обычному переругиванию со второй «половинкой» из-за «лишней» выпитой рюмашки, а то и, в редчайших случаях, к страстному молодому сексу в подобном же гостиничном номере…

Игорь вернулся обратно в комнату, прошёл в туалет, потом возвратился и налил из стандартного «советского» графина уже несвежей воды, сполоснул горло и, зайдя в душевую, сплюнул невкусную влагу в треснутую раковину…

Наутро собрались внизу, в холле «Малахита»: он, Игорь Самуилович Плешак с измученными от бессонницы глазами, Кузявин Козьма Дмитриевич с помятым, подразумевающим бурное и ненасытное времяпрепровождение, лицом, также бодрый и подтянутый Боб Горский и, наконец, из гостиницы «Южный Урал», позже всех прибывший «следак» Виктор Соловей, промучившийся целую долгую ночь в нескончаемых воспоминаниях о своей пышнотелой Ярославе…

Глава 61

Бывшую мою комнатёнку, многострадальную «халупу», как я сам её называл, давно «перекинули» какому-то очередному столяру-алкашу, и мы были вынуждены сейчас ютиться втроём в скромном жилище Гринька Шайкина. Мой названый братуха так «офонарел» от стольких навалившихся враз событий, что сделался каким-то необыкновенно тихим, и всё улыбался и улыбался, глядя попеременно на нас с Остиком печальными «на трезвянку», но ясными глазами…

Я несколько раз подряд объяснял младшему брату самыми понятными и простыми словами суть предстоящих событий, но он сначала дико смеялся, а потом вдруг страшно присмирел и тоже притих, составив с Шайкиным выразительную парочку молчаливых «будд сострадания».

Зато на меня «тупо напал» жор, и всё, что ни оставалось в пище и так не у самого жирующего в Зауральске человека, было сметено мной за милую душу до крошки…

Мне требовалось до зарезу побыть одному и поболтаться по окрестностям, собираясь с мыслями, приводя в чёткую структуру свой внутренний располох.

Предстояло что-то поистине невероятное и совершенно неподдающееся всяческой логике…

Пункты ультиматума, выставленного Моргием, неминуемо сводились к тому, чтобы сделать моё присутствие в битве основным мерилом либо победы, либо поражения.

И по моему «барашкинскому» разумению, Моргий никак не рассчитывал на проигрыш.