Низина

Выжившие?

Двое.

Потери?…

С помощью этого зуммера они сообщали друг другу все: что хочется есть, что можно пойти поиграть в футбол, что мимо их дома только что прошла симпатичная девчонка. Это был их тайный способ переговариваться – как у двух игроков, поочередными пасами ведущих мяч к воротам. Приход репетитора у них обозначался знаком SOS – три точки, три тире и опять три точки.

Братья были приняты в два самых лучших колледжа города. Удаяну предстояло изучать физику в Президенси, а Субхашу – инженерную химию в Джадавпуре. Они были единственными из квартала и из своей ничем не примечательной средней школы, кто так преуспел в учебе.

Чтобы отпраздновать поступление сыновей в колледжи, отец пошел на базар и купил орехов кешью, розового сиропа и полкило отборных креветок для приготовления пуляо. Сам отец начал работать с девятнадцати лет, чтобы поддержать семью родителей. Неполученная степень в колледже была единственным предметом его сожаления. Он трудился на невысокой канцелярской должности в железнодорожной компании «Индиан Рэйлуэйз». Теперь, когда по округе разнеслась молва об успехах его сыновей, он говорил, что ему проходу нет на улице от поздравлений.

В этом нет никакой его заслуги, отвечал он всем этим людям. Просто его сыновья усердно трудились, и их старания были вознаграждены. Все, чего добились, они добились самостоятельно.

На вопрос родителей, что они хотят в подарок, Субхаш ответил: мраморные шахматы взамен стареньких деревянных, которыми они всегда играли. А вот Удаян предпочел обзавестись коротковолновым радиоприемником. Ему хотелось знать больше новостей о событиях в мире, нежели он мог услышать из допотопного родительского репродуктора или выудить из тонюсенькой местной газеты, которую почтальон забрасывал к ним через забор по утрам.

Радиоприемник ребята собрали сами, накупив разрозненных деталей в магазинах и на барахолках армейской амуниции. Для этого использовали инструкцию, к которой прилагалась потрепанная схема. Все это добро они разложили сначала на кровати – шасси, конденсаторы, резисторы, динамик. Потом довольно долго корпели над сборкой, подсоединяли провода. Готовый приемник получился как небольшой металлический чемоданчик с ручкой.

Прием шел лучше зимой, чем летом. И сеансы успешнее проходили ночью, когда солнечные фотоны не нарушали ионосферу и когда положительные и отрицательные частицы воздуха рекомбинировались быстро.

Братья по очереди сидели перед окном с приемником в руках, перебирали различные позиции, прилаживали антенну, крутили ручки настройки, медленно и тщательно выбирали частоты.

Они искали какие-нибудь иностранные радиостанции. Выпуски новостей московского радио, «Голоса Америки», радио Пекина, Би-би-си. Сквозь ревущий океан помех братья урывками ловили информацию из самых разных уголков планеты – сводки прогноза погоды по Центральной Европе, народные песни из Греции, речь Гамаля Абдель Насера, огромное множество сообщений на различных языках, которые они могли только угадывать: финский, турецкий, корейский, португальский…

Был 1964 год. Резолюция по Тонкинскому заливу санкционировала применение американских вооруженных сил против Северного Вьетнама. В Бразилии произошел военный переворот.

В Калькутте на киноэкраны вышла «Чарулата». Более ста человек погибло в религиозных столкновениях между мусульманами и индусами после того, как из мечети в Шринагаре была похищена реликвия. В коммунистическом движении Индии начался раскол из-за разногласий по вопросам пограничной войны с Китаем, начавшейся двумя годами ранее. Выделившаяся из общего состава группа, симпатизировавшая Китаю, назвала себя Коммунистической марксистской партией Индии – КМПИ.

Партия «Индийский национальный конгресс» по-прежнему имела влияние на централизованное правительство в Дели. После смерти Джавахарлала Неру, скончавшегося от сердечного приступа, его дочь Индира заняла пост в кабинете министров. Через два года ей предстояло стать премьер-министром.

Субхаш и Удаян теперь по утрам брились, по очереди держали друг другу во дворе ручное зеркальце и кастрюлю с теплой водой. Позавтракав рисом, далом и хрустящей картофельной соломкой, они выходили из дому и шли в сторону угловой мечети, родной квартал оставался у них за спиной. Еще какую-то часть пути они шагали вместе вдоль главной дороги, а после трамвайного депо садились на разные автобусы и ехали каждый в свой колледж.

Большую часть дня, разделенные расстоянием, они проводили с разными друзьями, общались с парнями, которые раньше посещали английские школы. Курсы обучения у них были во многом схожи, но преподаватели, лабораторные занятия и расписание экзаменов разные.

Колледж Удаяна находился гораздо дальше от дома, поэтому дорога занимала у него больше времени. Удаян стал дружить и гулять со студентами из северной Калькутты, поэтому шахматная доска братьев с неоконченной партией сиротливо стояла на письменном столе. Субхаш теперь частенько играл сам с собой. И все же каждый свой день он начинал и заканчивал рядом с Удаяном.

Однажды летним вечером 1966 года они слушали на коротких волнах трансляцию футбольного матча чемпионата мира на стадионе «Уэмбли». Англия играла против Германии. Это был легендарный финал с немыслимым призрачным голом, которому суждено было стать притчей во языцех на многие годы. На листке бумаги братья делали записи и чертили диаграммы, водили пальцем по кровати, воссоздавая движение, происходившее на поле.

Счет открыли немцы, на восемнадцатой минуте Джеф Хёрст сравнял его. Ближе к концу первого тайма, когда англичане вели со счетом 2:1, Удаян вдруг выключил приемник.

– Что ты делаешь?

– Хочу улучшить прием.

– Да и так нормально слышно. Мы же пропустим конец матча!

– До конца еще далеко.

Удаян полез под кровать, где они хранили всякое свое добро – тетрадки с записями, компасы, линейки, бритвенные лезвия для отточки карандашей, спортивные журналы. Там же хранилась и инструкция по сборке приемника. А еще всякие запасные винтики, гаечки, отвертка и плоскогубцы.

Отверткой Удаян начал разбирать приемник.

– Надо провода развести подальше или от катушки, или от переключателя, – объяснил он.

– Обязательно сейчас?

Удаян не ответил, продолжал ковыряться в приемнике. Он уже открыл корпус и теперь проворными пальцами откручивал винтики.

– Мы же несколько дней собирали его, – не унимался Субхаш.

– Ничего. Я знаю, что делаю.

Удаян обесточил шасси и пересоединил некоторые провода, потом снова собрал приемник.

Футбольный матч еще продолжался, треска в приемнике стало существенно меньше. Пока Удаян возился с приемником, немцы сравняли счет.

Потом Хёрст забил еще один мяч в ворота немцев. Мяч попал в штангу и отлетел за линию. Когда судья засчитал этот бросок как гол, немецкая команда запротестовала. Возмущение на поле улеглось после того, как судья проконсультировался с советским судьей на линии. В результате гол засчитали.

– Англичане выиграли, – сказал Удаян.

До конца игры оставалось еще несколько минут, немцы отчаянно пытались догнать в счете. Но Удаян оказался прав – до конца матча Хёрст даже умудрился забить четвертый мяч в ворота немцев. И тогда английские болельщики, не дожидаясь финального свистка, ликующей толпой повалили на поле.

Глава 4

В 1967 году из газет и из новостей Всеиндийского радио братья все чаще стали слышать о Наксалбари – местности, о которой прежде ничего не знали.

Это была цепочка мелких деревушек в округе Дарджилинг, узким коридором растянувшаяся вдоль северных рубежей Западной Бенгалии. Приютившаяся в предгорьях Гималаев на расстоянии четырехсот миль от Калькутты, эта отдаленная местность находилась гораздо ближе к Тибету, нежели к Толлигангу.

Жили там семьи крестьян, работавших на чайных плантациях и в крупных поместьях. Из поколения в поколение их жизнь имела феодальный уклад, который никогда, в сущности, не изменялся.

Этими отсталыми крестьянами манипулировали богатые землевладельцы. Они сгоняли крестьян с полей, которые те возделывали, не позволяя им забрать выращенный урожай. Крестьяне попадали в зависимость к ростовщикам. Лишенные средств к существованию, многие из них попросту погибали от голода.

В марте того года, когда один крестьянин-издольщик из Наксалбари попытался вспахать незаконно отобранную у него землю, землевладелец натравил на него своих головорезов, и те избили бедолагу до полусмерти, отняли плуг и буйвола. Полиция предпочла не вмешиваться.

Группа крестьян-издольщиков возмутилась этим делом и подняла протест. Они начали жечь владения и стихийно захватывать земли тех, кто их обманывал и притеснял.

Это был уже не первый случай крестьянских волнений в округе Дарджилинг, но на этот раз их тактика носила военный характер. С примитивным оружием в руках люди несли красные флаги и кричали: «Да здравствует Мао Цзэдун!»

Вдохновителями и организаторами происходящих событий стали два бенгальских коммуниста – Чару Маджумдар и Кану Санъял. Они выросли в маленьких городках близ Наксалбари и познакомились в тюрьме. Они были намного моложе большинства коммунистических лидеров Индии – людей, родившихся в конце 1880-х. Этих партийных «стариков» Маджумдар и Санъял презирали. В КМПИ они считались диссидентами.

Молодые бунтари требовали земельных прав для крестьян-издольщиков, а также призывали крестьян работать не на помещика, а на себя.

Чару Маджумдар происходил из семьи землевладельцев и был сыном адвоката, в свое время его исключили из колледжа. Газеты пестрили портретами сухощавого человека с худым осунувшимся лицом, орлиным носом и густыми усами. Этот теоретик марксизма-ленинизма страдал астмой, и кое-кто из коммунистов старшего поколения называл его безумцем. На момент народных волнений в Дарджилинге он, даже еще не достигнув пятидесятилетнего возраста, уже был прикован к постели сердечной болезнью.

Кану Санъял стал учеником Маджумдара, когда обоим исполнилось по тридцать лет. Санъял происходил из касты браминов и знал диалекты горных племен. Он отказался от владения всякой собственности и примкнул к деревенской бедноте.

Народный бунт разрастался, охватывал все новые и новые территории, и тогда власти направили туда усиленные отряды полиции. Там установили комендантский час, произвели показательные аресты.

Правительство в Калькутте обратилось с воззванием к Санъялу в надежде, что он уговорит восставших крестьян сдаться. Сначала он поверил правительству и встретился с налоговым министром, пообещал выйти на переговоры, но от переговоров в последний момент воздержался.