Судьба эскаписта

– [Hacksaw]! – лезвие завибрировало, от клинка стал исходить неприятный свист.

«Острое лезвие» или [Gladius acutus] – распространённое заклинание магической заточки меча, улучшающее его остроту, и немного повышающее прочность. [Hacksaw] дополнительное заклинание, добавляющее заточенному лезвию элемент вибрации. Первое заклинание было довольно распространено и использовалось повсеместно. А вот добавочное встречалось не часто, поскольку потребляло приличное количество маны, но какой-то безымянный находчивый волшебник обратил внимание, что это превращало меч в пилу, что позволило магическим бойцам с хорошими запасами маны обходиться в походе без топора.

– Составное заклинание, – пояснил Дориан. – Держи бревно.

– Уже держу.

Альварес уселся на ствол, в то время как Дориан осторожно поднес меч к дереву. Клинок затрещал, когда соприкоснулся с древесиной, из-под него посыпались щепки. Лезвие довольно быстро и легко проникало в глубь бревна, рассекая его на части. Спустя пол часа берёза, добытая Альваресом, превратилась в приличное количество дров. Оставшиеся ветки Дориан отнес к ближайшим зарослям ивняка и там припрятал.

Сырое дерево долго не хотело разгораться, поскольку было полностью пропитано водой, но и эту проблему удалось решить. Фрида предусмотрительно взяла в поход пузырёк с алхимическим порошком, позволявшим разжечь костер где угодно. В печке успокаивающее затрещал огонь, а на сковороде уже грелись колбаски, заставляя авантюристов облизываться, в ожидании ужина. Там же булькал и котелок с родниковой водой.

Лавку было решено отдать Лили, чтобы она смогла быстрее восстановиться. Альварес уселся на полу в углу комнаты, подложив какое-то тряпьё. Фриде достался стул, а Дориан расположился у печки, исполняя обязанности повара.

– Ну, братик, рассказывай.

– Что рассказывать?

– Не валяй дурака, я же говорила, что не отвертишься.

– Да что я тебе расскажу? Может сама у него спросишь?

– Дружище, так о чем вообще речь? Я, кажется, многое пропустил, пока спасал погорельцев.

– Ха! Даже словами изъяснятся не нормально можешь. Что бы ты без меня делал!

– Ничего себе! А как вот так вот можно голос изменить? – присвистнув, привстал со своего места Альварес.

Фрида застыла, вцепившись в стул руками. Она пристально смотрела на своего брата, пытаясь собраться с мыслями. Изменился не только сам голос Дориана, но и манера речи. Даже лицо как будто стало немного другим. Но что поменялось точно, так это взгляд. В глазах отражалась мудрость прожитых лет, совсем не характерная для молодого человека. Более того, зрачки в полутьме хижины словно светились тусклым синим цветом. Или это воображение разыгралось на фоне игры света и тени от очага? Незнакомец в теле Дориана осмотрел всех пристальным взглядом и улыбнулся странной улыбкой-ухмылкой:

– Наверное, стоит представиться, да? Вас я всех знаю, а вот вы меня нет. В таком случае меня зовут Обсидиан.

– Ты демон? – выпалила Фрида.

– Нет, Фрида Нордвинд, я не демон, хотя люди готовы обозвать демоном практически всё, что чуть-чуть отличается от них. Я нахожу это слегка неприятным, – поморщился, словно вспомнил что-то Дориан, или, точнее, Обсидиан

– Тогда кто ты, и что ты забыл в теле моего брата?

– Что забыл говоришь? Ничего я не забывал, это такое же моё тело, как и его. Я был всегда.

– Что значит всегда? Когда мой брат стал одержимым?

– Люди, как же с вами сложно. Теперь я понимаю, почему Дориан сбагрил этот разговор на меня. Всегда – значит всегда, то есть с самого рождения твоего дражайшего брата, а может и раньше.

– Не может быть, ты лжёшь!

– Ха! Отрицание того, что не хочешь признавать. Типичная человеческая логика. Впрочем, твой брат не одержимый, можешь уже успокоиться, наконец. Просто так вышло, что сознание его прошлой жизни не стёрлось, а наоборот, стало просыпаться со временем.

– Я, конечно, ничего не понял, но разве такое бывает? – Альварес скорчил гримасу, которая должна была выразить крайнюю степень удивления.

– Случай далеко не типичный, это точно. Но иногда, когда сознание предыдущей жизни на порядок превосходит жизнь теперешнюю, это возможно. Доказательство, я думаю, все наблюдают.

– Ну и кто же ты такой, «Обсидиан»? – Фрида продолжала сверлить глазами своего брата.

– Обсидиан есть Обсидиан, ну по крайней мере я не демон, как я уже сказал.

– Хватит юлить! – поэтесса вскочила со стула, топнув ногой.

Альварес хмыкнул, проснулась даже дремавшая на лавке Лили.

– Точнее, был Обсидианом когда-то, пока не умер. И теперь переродился человеком. Для меня это тоже оказалось неожиданностью, если это вас успокоит. Сознания людей по сравнению с моим, откровенно говоря, слабенькие, поэтому барьер был частично прорван, и старая личность просочилась в новую, породив что-то другое.

– Фрида, сядь на место, – успокоил Дориан сестру своим нормальным голосом. – Со мной всё в порядке, он ни как на меня не влияет, и в общем то, мы отлично уживаемся.

– Знала бы ты, сколько раз я спасал его задницу от неминуемой гибели. Так что ты, уважаемая сестрица, должна мне спасибо сказать, за живого и здорового брата!

– Ни чего себе! Уж мне теперь спокойней будет. Я-то думала, что одна такая «ненормальная» – окончательно проснулась Лили.

– Какие ещё вопросы? Может юная дочь демона Этельреда хочет что-то спросить?

– Дочь демона? Что ещё за «Этилрет»? – Лили несмотря на травму привстала с лавки.

– Не «Этилрет», а Этельред! Уж имя собственного отца стоит называть правильно.

– Да я и не видела его никогда! Откуда мне знать, как его зовут?! Кто он вообще такой, и с чего ты решил, что это мой папаша?

– Ха, скажем так, благодаря моему уникальному навыку, а, вообще, вы с ним очень похожи. И для тебя это не лучший вариант.

– Это ещё почему? Кто он такой?

– Лучше присядь.

– Чего это мне садиться, он что, помер?

– Такой помрёт, как же! Ты действительно хочешь знать, кто он?

– Да!

– Этельред первый, он же единственный – предводитель самого многочисленного клана демонов, Стаи. Один из Курфюрстов Нижнего мира. Страшное безжалостное существо. Некоторые поклоняются ему как старшему богу, хотя, между нами, до старшего он всё-таки не дотягивает.

– И я его дочь? Да брехня всё это! Ты хочешь сказать, что моя мать фермерша и этот курфрюст или кто он там были вместе?

– Я, честно говоря, сам в некотором замешательстве. Никогда не замечал за ним слабости перед смертными женщинами. Чего его вдруг потянуло на экзотику? Есть у меня одна догадка, но я, пожалуй, попридержу её при себе.

– Подожди-ка, так он благородный? – опомнилась Лили.

– Он как бы правитель.

– Стоп… Стоп. Так я принцесса что ли? Настоящая?!