Цыганский взгляд – 2. Роман

– Как зачем? Чтобы жить вместе.

Рубина ахнула от такого объяснения:

– Я ведь замужем!

Сандро вздохнул, и печально тихо спросил:

– Разве это муж? Разве он может относиться к женщине достойно мужчины?

Рубина даже растерялась от таких вопросов.

– Он, конечно, дерётся… но… он же муж мне…

– Ты хочешь с ним остаться? – так же тихо и печально снова спросил Сандро, глядя ей прямо в глаза.

От его тягучего взгляда иссиня-чёрных влюблённых глаз Рубина вконец растерялась, и просто заплакала, не в силах сдерживать слёзы… Сандро молча бережно обнял её, и нежно поцеловал. Его мягкие, тёплые губы подействовали на неё магически, и у Рубины не стало ни сил, ни желания сопротивляться…

Спустя годы они вспоминали это похищение со смехом.

– А помнишь, как умыкнул меня на вороных? Прямо индийский фильм какой-то! Напугалась тогда сильно.

Сандро в ответ лукаво посмотрел на жену, и молча улыбнулся.

Как уж получилось вмешаться, забрать от побоев любимую. И ни разу не пожалел, что вовремя это сделал. Что хорошего могло ожидать Рубину с таким мужем как Вайда?

Часть 12. «Начало новой жизни»

Рубина и Сандро остались в этом небольшом доме. Как оказалось, Сандро незадолго перед похищением любимой попросил у своего давнего хорошего знакомого разрешение пожить в доме хотя бы несколько дней, чтобы переждать первое время, пока не решится всё. Брак Рубины и Вайды не был официально оформлен, была просто обычная свадьба. Такое вовсе не редкость среди цыган. Тем более, что были сами ещё слишком молоды, в ЗАГСе обязательно возникли бы вопросы. Детей нажить не успели. Как показало время – так было явно к лучшему. Иначе между их семьями, вероятнее всего, начались бы серьёзные разборки из-за ребёнка. Особенно, если бы родился сын.

Конечно, о предстоящем похищении Сандро этому своему знакомому ничего не сказал. Ни слова. Даже намёка не было. Солгал, невнятно сославшись на какие-то свои заморочки, а тот и не стал дотошно вникать, расспрашивать, у самого полно было забот с оформлением на работу на вахту на Север. Поэтому охотно согласился пустить Сандро, чтоб присмотрел за домом. Давно знал Сандро как человека ответственного, честного. Ему и в голову никогда не могло прийти, что тот задумал. Так что уехал парень на свою вахту с совершенно спокойной душой.

После поцелуя оба были смущены, не зная, что сказать друг другу, что делать. Просто стояли молча рядом. Рубина чувствовала себя неловко. Как быть с мужем? Что скажет теперь свекрови? Не смела взглянуть на Сандро.

Пауза затянулась, и Сандро решил разрядить напряжённость. Догадывался, что хочет узнать Рубина, поэтому сам всё объяснил, опередив вопросы:

– Это не мой дом. Знакомого.

Улыбнулся, и добавил:

– Но чай есть… я купил… Хочешь?

Рубина молча согласно кивнула головой.

Сейчас, переезжая в легковушке в большой дом к сестре Розалине и брату Тагари, Рубина смотрела в окно машины, а сама невольно вспоминала тот дом, где началась, по сути, новая жизнь, неожиданно резко разделив её судьбу на жизнь с Вайдой и после него.

Судя по обстановке, знакомый Сандро явно не заморачивался бытом, поэтому в доме было довольно пусто. Кухня небольшая, с парой окон. Возле одного окна небольшой обеденый стол, покрытый старой клеёнкой с довольно неопределённым уже рисунком. Был стол-тумба, как видно, для продуктов и кухоной утвари. Двухкомфорочная газовая плита с подключенным газовым баллоном. На плите – старенький тёмно-синий чайник. Три общарпанных старых деревянных табурета. Отапливался этот дом в зимнее время и прохладное межсезонье печкой, переложенной под аккуратный камин. Задняя часть его, как видно, обогревала комнату. В углу у двери рукомойник, под ним – старый тёмный таз на табурете, На короткой низкой лавочке бачок и ковш для воды

Пока закипал чайник, Рубина не утерпела, полюбопытствовала, заглянула и в комнату. Тут тоже царила простота. Комната небольшая. Три окна с выцветшим тюлем и штапельными занавесками. Диван, покрытый пушистым пледом в клетку, напротив – телевизор на тумбочке. Этот самый телевизор был, пожалуй, единственной новой вещью. Ещё имелся старенький шкаф для одежды, такой же старенький невысокий комод для белья. На комоде – зеркало в очень красивой ажурной, прихваченной временем деревянной рамке, украшенной цветочками из ярких конфетных фантиков. Посередине – круглый стол на одной ноге, на котором лежала вязаная скатерть, а вокруг приставлены четыре старых стула с красиво изогнутыми спинками.

Из всего увиденного Рубина сразу поняла, что этот дом достался нынешнему хозяину в наследство от бабушки. Уж очень отчётливо сохранилась атмосфера старины. Веяло спокойствием, доброй аурой прежней хозяйки. Видно по всему, она была к тому же человеком верующим. В кухне в углу был маленький иконостас с иконами Спасителя и Богородицы, и в комнате тоже был, но побольше образов, наряднее украшенный. Даже подвешанная лампадка из голубого стекла сохранилась на месте.

Сандро, снова угадав мысли Рубины, пояснил, подтвердив её догадку:

– Андрей получил дом в наследство от своей бабушки. Вобще-то живёт в городе у матери, а здесь проводит выходные, отпуск, или просто чтобы отдохнуть, когда захочется побыть одному. Жалко, говорит, тут что-то менять. Только вот камин решился, сделал вместо печки, и новый телевизор купил сюда.

Рубина не смогла удержаться, и, всё-таки, решилась, задала Сандро важный для неё вопрос:

– А когда вернётся хозяин, что дальше будет?

Сандро совершенно спокойно выслушал, нисколько не удивился вопросу. Он рано стал не по годам серьёзным, и привык отвечать за свои поступки.

– Сначала здесь поживём, а когда придёт время уходить – уедем куда-нибудь. Найдётся жильё, работа, не переживай. За паспортом лучше не заходить к тебе домой. Напишешь заявление, что потеряла. Выдадут новый. Не думаю, что твои родители захотят обратиться в милицию с заявлением на розыск. Скорее, сами будут стараться как-то найти. Поэтому и говорю, что никому из родственников пока просто нельзя ничего сообщать. Просто тебе написать письмо матери, чтоб не волновались. Только не писать где именно находимся. Хватит сообщения, что всё нормально с тобой. И пока вобще тебе не нужно показываться в людных местах. Заметит кто из знакомых – вдруг скажут Вайде. Забудь про него! Теперь я тебе муж! Как только будем на новом месте, с паспортом, – поженимся официально, как положено в нормальной семье. И давай на этом поставим точку!

Часть 13. «Бумеранг»

Не дождавшись Рубину из магазина, мать Вайды, прозванная Манюней, не на шутку забеспокоилась. Несколько раз без толка выходила за калитку, опираясь на свою клюку, напряжённо смотрела по сторонам, у всех деревенских прохожих чуть не со слезами спрашивала: не встречали Рубину? Попытки узнать что-то не увенчались успехом. Никто не видел и ничего не знал.

Вернулась домой золовка Рубины Лила. Узнав от матери, что невестки почти целый день нет дома, ушла в магазин и до сих пор не вернулась, побежала узнавать в магазин у продавщицы, видела ли пропавшую. В деревне ведь все друг друга знают.

– Нет, не приходила ваша Рубина, – пожала плечами продавщица, чем оставила Лилу в полном недоумении: где же ей искать тогда невестку? Вышла на улицу, поглядела по сторонам, решая, куда же двинуться. А ярко накрашенная молодая, с пышными формами продавщица, опершись одной рукой на прилавок, другой рукой по-хозяйски небрежно подбоченилась, с ухмылкой скривила губы в красной помаде, и укоризненно покачала головой ей вслед, негромко проговорила:

– Э-эх-х… лупить надо было меньше, вот и не сбежала бы девчонка от вас…

Лила оббежала всех знакомых цыган в деревне, но никто не видел, не заходила. А вот обвинения многие цыгане и нецыгане Лиле высказывали.

– Я бы от такого мужа ещё раньше ушла! Разве Вайда не бил её, бедную?! – стала кричать на Лилу одна из знакомых цыганок, потрясая кулаками, – Тьфу на вас, злыдни! – и плевала на землю в сторону Лилы.

Наслушавшись нелестных слов в адрес брата за его жестокость, Лила в слезах вернулась домой, так и не найдя невестку.

– Нигде нет её! – дрожащим голосом объявила она матери, заплакав навзрыд. – Люди ругают, плюются на нас… Как здесь дальше жить? Ни мне теперь здесь не выйти замуж из-за Вайды, и за Вайду ни одна теперь не пойдёт… уже все здешние цыгане узнали какой он злой!

За Лилой заплакала и Манюня, припоминая, сколько раз видела синяки на Рубине, сколько раз приходилось защищать невестку… Чем больше она припоминала, тем горше и горше плакала. Искренно недоумевала, как же так получилось, что сын вырос таким злым, жестоким? Не такому она учила сына! И у Лилы никак семья не получается. Был один, но очень быстро ушёл к другой…

Наконец, под вечер с гулянья явился домой Вайда. Гулял в соседней деревне Орехово. Тут то и пришлось ему выслушать от Лилы, что о нём думают в деревне…

– Где ты был? Знаешь, что Рубина пропала? Ушла от тебя! – первая начала Манюня со слезами, когда сын переступил порогш дома.

– Как ушла? Куда? – удивился сообщению Вайда, с недоумением хлопая глазами. Никак не мог даже предполагать, что тихая Рубина осмелится на это.

– А знаешь, что о нас из-за тебя, братец, люди говорят?! – не на шутку разозлилась Лила. – Теперь никто с нами породниться не хочет! Вот чего добился! Остаётся только уехать отсюда от стыда и позора!

– Правду говоришь, Лила! Только уехать нам остаётся! – согласилась мать, утирая горькие слёзы.

– Куда? – растерянно спросил их Вайдя, буквально рухнув на стул от подобного оборота дела. Всю браваду и весёлость после развлечений как холодной водой смыло с лица.

– Куда-нибудь, где тебя не знают! – закричала в отчаянии Лила. – Неужели ещё не понял, что потерял Рубину? Неужели не понял, что она к тебе не вернётся больше никогда? Сам во всём виноват! И не вздумай искать, силой девчонку возвращать, не то попадёшь в тюрьму!

Разговор был долгим и тяжёлым для всех троих. Были и ругань, и слёзы, и нервы… Чуть до драки не дошло. Легли спать с головной болью, обессиленные, уже далеко заполночь, а на следующий день, всё-таки, начали быстро собираться в дорогу… Правильно в народе говорят, что бумеранг всегда возвращается к пославшему его… Буквально через неделю основные вещи были собраны в большие узлы, дом был срочно продан по дешёвке, за совсем небольшие деньги, и ранним утром, погрузивши все эти узлы в грузовик, спешно покинули деревню в неизвестном направлении навсегда.