Фиолетовый снег

Подростки неспешно разместились за столами. Я, взяв журнал, продолжила.

– Итак, проверим количество. О качестве – несколько позже. Абрамов! Бортников! – Я оглядела класс. – И где оно, ваше новое приобретение? – Народ, обрадовано выдохнув, что издеваются не над ними, да и сам урок откладывается, спешил выложить свои предположения. Но все их смелые теории были разбиты открывшейся дверью, впустившей опоздавшего Бортникова, в руках которого, кроме сумки, была шикарная белая роза. Мы все на секунду дружно зависли. За это время Бортников преодолел пространство до учительского стола, встал передо мной на колено, протянул розу и сказал:

– Take this lovely flower, please as a token of my esteem and apologies for misbehavior this morning!

(Примите, пожалуйста, этот прекрасный цветок как знак моего уважения и извинения за недостойное поведение утром – англ.)

Я пару раз растерянно хлопнула ресницами и прищурила глаза:

– Inexcusable to be late for a lessons, Бортников! (Непростительно опаздывать на занятия – англ.)

В классе замерла даже муха. Я продолжила уже на великом и могучем, который понимали все, в отличие от английского:

– Смотрите, как много людей Вас ждет! Или Вы – принц крови, чтобы себе это позволить?

Принц покаянно опустил голову и уронил цветок на пол.

– I hope I`ll deserve forgiveness someday? (Надеюсь, я заслужу Ваше прощение когда-нибудь? – англ.)

Я злобно перешла на немецкий:

– Versuchen. Beurteilen jeden nach seinen Werken. (Попробуй, ибо каждого судят по делам его. – нем.)

Он поднял голову и блеснул глазами:

– Ich werde versuchen, Ihre Hoffnung zu rechtfertigen…(Постараюсь оправдать Вашу надежду – нем.)

Я мысленно застонала: один-один! На деле же улыбнулась и спросила:

– В предыдущей школе ты изучал…?

– Английский. – Мило скаля зубы на публику и вставая с колен, сказал этот вундеркинд. Обожание в глазах девушек и восхищение юношеских умов он себе обеспечил. Я же, вздохнув, посмотрела на лежавший на полу красивый цветок. Иван, перехватив мой взгляд, оглядел класс и прищелкнул пальцами.

– Прекрасная леди! – Позвал он Дроздову и снял вазу со шкафа. – Будь добра, воды набери!

Наташа метеорчиком вымелась за дверь. Бортников поднял цветок и, нежно коснувшись пальцами лепестков, протянул его мне. Поставив его в принесенную Дроздовой вазу, я снова тихо выдохнула. Надеюсь, никто не ощутил вырвавшегося из моих ноздрей раскаленного пара: внутри души бушевал огонь, и шипели адские сковородки, на которых я поджаривала малолетнего нахала.

Пока ученики, перешептываясь и хихикая, доставали учебники, я раздала задания на темы, которые разбирались в прошлом году. Это было что-то вроде тестов на отдельных листочках. Подойдя к столу, где сидел раздражающий меня фактор, я положила листочек перед его соседкой, той самой Дроздовой, прогнавшей подружку, чтобы усадить Ивана рядом, и на секунду задумалась.

– Вас что-то смущает? – Вежливо поинтересовался парень.

– Ты. – Откровенно ответила я и продолжила. – Боюсь то, что здесь написано, ты и так прекрасно знаешь.

– И все же. – Он вытащил бумажку из моих пальцев. – Негоже отрываться от коллектива.

Я пожала плечами и выпустила листочек из рук. Он наклонился над заданием с ехидной физиономией кота, сожравшего сметану и благополучно скрывшегося на крыше от гнева хозяйки. Я села за учительский стол и начала разглядывать класс, попутно контролируя ситуацию. Но мои глаза против воли все время упирались в новенького. «Гаденыш…» – Шипело мое статус-кво, нарушенное юным оболтусом, который за мой счет решил пролезть в лидеры. – «Почему я?» – Плакала внутри меня маленькая девочка. – «Потому что нельзя расслабляться. Забыла, в каком гадючнике обитаешь?» – Отвечало ей мое альтер эго.

Я периодически поглядывала то на часы, то на класс. Скоро звонок, а они все копаются. Никак не могут отойти от беззаботных летних каникул. Ладно, первый день на раскачку. Но потом впрягу всех желающих закончить выпускной год с хорошими отметками по полной программе. Конечно же, кто-то куда-то собрался поступать. Далеко не все будут сдавать у меня экзамен, но тех, кому нужен язык, буду гонять, как сидорову козу. Мое внимание опять привлек новичок. Интересно, почему ему не сиделось в своей школе до ее окончания? Это довольно безрассудный поступок – менять преподавателей накануне выпуска. Надо узнать о нем поподробней. Классной руководительницей у них, вроде, Оленька. Любопытно, как к ней отнесется этот выдающийся экземпляр?

Экземпляр сидел и скучающе глядел в окно. Работу сдавать пока не собирался. Не отрываемся от коллектива, или помогаем Дроздовой? Та вдохновенно чесала ручкой идеально выщипанную бровь, периодически толкая локтем соседа. «Интересный мальчик». – Неожиданно всплыло в моей голове. Действительно. Умный, знающий себе цену. Несомненный лидер по жизни. – «Такие везде вылезают за чужой счет. На бледном общем фоне он – сверкающий бриллиант, умеющий в любой ситуации выгодно себя показать. Не сомневаюсь, что через какое-то время в него будут влюблены не только ученики, но и учителя». – Кипело внутри меня уязвленное самолюбие. Внешность у парня тоже была выигрышной. Ребята в этом возрасте только растут, набираются сил, а он уже вступил в ту замечательную пору, когда прыщи на лбу ушли в далекое прошлое, а из маленького лопоухого мальчишки вдруг вырос высокий и красивый молодой мужчина. Да, по меркам этого класса он был высок: где-то под метр семьдесят пять или даже восемьдесят. Пепельные густые и прямые волосы по плечи, темные брови, черные ресницы, узкое живое лицо, идеально ровный нос и неожиданно прозрачные серые глаза, какие бывают, вероятно, у альбиносов. Их взгляд казался мне пронизывающим. Широкие плечи, длинные прямые ноги – скорее всего, занимается спортом, делали этого мальчика неотразимым для всех представительниц женского пола. Он бесил, и в то же время чертовски нравился. И, самое смешное, я все-таки начала догадываться, почему объектом своих утонченных издевательств он выбрал меня. Я была независима и счастлива. То есть, по определению, могла бы и не заметить такую выдающуюся личность. Но мальчик привык к вниманию и поклонению. А маленькое божество стремится к чему? Правильно, набрать как можно больше адептов. И если в их число попадет человек с независимой точкой зрения, то для него это огромный бонус в свою копилку.

Осознав, что забрела в крутые психологические дебри, из которых не смогли выбраться лучшие умы человечества, променяв веру в добро и справедливость просто на веру, я посмотрела на часы. До перемены осталось десять минут. Пришлось выбросить из головы личные мысли и отправиться по рядам собирать задания.

– Ребята! – Обратилась я к классу. – Сегодня задавать ничего не буду, только посмотрю ваши работы. А пока подумайте сами над своими трудностями и, по возможности, повторите эти темы. Урок окончен.

Прозвенел звонок, и детишек легким переменным ветром унесло в сторону кабинета истории. Я облегченно выдохнула. Забрав сумку и вазу с цветком, быстро заперла кабинет и пошла в учительскую.

– Неужели расщедрились родители пятиклашек? – Кивнул на розу физрук.

Остановившись в середине комнаты, я подняла руку с вазой кверху.

– Нет. Это – символ! В нашем тихом болоте грядут перемены!

Оставив вазу на столе посреди учительской, я уехала домой.

Следующий урок в этом классе у меня должен был состояться где-то дней через пять. И о Бортникове, и о 11-в я как-то позабыла. Да, попадались в коридорах, да, здоровались, проходя мимо. Забот с началом учебного года и так хватало. Тем более, что и в моей родной семье начались какие-то непонятные проблемы. В выходные позвонила мать и неожиданно попросила заехать. «Мне нужно серьезно с тобой поговорить, и не по телефону». – Сказала она.

***

В воскресенье днем, оставив дома скучающего мужа, я поехала к матери. В нашей старой квартире все было, как и всегда, на привычных с детства местах. Я бросила свое пальто на вешалку и обернулась к встретившей меня маме:

– Что случилось?

Мама, вздохнув, провела рукой по моему плечу.

– Пойдем на кухню, Светланка.

Приготовив чай, она достала из шкафчика безе и поставила в блюдечке рядом со мной. Это была очень серьезная заявка. Я забеспокоилась:

– Что-то с твоим здоровьем? Ты плохо себя чувствуешь?

Она рассмеялась.

– Я позвала тебя из-за Маринки.

– А с ней-то чего стряслось? – Удивилась я.

Маринка – моя родная младшая сестра. Отец девять лет назад умер от сердечного приступа, и мы в нашей типовой маленькой квартирке остались втроем. Мама после его смерти всю нежность своего сердца отдавала нам, пытаясь вырастить из хрупких и не очень-то красивых девчонок не только грамотных во всех отношениях, но и самостоятельных людей. По отношению ко мне, надеюсь, это получилось. А с Маринкой всегда возникали какие-то проблемы. В детстве я была маленькой и чернявенькой, такой, впрочем, и осталась. Сестра же наоборот, была худой высокой блондинкой с прямым точеным носом, каштановыми бровями, карими глазами и большим ртом. В школе над ребенком смеялись, считая ее ужасно тощей и некрасивой. Однако после пятнадцати лет из лягушонка медленно, но верно вылупилась настоящая славянская царевна с женственными формами и презрительным взглядом из-под длиннющих ресниц. Но это случилось позже. А до того мы боролись с общественным мнением, как могли. Собственные, как мне казалось в детстве, недостатки внешности я компенсировала усиленной учебой, занятиями спортом и музыкой. Поэтому, когда мне исполнилось пятнадцать лет, мальчишки из нашей музыкальной школы, создавая свою рок-панк-фолк- и т. д. группу, пригласили меня сначала клавишницей, а потом и вокалисткой. Маринка же, на правах любимой и младшенькой, постоянно мне завидовала, не пытаясь изменить свою жизнь к лучшему. Однажды я привела ее на гимнастику, которой с удовольствием занималась сама, рассказывая сестре про гибкость и мышцы. Вдохновившись моими словами, она сходила на пару занятий и отказалась, заявив, что на нее давит преподавательница. Я искренне возмутилась: ведь если не постараешься, то и результатов и не получишь! Но мама ее пожалела и отдала заниматься модным тогда теннисом, уговорив отца и своего брата проспонсировать недешевые тренировки. Но Маринка его тоже бросила, изобретя предлогом боль в сердце, хотя, думаю, у нее ныли неразвитые мышцы. В музыкалку она вообще не пошла, отговорившись тем, что от моих упражнений у нее звенит в ушах, а на свои тем более не хватит сил. Но, надо отдать ей должное, училась она хорошо, что позволило поступить ей в юридическую академию и благополучно ее закончить. К тому времени она как раз почувствовала свою внешнюю исключительность и сделала для себя вывод, что завидовать ей должна я. Каким же ударом тогда для нее стало мое замужество! Она обиделась и не разговаривала со мной почти три года. Поэтому и к матери я ходила не часто. В-основном, когда Маринка была на работе. Вот и теперь, оказывается, с ней что-то приключилось. Не дай Бог, разгребать мне придется. А ведь точно, иначе бы мать и не позвала.

– Так что произошло? Свадьба, пожар, беременность? – Лаконично еще раз поинтересовалась я.

– Мариночку с работы уволили. – Пожаловалась мама.

– И что она натворила? В постель к боссу запрыгнула на глазах всего коллектива? Или его жена их застала?

– Света, как ты можешь! Марина такая ранимая девочка…– Начала хвататься за сердце мама. – Все пытаются ее оклеветать, все ей завидуют!

– А, значит, коллектив присутствовал!