Прошу любить и не жаловаться

– Кстати, а где Соня с Тамарой? – спросила я. – И Женька куда-то подевалась.

– Могу рассказать тебе подробно, кто чем сейчас занимается! – Дашка хмыкнула и потащила меня внутрь квартиры. Мы остановились перед первой дверью. – Это наша с Семкой спальня. Сейчас здесь Софья Семёновна, она сидит на моей кровати, уткнувшись носом в монитор ноутбука, и скручивает очередного человека-паука. Десятый уровень, дочка?

– Тринадцатый, мамочка! – выкрикнула с той стороны двери Соня.

– Видишь, и я, оказывается, не всей информацией владею! – усмехнулась Дашка и потащила меня к следующей двери. – Это комната нашей Тамары. Недавно мы с Семёном сделали глупость, купили трюмо. Затем мы совершили ещё одну глупость – поставили это прекрасное трёхстворчатое трюмо в Томину комнату. И последняя глупость, которую сделала лично я – отдала своей десятилетней дочери старую косметичку!

– А тушь для ресниц оттуда вытащила! – донёсся до нас укоризненный голос Томочки.

– Тебе это не мешает, дочь моя, потихоньку таскать её из моей тумбочки! – воскликнула Даша.

Через минуту молчание прервалось осторожным вопросом:

– А откуда ты знаешь, мамочка?

– Потому что я сама так делала, помнишь? – прошептала мне на ухо Дашка.

– Помню! – так же шёпотом ответила я. – Слушай, Даш, мне кажется, раньше ваша квартира была немного поменьше! Я, конечно, могла подзабыть кое-какие мелочи за пятнадцать лет…

– Балда ты, Женька! – хлопнула в ладоши моя рыжая подружка. – Мы же объединили две квартиры! Что ты так на меня смотришь? Несколько лет назад купили соседнюю трёшку, немного перестроили, и ага – каждому по комнате!

– Здорово! Значит, дела у вас с Семёном идут хорошо?

– Мы не жалуемся! – просияла Дашка и повела меня дальше. Выйдя из коридорчика, мы свернули за угол и тут меня как током ударило! Я увидела Дверь! Я увидела Свою Дверь! Я тихонько прислонилась к стене и жалобно посмотрела на Дашку.

– Дашка!

– Да, Женечка, – хихикнула Даша.

– Я ничего не понимаю… Это она?

– Она!

– МОЯ дверь?

– Твоя.

– Но как?? В последний раз я её видела в своей квартире за несколько километров от этого места! Вы что, стащили её оттуда?

– Нам отдала её твоя мама, Жень. По горячей просьбе Семёна и твоей покорной слуги. Твои родители тогда занимались продажей квартиры, а нам совершенно не хотелось отдавать этот шедевр в чужие руки! Тем более, что наши руки тоже приложили к этому произведению искусств толику труда!

– Это да! – восхищённо пробормотала я.

И было чем восхищаться! Настоящую деревянную дверь, стоящую когда-то в моей комнате, мы с Дашкой и Семёном расписывали втроём, и если я скажу, что у каждого из нас своя манера живописи и своё видение этого чудесного мира, то станет понятным, отчего этот нетленный, но легко воспламеняемый шедевр порадовал моих родителей. И не только их! К нам потом ходили толпы изумлённых поклонников, состоящие из студентов нашего института и их друзей.

– Чья же это комната, Даш?

– А ты догадайся! – хитро прищурилась подруга.

– Женькина, что ли?

– А то! – моя удивительная дверь распахнулась и на пороге показалась Женька, собственной персоной. – Тёть Жень, это же вы нарисовали этого гномика?

Она провела пальцем по жёлтому помпончику, весело торчащему на шапке маленького человечка.

– Я, Жень! – умилилась я. Надо же, я совсем забыла про смешных человечков, которых изображала на всем, что попадётся под руку!

– Это мой хранитель! – гордо произнесла девочка. – Он отгоняет злых духов от моей комнаты! И не надо, мама, так на меня смотреть! Я знаю, что говорю!

– А я разве спорю? – улыбнулась Даша и взглянула на меня. – Хороший сюрприз получился, Белка?

– А то! – повторила я любимое всеми членами этой квартиры выражение. – Надо Мишке показать!

– Какому Мишке? – подняла бровки Женька. – К нам кто-то пришёл в гости? А почему я об этом не знаю?

– Миша – это Женя, – очень понятно, на мой взгляд, пояснила Даша.

– А Женя – это Миша, – добавила я. Это для тех, кто не сразу понял.

– Вы уверены? – как-то странно посмотрела на нас обеих девочка.

– Стопудово!

– Женька, не тупи! – нетерпеливо воскликнула мать семейства. – Наш жених Женя, то есть Женин жених Женя оказался вовсе не Женей, точнее он Женя, конечно, но не только! Он ещё и Миша! Теперь ты поняла?

– Конечно, мамочка! – бодро воскликнула Женя. – Что же ты мне сразу не сказала? Теперь всё очень даже понятно! Женя и Миша – это одно и то же! Особенно, если он жених. Наш! И Женин! Я правильно тебя поняла, мамочка?

Женька склонила голову набок и мило улыбнулась.

– Ты у меня умница! – хмыкнула Даша. – В папу! Белка, может быть, ты объяснишь ребёнку?

– Легко! Короче, Жень, у моего жениха есть сумасшедший папаша. А у этого сумасшедшего папаши есть два друга детства, Евгений и Михаил. Когда-то в дни далёкой юности наш папаша, тогда ещё никому не известный чувак, пообещал назвать своих близнецов именами своих друзей.

– А откуда он знал, что у него родятся близнецы? Да ещё и пацаны? – удивилась Женька.

– Ему об этом когда-то сказала гадалка. Не перебивай, Жека, а то я с мысли собьюсь! Так вот, поскольку вопреки уверениям этой необразованной неудачницы родился всего лишь один мальчик, папаша встал перед выбором – каким именем назвать своего сына. Но, как человек добрый, он решил не обижать никого из своих друзей и дал первенцу сразу два имени! Теперь ты поняла, тёзка?

– Ага, – обалдело кивнула девочка головой – Я поняла. Что папаша у твоего жениха классный чувак!

– Жень, мне помнится, твой Миша как-то иначе объяснил происхождение второго имени, – с сомнением в голосе произнесла Даша.

– Э… – запнулась я. – На самом деле Эдуард Горальдович имеет в запасе дюжину разных версий и каждый раз придумывает что-то новенькое! Я просто повторила вам ту, о которой рассказал мне он сам. Наверное, ему неудобно перед Мишей за всю эту путаницу с именами, вот он и радует мальчика небылицами. Я же говорю, он очень добрый человек!

– Хотела бы я с ним познакомиться! – с жаром воскликнула Женька.

– И я! – раздался писк из-за угла и к нам, держась за руки, вышли – кто бы вы думали? – Алиска с Мишей. У Миши было красное лицо, а у Алиски ярко горели глаза.

– А мы подслушивали! – радостно сказал непосредственный ребёнок. Миша покраснел ещё больше.