Морок

– Развязывай, придурок, потом каркать будешь, – скомандовал его приятель. – Ты мне еще за стёкла выбитые ответишь, гад.

– Слушай, а стекла и правда побил? – больше и больше удивлялся Казимир. – Я-то думал, что сон мне приснился, будто я их камнем сносил. Дела-а.

– Ты сюда «делакать» пришел?

– Не-не, я по делу, только сам не помню, по какому. Я, вроде, мальца вызволить хотел, а вроде и злой на него, почему только, не помню. Георгий, ты меня прости за стекла, неудобно вышло-то как, – растерянно лепетал Казимир. – Ведь как так вышло-то, мы ж с тобой стекла вместе ставили, я сам их и прилаживал, да всегда любовался, когда мимо проходил. Ты уж меня прости, что-то неладное со мной было, что-нибудь съел да выпил не то, прости, друг. Пойду я, Георгий.

И Казимир спешно зашлепал наверх к двери, ведущей из погреба в гостиные.

– Ка-зи-миррр! – гневным визгом разразился из своего угла корчмарь. – Развяжи меня, сволочь!

– А кто ж тебя связал-то? Это ж твой подвал ведь, Георгий. Дела-а

– Я убью тебя сейчас, сволочь, только развяжи!

Через несколько минут возни в темноте подвала и взаимной ругани, приятели сидели на верху в корчме, прихлебывая горячие щи. Оба были изрядно побиты и помяты, оба были не выспавшимися, грязными и вонючими. Но оба уже вовсю хохотали, рассказывая друг другу истории последних дней.

– Погоди, значит после того, как я выбил тебе стекла, я еще и улепетывал от тебя, как мальчишка, – смеялся Казимир, поражаясь собственной прыти.

– Да, бежал так, только пятки сверкали, я сзади еле поспевал, а потом – за корягу и полетел ты. Я за грудки хватаю, за что, говорю, ты стекла-то бил, придурок, а ты лежишь улыбаешься. По щекам слезы текут, мамку зовешь, жалобно так, я тебя пнул с досады да по своим делам пошел. Нет, сначала пытался тащить за собой. Страшновато как-то было, не по себе, лежит мужик с бородой, плачет. Так за руку тебя рванул да потащил, только у тебя рука хрустнула…

– Я, видать, башкой сильно треснулся тогда, – заключил Казимир. – До сих пор затылок саднит.

– Э-э нет, приятель, затылок у тебя не от того болит. Затылок это я тебе выровнял. Ты ж мало того, что стекла побил. Ты потом сюда пришел в подвал дверь ломать. Освободитель чертов. Ты ж людей из подвала пришел освобождать. Как тать прокрался. Хорошо, что я в подвале на тот момент оказался. Смотрю: дела чудные творятся. Ходит этак Казимир по погребу впотьмах, да не просто ноги ставит, а кабыть с доски на доску или с камня на камень перепрыгивает. Перепрыгнет и оглядывается. «Ну, дела-а…» – думаю. А сам в оба смотрю. А ты скачешь, скачешь, а потом замер да как ляпнешь: «– Ну раз ничего, так и бояться нечего. Что это я вдруг? Когда насколько глаз хватает, кроме меня никого нет, кого ж мне бояться-то?» Я это очень хорошо запомнил, мне как-то не по себе в тот момент стало. Чегой-то никого нет. А я, а маги рядом, которых ты освобождать-то прискакал, король лягушачий? Подошел я тихонько и тюкнул тебя. Не со зла. Просто, чтоб ты отдохнул.

Казимир напряженно слушал рассказ корчмаря, что-то время от времени вспоминалось ему. Корчмарь рассказывал, как приятель его ходил по подвалу, а старик вспоминал, что был уверен в тот момент, будто пробирается он по болотам.

– А потом?

– А что потом, на воздух потом, отволок в колодец. Думаю, отоспишься, придешь, поговорим.

– Так ты-то почему оказался привязан в углу, и где все те, которых я пришел отпустить? Неужели освободил?

– А вот тут я сам понять не могу, что случилось, – признался корчмарь.

– Дела-а, – промямлил Казимир.

***

Дверь в корчму отворилась и на пороге показалась белокурая девушка. Непривычно было видеть столь юных барышень, путешествующих в одиночку, однако ж, корчмарь привычно предложил ей занять место за соседним столом, не выказывая беспокойства по поводу ее появления.

– Чего изволите?

– Воды! – она подняла на него свои огромные серые глаза и тут же отвернулась, уткнувшись в капюшон дорожного плаща.

– Ну а что, кроме воды?

– А нужно что-то еще? – растерянно спросила гостья.

– Ну, конечно, нужно. Если вы не хотите вызвать внимание и подозрения со стороны окружающих, – корчмарь раскусил молодую особу вмиг, понимая, что больше всего она хотела бы остаться незаметной, а значит он мог рекомендовать ей сотни своих самых дорогих блюд, которые она обязательно закажет и оплатит, лишь бы не выделяться из толпы.

Если бы девушка не была так юна и напугана, она бы вероятно просто осмотрелась по сторонам, чтобы оценить тех самых окружающих, ради которых она готова была заказать годовую норму едока. В этом случае она бы увидела, что в корчме кроме нее, корчмаря и еще одного седого мужчины никого нет.

Но ни юность, ни испуг не позволили ей этого сделать.

– Так что? Щей с грибами, каплуна, конечно же, баранью лопатку непременно тоже стоит подать, – завладел ситуацией корчмарь. – Лопатку мятой обложить? Для свежести дыхания?

– Пожалуйста, просто принесите все это мне, не спрашивая! – взмолилась девушка.

Корчмарь, удовлетворенный возможностью собрать перекус на свое усмотрение, щелкнул пальцами и развернулся.

– И воды! – выкрикнула девушка. – Воды, пожалуйста.

– Сию минуту, сударыня.

На дворе послышался заливистый лай нескольких собак и веселая ругань мужских голосов.

Девушка за столом побелела и дернулась выходу. Однако в тот же момент дверь распахнулась, и в нее с шумом и хохотом стали просачиваться королевские стражи.

Казимир, видевший все это, быстро вскочил со своего места и перекрыл путь военным.

– Закрыто, судари мои, – мягко улыбнулся он им.

– Да что ж такое! – воскликнул королевский сержант и развернулся в обратном направлении.

Он поднял руку, давая знак своим сослуживцам, чтобы они возвращались.

Военные с тем же веселым гомоном удалились. Понемногу стихли их голоса за окном и лай собачьей своры.

– Черт знает что, проходной двор устроили, не так ли, сударыня? – подсел Казимир к барышне.

Девушка подняла на него полные слез глаза, в них было столько благодарности и преданности к старому Казимиру, что тот невольно и сам почувствовал, что в горле его першит.

– Я не вправе спрашивать вас, что случилось…

– Нет-нет, благодарю вас, вы спасли мне жизнь! – быстро прошептала юная собеседница. – Я все-все вам расскажу. Вы праве знать обо всем.

«Какая пошлость», – думал корчмарь, из-за стойки наблюдая, как старый черт охмуряет юное создание.

– Знаете ли вы, сударь, о том, что в Краю преследуют магов?

Казимир уверенно кивнул: ему ли не знать?

– Эти мерзкие, жалкие ублюдки, прозванные в народе псами, гоняются за людьми, в Краю по их милости и протекции организованы бойни, на которых, увы, изводят людей. Но знайте, сударь, скоро царству их придет конец! Да-да!

Казимир не сдержался, усмешка поползла по его лицу. Но девушка не замечала этого, она была увлечена своим рассказом и не видела, что творится вокруг.

– Удачный день сегодня. Как зовут тебя, дитя мое? – почти с отеческой нежностью выговорил Казимир.