Песочница

Я решил не отвечать, подумав, что это не мне, но голос всё не унимался.

– У вас не найдётся немного монет? Мне на еду…

Во мне начало просыпаться раздражение. Попрошайки на дорогах часто одолевали меня, и я привык не реагировать на них. Но этот отчаянный явно напрашивался на диалог и я не сдержался.

– Отстаньте от меня! У меня нет денег, – вспылил я.

Голос затих. Я зачерпнул ладошкой мягкий прибрежный песок. Горячие песчинки так приятно просочились сквозь пальцы. Ещё через мгновение подул прохладный ветер, поигрывая с листьями деревьев, аккуратно обрамлявшими крону.

– Я извиняюсь, мне не подойти ближе, – снова обратился голос.

Я обернулся. Передо мной стоял подросток. Двумя руками он опирался на костыли. Он был грязным и пыльным.

– Встряхнуть бы его посильнее, – пронеслось в моей голове. – Да только рассыпется ведь.

Я взглянул на него своими мутными глазами ещё раз. Парень был невысокого роста, но с длинными и худыми руками. Жирные волосы, растянутая кофта, поверх которой была накинута джинсовая безрукавка. И глаза. У него были достаточно выразительные серые глаза.

– Сколько тебе нужно? – спросил я, немного смягчившись.

– Чтобы хватило на … еду и на автобус до города. И у меня есть ещё одна просьба.

Меня позабавил такой искренний ответ.

– О чём же ты хочешь ещё попросить меня?

– Дело в том, что я не хожу дальше этого посёлка. Мне понадобится целая вечность, чтобы дойти даже до ближайшего лесхоза. А мне нужно в город. Сам я не смогу даже зайти в автобус.

– Разве у тебя нет родителей? – перебил я его.

Мальчик задумчиво взглянул на реку, потом перевёл взгляд на меня. Солнце иссушило его волосы и кожу. Ноги его были покрыты ссадинами, как у любого другого уличного мальчишки. Но он не был любым, он был неполноценным и еле передвигался.

– Нет, я живу с бабулей.

Я не ответил. Возможно, все его слова были ложью. В тот момент мне было всё равно. Наверняка я знал только одно: парень манипулирует мной. Он целенаправленно напал на меня, застав врасплох. И не ошибся. Между нами не было пропасти. Я отчётливо чувствовал это. Сердце моё ещё не зачерствело настолько, чтобы я не смог принять просьбу такого, как он. Мне хотелось помочь ему и разделить мучительную боль, что сковала его. Но я знал, что это ловушка. И мне очень не хотелось попадать в неё, но, кажется, я уже попал.

– Я приехал сюда на пару дней и скоро уезжаю. Но думаю, я смогу посадить тебя в автобус и довезти до ближайшего населённого пункта, поводив немного по нему, чтобы ты не потерялся. Идёт? Только обратно тебе придётся добираться самостоятельно! – с напускной грустью произнёс я.

Глаза сорванца загорелись. То и дело всхлипывая, он пытался произнести слова благодарности. Всё его тело судорожно потрясывало. Вероятно, такой ответ стал для него неожиданностью.

Я попрощался с парнем, условившись встретиться завтра днём на этом же месте. А сам направился вглубь посёлка разыскивать дом родственницы. Признаться, задача эта была не из простых.

По своим размерам посёлок был сравнительно небольшой и располагался преимущественно вдоль главной дороги. Довольно крупные домики с разноцветными крышами были окружены со всех сторон заборами. В палисадниках росли раскидистые яблони, стройные сливы и вишни. Кто-то засаживал всё пространство в саду цветами. Лилии, розы, гладиолусы и пионы создавали пёстрое разноцветие и оживляли обстановку.

Я стеснялся заходить в чужие дома и просить о чём-то. От одной мысли об этом у меня начинались судороги по всему телу. Мне было тошно и мерзко. Но, кажется, я справился.

– Ой как возмужал, тебе и не узнать! Красивый стал, нарядный какой… А у нас тут давече дождик поливал, – сбивчиво прошептала старушка. – Вона как огурцы в палисаднике попёрли. Страстя как… А соседка моя, что думаешь? Каждый день в лес и катить, и катить. Сегодня снова две корзины припёрла. Я прям позавидовала на грибочки-то. Я б это…сама. Но ноги мои, гляди. Не ходють уж! Мне и тачанка-то эта ни к чему, забирай её. Тока до кладбища ехать, на тачанке-то этой! – и она сухо засмеялась, давясь от каждого глотка воздуха.

Пожилая женщина отвела меня на задний двор, где, среди кучи ненужного хлама, я обнаружил искомый предмет. К слову, такой же древний, как и всё остальное. По настоянию хозяйки, я попутно прихватил алюминиевый чугунок и молоточек с гвоздями.

Поблагодарив за щедрость, я быстрыми шагами направился к выходу. Время смелости и отваги истекало. Тревога и страх снова сковали меня. Мне стало так неудобно за свой визит. Я ощутил давящий ком в горле и вышел прочь, волоча за собой скрипящую тачанку.

День третий

Священное солнце! Зачем ты тянешься к земле? Лукаво манишь и ласкаешь своими лучами. Разве тебе мало неба? Однажды ты яростно подчинило себе всё живое. И с тех самых пор мы беспрекословно выполняем твои указания. Ты жестокий хозяин и не прощаешь ошибок. А мы – твои рабы, воспевающие и восхваляющие твою неограниченную силу. Когда я был ребёнком, мама часто рассказывала мне об устройстве Вселенной. Так что я кое-что знаю о тебе, солнце! Я уже давно разгадал твой секрет.

Похороны моего друга прошли быстро. Никто не суетился и не создавал лишнего шума. Вся процессия двигалась спокойными и уверенными шагами. Каждый человек знал своё место. Смерть, как любила говорить моя мама, это дело обычное. И в посёлке это было особенно заметно.

Проводив старого друга, я направился к новому.

Я пришёл на место первым и уже начал волноваться: не перепутал ли я время или место? Но нет. Спустя пару минут, я сумел разглядеть вдалеке размытый силуэт подростка, который двигался мне навстречу. По сбивчивой походке я узнал своего нового знакомого. Когда мы наконец-то поравнялись, я увидел едва заметную улыбку на его лице.

– Гляди, что я раздобыл! Нравится? – с гордостью воскликнул я, указывая на тачанку.

– Это мне мать навязала, чтобы я дров ей казённых притащил. Прокатиться не желаешь?

Подросток слегка замялся и одобрительно покачал головой.

Во внешнем виде мальчика кое-что переменилось. Он надел более плотную кофту с цветочной вышивкой, обрамлявшей нижнюю часть подола. На ногах у него появились коричневые сандалии со сломанными застёжками. А на спину он взгромоздил котомку, забитую ненужным хламом.

Аккуратно переступая на костылях, он вплотную приблизился к тачанке и уставился на меня. В его серых больших глазах я уловил лёгкое порицание.

Это было объяснимо. В конце концов мне самому было мерзко. Ведь я не мог предложить мальчику ничего, кроме этой деревянной развалины.

– Подсадите меня, пожалуйста, – еле слышно прошептал подросток. Его голос дрожал.

Я обхватил его тонкую талию и поместил прямиком в центр тележки. Костыли решено было привязать верёвкой вдоль боковых стенок тачанки, из-за чего вся конструкция стала походить на лодку с вёслами.

Мы оба молчали. Я осторожно толкал повозку по бугристой земле, а мальчик тихо посапывал. Кажется, послеобеденное солнце сильно разморило его, а тут ещё я со своим идиотским предложением покататься. Зачем я это сделал? Разве не мог я просто назвать время отъезда своего автобуса и отпустить его собираться? Кому был нужен этот дружеский порыв? Я поступил глупо.

Люди, что встречались нам на пути, бросали косые взгляды. На съёженных лицах проступали гримасы отвращения и брезгливости. В пустых глазах читался немой укор. Люди оставались безучастны, но под их каменными взглядами я чувствовал себя неуютно. Мне лезли в голову странные мысли.

С одной стороны, я думал о том, чтобы всё это побыстрее закончилось. Ведь буквально вчера, здесь у реки я повстречал этого немощного подростка и мгновенно возненавидел его. Всё его высушенное тело, дрожащий голос и пронзительный взгляд. Я не терпел инвалидов. При взгляде на них в моей душе что-то переворачивалось.

С другой стороны, за долгие месяцы одиночества я почувствовал себя живым, как будто очнулся от долгого сна. Я покинул свою зону комфорта, и это было чем-то новым и неизведанным для меня. Всё вокруг меня вдруг ожило, зашумело, заиграло, закрутилось. И я нырнул в этот водоворот, забыв обо всём на свете.

Меня всего словно окутало туманом. Я всё глубже и глубже погружался в свои думы.

– Поверните здесь направо, – серьёзным тоном сказал мальчик. – Там будет сарай. Сейчас он должен быть почти пустой.

– Пустой от чего? – очнувшись от болезненных мыслей спросил я.

– Сена. В августе сарай заполняют доверху. Это на корм скоту.

– Коровкам и лошадкам?

– Именно.

– А разве там нет сторожа?