Хозяин моей жизни

Хочу дернуться назад, но Леший не дает, придерживает меня за предплечье своей лапой, цементируя на месте.

– Тихо. Спокойно.

Смотрю на него. Леший очень красивый на самом деле: мужественный, широкоплечий, смуглый, подтянутый. Темные брови, длиннющие ресницы, волевой подбородок. Густая щетина, а глаза такие светлые сейчас, что утонуть там можно. Так что это не Леший урод, а я теперь уж точно.

Не двигаюсь в его руках, ведь мне уже не больно, наоборот, приятно. Мазь снимает боль и охлаждает свежие раны, но я не знаю, зачем Леший все это делает. Ну правда, зачем?

Наверное, чтобы кукла не сдохла от боли и заражения раньше положенного срока. Вероятно, они вместе хотят меня убить. Чтобы побольше народу увидело, что со мной случится и как я умру.

– Поднимись.

– Не буду… Зачем? – бубню, опуская голову, но Леший поддевает мой подбородок пальцем, и я вижу там предупреждение. Кажись, последнее для меня.

– Если не будешь носить этот корсет, сломанные ребра проткнут тебе легкие и ты сдохнешь. Ты поняла меня, мышка?

– Поняла, – отвечаю тихо. Упираться больше нет сил. Я поднимаюсь и, закрывая грудь, даю ему забинтовать свои ребра.

– Можешь не прикрываться, я уже видел твои сиськи. Я тебя уже всю голую видел, – басит своим низким голосом, а мне нечего ответить. Стыдно.

Меня ни один мужчина так, как Леший, не разглядывал. Даже Сережа никогда ТАК не смотрел на меня.

Леший очень близко сейчас ко мне, он быстро накладывает повязки, туго затягивает, пока я смотрю на его сильные руки, смуглую шею, сосредоточенное строгое лицо.

– Зачем ты это делаешь? Я ведь все равно умру. Скоро.

Встречаемся взглядами. Леший сводит брови и немного сужает глаза, словно вглядываясь прямо мне в душу.

– Именно, так что лучше будь послушной девочкой. Для меня.

Съязвить мне нечего, в этот раз он преподал мне хороший урок.

Леший заканчивает меня бинтовать, и я натягиваю одеяло, прикрывая позорную наготу.

– Как тебя зовут? – спрашиваю, видя, как бандит поднимается.

– Леший.

– Нет, имя. Есть же у тебя нормальное имя?

Бандит сканирует меня строгим взглядом и коротко отвечает:

– Саня, но для тебя хозяин. И всегда буду им, поняла?

– Да.

Опускаю глаза. Болит в боку, потому бодаться с ним сейчас нет ни сил, ни желания.

Александр, Сашей его зовут, но у меня нет даже права называть его иначе как Хозяин.

Леший выходит из спальни, а я так и остаюсь в кровати, не понимая, то ли сейчас он все же будет меня насиловать, то ли он дал мне время до утра.

***

Эта девка выпаривает мне мозг. Я хочу ее трахнуть, но пока она умело трахает мне голову.

Там, в ванной, я, честно говоря, хотел ее утопить. Вот так засунуть под воду и прижать, как котенка, чтобы уже не бесила, но не стал. Рано.

Я и так знаю, что ее ждет, и мне вообще не жаль ее. Кукла сама во всем виновата, и я просто не понимаю, как можно быть такой недальновидной идиоткой?! Работая на Бакира, сливать его инфу, пребывая в клубе опасного авторитета, у него же под боком крысятничая.

Это надо быть либо настолько продажной, либо вообще без извилины в мозгу, потому что у меня просто нет иного понимания, на хрена она все это творила.

Внешне кукла не смахивает на дуру, вот только как она могла все это время сливать инфу Архипову, будучи официанткой у Бакира? Неужели она не понимала, что, в случае чего, бешеный медведь ее по стенке размажет и забудет уже через минуту? Нет, она своими куриными мозгами, видать, вообще ничего не понимала. Наивная идиотка верила братику, который бросил ее, как ненужную шлюпку в океане при первом же пожаре корабля.

Я хочу трахнуть девку хотя бы в эту ночь, но хрен там. Вместо этого полчаса перематываю горемычные ребра куклы и смазываю ее синяки мазью, замечая хреновы следы от ожогов, которые прожгли ее нежную кожу до самого мяса.

Все это время девка разводит мокроту, все космы свои оплакивает, хотя я совру, если скажу, что без них она стала хуже.

Не стала, я думал, накажу ее, лишу красоты, но нет. Все такая же смазливая мордашка, она даже лучше стала, просто испугалась и наконец-то перестала дерзить.

Мышка притихла, но, видать, испугалась, потому что трясло ее еще целых двадцать минут, пока мотал ее ребра, стараясь не глазеть на голые груди с розовыми сосками, на нежный живот и гладкую аккуратную промежность.

Кукла засыпает как-то быстро, ее просто вырубает, и через десять минут я ложусь рядом. Смотрю на девку и замечаю, как она за эти дни похудела. Ее губы стали очень сухими, она хрипло дышит и просто отвратительно спит. Вздрагивает часто, мычит от боли, а еще… еще она пахнет хвоей. Немного холодной, колкой даже, но очень приятной, заводит и нехило меня возбуждает своими иголками.

Среди ночи мне кажется, что мышка перестала дышать, я проверяю ее пульс, взяв за тонкое запястье. Не знаю даже, с какого этого творю. Вероятно, мне просто в падлу возиться с трупом, да еще и таким продажным, как она.

Стучит, дышит все же, просто слабо. Нехило ее парни приложили, вот уже столько дней она отходит.

Поступил бы я так же? Да, несомненно. Я все еще помню похороны и свежие могилы Хаммера и Фила. Если бы я поперся на ту поставку, на кладбище была бы и моя яма тоже. Она не заслуживает прощения и скоро сдохнет, вопрос времени и желания. Моего.

Мне надо ее вернуть пацанам на следующей неделе, а я сам еще не наигрался, даже не попробовал ее. Мне мало с этой сукой семи дней. Я эту неделю буду только лечить ее поломанную тушку.

Алик, блядь, постарался, он весит больше ста тридцати, так что удар там был неслабый. Не знаю даже, как Ирка выжила. Хрупкая и небольшая, Пух запросто мог проломить ей грудную клетку или перебить хребет.

Смотрю на нее. Сопит, укрыта одеялом до подбородка. Ресницы длинные трепещут, лицо как из фарфора, вылитая кукла.

Я могу трахнуть ее сейчас, мне ничто не мешает разложить девку на кровати, да вот только думаю, она развалится на части, ведь ее ребра уже и без того треснули, я только доломаю.

Да и силой не привык, девки обычно сами на хуй заскакивают с радостью, а мышка вечером так на меня посмотрела, что стало тошно.

Она рыдала крокодильими слезами, просила не насиловать, тряслась, точно девочка. Играла или нет, хрен поймешь, но трахать ее в таком состоянии вот вообще не улыбало.

Мышка будет моей и без всех этих соплей. Сама скоро поймет, как себя вести, если есть там хотя бы одна извилина.

Просыпаюсь рано и протягиваю руку, чтобы нащупать рядом пустое место. Открыв глаза, стискиваю зубы, так как меня встречает дуло моего же ствола.

Глава 10

Он вообще не урод, физически так точно. Леший без рубашки оказывается офигительно привлекательным, залипательным и просто таким… я не знаю. Я таких мужиков без одежды еще не видела.