Война на три буквы

За стеклянной дверью на входе в администрацию стоят вооруженные молодые люди. Они молча наблюдают за тем, как толпа кричит, требуя, чтобы те уходили.

– Пускай просто мирно уйдут, мы им сделаем коридор, – советуются парни на площади. – Если хотят уходить, мы им просто дадим уйти.

Подвыпивший мужик кидает в дверь стеклянную бутылку. Вскоре к исполкому подъезжает черный кроссовер, из него выходят люди в камуфляже с «калашниковыми».

Местные жители окружают машину. «Уезжайте отсюда! Сваливайте!» – кричат они вооруженным людям. Один из местных хватает вооруженного за автомат, раздается выстрел, потом еще один, следом – автоматная очередь. Убегая, успеваю заметить, как на козырьке здания администрации мужчина в камуфляже палит из автомата вверх.

Приезжает «скорая». У парня, который пытался отнять автомат, нога висит на «ниточке», журналисты помогают загрузить его в машину. На траву неподалеку от входа в администрацию перетащили мужчину с ранением в голову. Кто-то сложил ему руки на груди: он погиб.

Как только уехали медики, у исполкома снова собралась толпа. «Фашисты! Убийцы!» – кричат они. В здании по-прежнему находятся вооруженные люди.

Из-за деревьев вижу, как снова подъезжают автомобили и несколько инкассаторских машин. Местные жители их окружают. Раздается еще одна автоматная очередь, коллега валит меня на землю. Стрельба длится минут десять.

От исполкома отъезжает машина инкассации с открытой дверью, из которой выглядывают люди с автоматами. Где-то вдалеке слышны выстрелы.

Мы берем машину и уезжаем обратно в Донецк.

– Что будет после референдума? Ну, мы будем выстраивать новую власть, проведем новые выборы, – рассказывает основатель «Восточного фронта», один из руководителей так называемой Донецкой народной республики Николай Солнцев.

– А вы считаете, что этот референдум хоть сколько-нибудь легитимный? Это же просто бумажки, – спрашивает мой коллега.

– Понимаете, тут такое дело… – отвечает Солнцев и как-то мечтательно закатывает глаза. – Нам хотелось довести все до конца. Это же все – народное творчество! И это прекрасно!

Поздний вечер, Ворошиловская районная администрация. Здесь, в вестибюле, разместилась территориальная избирательная комиссия «референдума». Сюда должны были привезти бюллетени из района, а я собиралась присутствовать при подсчете голосов – так мне обещал Солнцев.

– Нас отсюда эвакуировали из-за событий в Красноармейске, – объясняет Солнцев, стоя на улице возле здания администрации. – Теперь никого не пустят, опасно. Они там сами все подсчитают, а завтра озвучат результаты.

Бумажки, называемые здесь бюллетенями, собраны в коробки и посчитаны. Хотя, скорее всего, никто их толком не считал – для «народного творчества» это не обязательно. В областной администрации небольшой праздник, но массового ликования нет – после событий в Красноармейске люди попрятались по домам.

Над Донецком развиваются флаги: солнце, поднимающееся из черноты.

Хотя, может быть, оно вовсе никуда не поднимается. Может, солнце в этой черноте просто застряло.

Екатерина Сергацкова, «Украинская правда»

12 мая 2014

Олег Сенцов, жертва теракта

Вечером 10 мая в Симферополе сотрудниками ФСБ был задержан кинорежиссер, активист Автомайдана и организатор проукраинских митингов в Крыму Олег Сенцов. Его обвинили в организации трех несуществующих терактов на территории полуострова в качестве лидера крымского «Правого сектора».

Однажды вечером, когда на город только спустились сумерки, я наблюдала, как юный парень, сидя на асфальте возле прудов в Гагаринском парке Симферополя, пьет из горла водку и запивает соком. Это была сцена из фильма «Гамер» – про подростка, который бросил школу из-за увлечения компьютерными играми. Фильм снимал Олег Сенцов, тогда я увидела его в первый раз. Олег вкрадчиво и тихо объяснял Владу, что от него нужно, а сняв последний дубль, так же тихо и незаметно уехал.

У Олега был свой компьютерный клуб в центре города, в подвале. Он продержался в Симферополе, пожалуй, дольше всех. На те небольшие деньги, что он приносил, Олег и снимал «Гамера». Он сам когда-то был геймером, одним из главных в этой некогда большой и сильной тусовке. В организации съемок участвовало полгорода: кто-то предоставил квартиру для домашних сцен, кто-то приносил реквизит, кто-то – еду. Актеры работали бесплатно. Да и актеров-то, в общем, не было: все роли исполняли обычные люди, далекие от сцены. Они играли почти что себя.

На премьере «Гамера» старенький кинотеатр «Космос» – единственный в Симферополе, крутивший альтернативное кино, – собрал впервые за долгое время полный зал. Люди, пришедшие на показ, говорили, что этот фильм – отпечаток целого поколения, показавший важный пласт местного андеграунда. Олег был сосредоточен – и, как обычно, молчалив и вкрадчив. После выпуска «Гамера» он закрыл клуб.

В самом начале съемок Олег говорил, что его первый большой фильм может оказаться последним, «если не пойдет». Вышло иначе: «Гамер» выиграл массу наград в Украине, России и за рубежом. Но следующий фильм он снять не успел. Больше года Олег, получив несколько грантов, готовился к съемкам новой ленты «Носорог», про детей девяностых. Актеров, как всегда, искал среди обычных людей по крымским городкам и селам. Нашел почти всех героев, кроме главного.

Ночью 11 мая к Олегу домой пришли сотрудники ФСБ и заявили, что подозревают его в подготовке теракта. Наверное, они увидели, как плачут его дети – двенадцатилетняя Алина и девятилетний Владик, страдающий аутизмом. Наверное, Олег что-то тихо и вкрадчиво сказал детям, чтобы те не волновались. И так же тихо уехал.

Когда российские войска вошли на территорию Крыма, Олег стал одним из тех немногих, кто поддержал движение «За единую Украину» и помогал местным активистам выжить в противостоянии глыбы с песчинкой. У него не возникало сомнений в том, что этим людям нужна поддержка, и ради этого он отложил работу над «Носорогом». Помогая покупать и развозить продукты и предметы первой необходимости военным, оказавшимся заблокированными в частях, он как будто отдавал дань людям, которые когда-то поддержали его.

Сейчас Олег сидит где-то в подвалах здания, всего два месяца назад занятого сотрудниками российской службы безопасности. А завтра его отправят в Москву, чтобы добиваться наказания по абсурдной, дичайшей статье. Сидит там молчаливо и сосредоточенно. А крымчане уже верят в то, что он – террорист.

Но на самом деле он в этой камере не один. Вместе с ним задержаны тысячи людей, несогласных с нынешней политикой российских властей. Потому что теперь любого человека с гражданской позицией, отличной от официальной, оказывается, можно обвинить в терроризме. Любой, кто думает криво, – террорист с гранатой в голове.

Еще полгода назад в Симферополе было светло и свободно. Можно было передвигаться по городу без ксерокопии паспорта и выходить на митинги, критиковать власть через прессу и формировать сообщества. Сегодня крымскую столицу патрулируют сотни омоновцев, а на улицах стоят бронетранспортеры. За крымскими татарами следят в мечетях, меджлис угрожают запретить, Мустафу Джемилева не пускают на родину. Проукраинских активистов вызывают на допросы и вынуждают менять гражданство либо покидать полуостров.

Кажется, Крым стал испытательной площадкой для массового вытравливания инакомыслия. На самом деле это и есть настоящий теракт. А сидит за него его жертва – Олег Сенцов. И он в этой камере не один.

Екатерина Сергацкова, Colta

16 мая 2014

Военний кандидат у мирному краю

Як агiтуе Порошенко, щоб здобути перемогу в першому турi. Черкащина

Мiсяць тому в штабi Петра Порошенка з’явилася мета – перемога на виборах президента в першому турi. Кампанiю власниковi Roshen’а роблять тi ж технологи, якi працювали у 2004 роцi з Вiктором Ющенком. Нiмба месii над Порошенком немае, але використовуються багато фiшок з минулого.

День в регiонi складаеться з зустрiчей у трьох мiстах – Уманi, Черкасах, Звенигородцi. В останню журналiсти за кандидатом не встигли, оскiльки Порошенко iхав iз «маячками», а журналiсти – нi. Хоч i автобус зi ЗМІ iхав дуже швидко, на межi порушень правил дорожнього руху. В ньому, крiм представника Insider, був тiльки один працiвник украiнських ЗМІ – iнформагентства, яке, до речi, вже заздалегiдь закрiпило за Порошенком «президентського» кореспондента. Решта – закордонна преса: Le Monde, Financial Times, Agence France-Press, полячка з варшавського тижневика. На запитання, що цiкавого для свiтовоi преси в агiтацiйному виiздi у провiнцiю, репортер Financial Times вiдповiв одним словом: «колорит».

Колорит

Колорит для кожного рiзний. Москвичцi з «Франс-Прес», наприклад, найбiльше запам’яталися дiвчата в Уманi на шпильках i в коктейльних сукнях пiд руку iз хлопцями у трениках i кросiвках. Менi – скорiше основна аудиторiя мiтингiв: жiночки старшого вiку, часто з коротким, фарбованим у мiдний колiр волоссям. Ось вони чекають на свого кандидата, поки дивляться на екранi фiльм про нього.

– Ви заможна людина. Це добре, – не питае, а стверджуе вiдома телеведуча в екранному ролику, звертаючись до Порошенка.

Трохи пiзнiше вона таки каже замiсть нього:

– Ви за консервативнi цiнностi. В хорошому сенсi.

Жiнка в уманському натовпi, що прикривае голову газеткою «Свободи», згiдно кивае. Ми стоiмо пiд палючим сонцем на площi Ленiна, яку тут, на мiтингу, називають «майданом».

– Так ви за «Свободу» чи за Порошенка? – питаю я в жiнки, показуючи пальцем на газетку.

– За Порошенка, канешно. А це? Ну просто треба всьо читати, всьо знати.

Мiтинг у 86-тисячнiй Уманi в буднiй день зiбрав 1,5–2 тис. людей. Тут непомiтно завезених людей, якщо не рахувати десятка однотипних апатичних хлопцiв-прапороносцiв.

Бiльша частина з присутнiх визначилася, за кого голосувати. Серед тих, хто вагаеться, вибiр стоiть мiж Петром Порошенком i Анатолiем Гриценком. У цих кандидатiв i наголоси в кампанiях схожi. Основний – вiйна.

Верховний Головнокомандувач

Агiтацiйний ролик на мiтингу починаеться Порошенком на Майданi. Вiн – «той, хто не сховаеться, чия стихiя – розбурханi лави, той, хто дивитиметься крiзь метал в очi посланих убивати, щоб вони задкували та вклякали», – переконуе голос за кадром.

Пiсля фiльму на розiгрiвi у кандидата виступае Юрiй Луценко. В Черкасах був iще й Микола Томенко.