Ведьма по имени Ева

– Ты не жалеешь?

– Нет. Ты забыл: мне нужны были длинные руки, чтобы дотянуться до счастья.

Ева вспомнила свою улыбку, после которой Антон попал в ее сети. Она оценивающим взглядом окинула своего соседа и… улыбнулась улыбкой ведьмы.

Пилигрим поморщился, как будто ему стало больно, и отвел глаза.

– Это пройдет, – мягко сказала Ева. – Нужно только воспользоваться числом двенадцать. Спокойной ночи…

***

Бра источало тусклый желтый свет, который, как мелкая пыль, рассеивался по комнате. Ева любила сидеть при таком свете. Полумрак. Полусвет. Означает одно и то же, но с одной стороны – наполовину свет, а с другой – наполовину мрак. Свет был в стороне, а она сидела во мраке, удобно при этом растянувшись в кресле.

Она подумала о Пилигриме в соседнем номере. С тех пор, как она стала ведьмой, он всегда был рядом. Появился однажды неизвестно откуда и теперь всюду следовал за ней. Он многое о ней знал, но она не обращала на это внимания. Что бы она ни делала, он никогда не мешал ей. Только иногда задавал вопросы. Или читал стихи. Она не могла понять его цели: он не охранял ее, не следил за ней, не напрашивался в помощники и, наоборот, не пытался разрушить ее планы. Да, он не мешал ей, и она не делала попыток избавиться от него. Но отчего-то ей казалось, что если бы она попыталась его прогнать – он бы не ушел. У нее было такое чувство, что прогнать его не в ее власти.

Однажды она спросила у него, кто он.

– Пилигрим, – ответил он.

– Значит, ты странник. Как тебя зовут, странник?

– Пилигрим, – снова сказал он и добавил: – У меня нет другого имени, кроме моего предназначения.

И это было правдой. Она чувствовала. Ведь она была ведьмой – она очень тонко умела чувствовать.

***

«Я расскажу тебе то, что не дано знать простым смертным. Я расскажу, что такое улыбка ведьмы. Если ты думаешь, что она нужна лишь для того, чтобы подчинить своей воле, – ты ошибаешься. Ведьма способна подчинить своей воле любого, но для этого у нее есть другие методы. Однако подчинение превращает человека в раба. А жить среди рабов скучно. Тем более, если ты ведьма. Ведь ты знаешь, насколько богат и непостижим внутренний мир человека. Вынуть все краски наружу, воспользоваться ими, чтобы самой разукрасить окружающий тебя мир, а не залить все это богатство цементным раствором, – вот твоя задача. И для выполнения этой задачи у тебя есть ценное и простое оружие – улыбка ведьмы. Из самых дальних уголков человеческой души она вытягивает страхи разрушительной силы, забытые мечты, сокровенные надежды, преступные желания, потаенную боль, способность любить и ненавидеть в полную силу. Мало кто из живущих на земле представляет себе, что это значит – любить или ненавидеть в полную силу. Если бы они знали, то больше всех ужасов этого мира они боялись бы самих себя. Но пока они не знают, они счастливы своим ограниченным счастьем.

Запомни: улыбка ведьмы – это сети, которые можно забросить в океан человеческой души. Никто не сможет противостоять этому, как океан не может не позволить рыбакам забрасывать сети в его глубины. Каким будет твой улов – зависит только от тебя. Но одно неизбежно: ведьма никогда не вытаскивает на берег пустые сети».

Глава 2. Руки ведьмы

«Еще один действенный инструмент ведьмы – ее руки. В них – тайная сила ведьмы. Ее руки чуть длиннее, чем обычные. Пальцы тоньше, чем обычные. Ногти острее, чем обычные. Потому что колдовство – это тончайшая материя и здесь нужен тонкий инструмент. Чтобы рубить дерево топором, нужны ладони похожие на топор: большие, сильные, грубые. Руки ведьмы не рубят деревьев. Они изменяют человеческие судьбы: либо уничтожают жизнь, и она, как цветок, вянет, либо оживляют ее, и она, как бутон, распускается, превращаясь в нечто поистине прекрасное. Когда люди обращают внимание на руки ведьмы, они восхищаются их изяществом, утонченностью и красотой. Если бы они умели смотреть внимательно… Если бы они знали тайну этих рук, то в ужасе отворачивались бы, как от чего-то страшного и отвратительного… Но они не знают. К их счастью».

***

– Ты говорила, что не умеешь страдать. Значит, твое сердце – это дом за высоким забором. Неужели никто без твоего позволения не может войти в этот дом?

– Никто.

– А если это будет бродячее животное, которое ищет приют?

– Животное? Пожалуй, я могу оставить небольшую дыру в заборе.

– А если это будет ребенок?

– Ребенок?

Пауза.

– Ты откроешь ему дверь?

– Открою. Но только если он придет один. И еще… Ему придется остаться.

***

Мальчик играл с мячом. Это был детский резиновый мяч ярко-желтого цвета. Мальчик прыгал на одной ноге, подбрасывая мяч другой, согнутой в колене. Потом менял ноги. Когда ему это надоело, он бросил мяч на землю, несильно пнул его носком правой ноги и бросился догонять. Догнав, пнул опять и побежал следом. Покатав мяч в дриблинге по асфальту, он остановился и пару минут крутился с мячом на месте. Он пасовал мяч внутренним ребром левой ноги и в прыжке принимал пас правой. Потом легко отбрасывал его пяткой, и тут же, сделав рывок назад, вскакивал на мяч другой ногой. Обычно после этого он падал, поскольку задачка была для него явно не из легких. К тому же он проделывал все это немного неуклюже, как будто рисовался перед своим отцом, стоящим невдалеке.

Но как бы он ни пытался привлечь внимание отца, тот не проявлял к ребенку никакого интереса, занятый разговором по телефону. После падения мальчик вставал, улыбаясь при этом так, будто ему вовсе не больно, или, если и больно, то не настолько, чтобы обращать на это внимание.

В конце концов он остановился в десяти шагах от стены какого-то заброшенного здания, расписанной примитивными граффити и еще более примитивными надписями, вроде: «Здесь был конь педальный Митя». Не вдаваясь в смысл словосочетания «конь педальный», мальчик принялся бомбить мячом стену, как будто это были ворота на футбольном поле. После каждого удара он прыгал на месте и с ликованием кричал: «Го-о-ол!».

– Павлик! – вдруг окликнул его отец строгим голосом. – Хватит орать! Где твой мобильный телефон?

Павлик быстро схватил мяч, который, отпрыгнув от стены и ударившись об землю, прискакал к нему прямо в руки. Мальчик обхватил мяч обеими руками, как будто боялся, что его отберут, и растерянно уставился на отца.

Подошедший отец наклонился и похлопал сына по карманам. Убедился, что они пусты. Потом выпрямился и огляделся вокруг, окинув взглядом все близстоящие скамейки, и наконец опустил хмурый взгляд на сына.

– Ты снова где попало бросаешь телефон и ты снова его потерял! Я отберу у тебя этот чертов мяч! Мне надоело покупать тебе новые мобильники. Дай мяч сюда, живо!

Павлик, насупившись, покачал головой и спрятал мяч за спину.

– Я что сказал?! Давай сюда эту дурацкую штуку! – чуть ли не рычал отец.

Павлик не послушался и сделал крохотный шажочек назад.

– Да что ж это такое! – Отец схватил сына за локоть, чтобы силой отобрать мяч, но Павлик выпустил мяч из рук, юрко высвободился из отцовских тисков, потом с силой пнул мяч ногой и во всю прыть помчался следом за ним.

– Павел!!! – грозно крикнул ему вслед отец.

Но Павлик его не слушал. Он бежал за мячом и уже почти догнал его, когда мяч вдруг ударился о ноги какой-то женщины. Она быстро наклонилась и подобрала его. Павлик в нерешительности остановился, подняв на нее глаза.

– Твой? – спросила женщина.

Павлик кивнул, хмуро скосив глаза на свой мяч – ему не нравилось, что она взяла его в руки.

Но женщина вдруг улыбнулась и отдала мяч Павлику. Он жадно схватил его, пока она не передумала.

– А ты молодец, – сказала женщина. – Сильно бьешь и быстро бегаешь.

Павлик внимательно посмотрел в лицо женщины. Он смотрел так несколько секунд, пока не решил, что она ему нравится. Ему понравились ее слова.

Подошел отец Павлика.

– Здравствуйте, Антон, – сказала женщина.

– Здравствуйте, Ева, – Антон заулыбался, немного неуклюже и смущенно. Но болотные глаза окинули Еву с головы до ног без всякого смущения: цепким, искушенным взглядом.