Zoom. Карантинная история

Однако он очень самонадеян, этот болван, что следовал за мной. Он думал, я не замечаю, как он скользит вдоль замерших домов, стараясь держаться в тени. А я, конечно, делал вид, что не замечаю.

Настоящий болван – он даже оружия с собой не взял.

Я свернул на одну из улиц и хотел притаиться за углом. Но потом мне понравилось высокое парадное крыльцо ближайшего дома. Я представил, как лихо можно спрыгнуть с верхней ступени на этого горе-охотника и свернуть ему шею прямо на лету.

Взбежал по лестнице и опять передумал. Вместо того чтобы замереть в засаде, зачем-то прошёл внутрь.

Дом был мёртв, как и все остальные дома. Нет, никаких следов разгрома: мебель стояла почти нетронутая, в углу собрались в кучу мягкие звери, на широком столе – книги и детские рисунки. Но тлен уже проник в это гнездо: стёкла ссыпались на подоконник, здесь же, на подоконнике, чернели тушки дохлых насекомых, потолок пошёл трещинами, а на полу валялись листья, перья, другой мусор, занесённый снаружи случайным ветром.

Лучше бы сгореть этому жилищу, чем вот так медленно умирать, лишившись хозяев.

Я подобрал с пола упавший рисунок. На нём было изображено дерево с богатой листвой и висевшими на ветвях большими плодами. Плоды напоминали планеты, а ветви не вмещались в картину и уходили за её грань. Я подивился фантазии человеческого детёныша, потом смял бумагу и бросил на стол.

Надо признать, он умел двигаться, мой преследователь. Он подобрался почти бесшумно и теперь стоял у меня за спиной. Если бы не Тварь, мы были бы почти на равных. Но Она наделила меня нездешним зрением и звериным чутьём, и он просто не мог остаться незамеченным.

Тварь разрешала мне играть. Наверное, ей самой это нравилось.

Ударить не оборачиваясь. Повалить одним броском и сомкнуть руки на шее. Только пусть подойдёт поближе…

– Я так и знал, что ты придёшь сюда.

Нет, не слова заставили меня вздрогнуть и обернуться.

Голос.

Тот, кто их произнёс.

Женя читает, забыв обо всём. Она давно ждала, когда Гермес встретится с Икаром.

Они с детства друзья, но это не помешало Икару отречься от него, как отреклись остальные. Женя понимает, что это справедливо, что Икар хороший, а Гермес чудовище и он заслужил такое к себе отношение. Но ей всё-таки немного жаль Гермеса.

Над этим фанфиком Женя работала давно и с удовольствием. И не то чтобы это был её любимый фандом (теперь-то любимый, да!). Что-то в самом тексте зацепило.

Иногда такое бывает – и словами не объяснить, где они, точки сближения, в каких таких особенных словах. Букв всего тридцать три, совершенно непостижимо, как они складываются в таинственный код, понятный только соулмейтам.

Больше года. Женя сама удивилась – больше года прошло с того дня, как она открыла страничку неизвестного тогда фикрайтера. И сделала фан-арт к первой главе.

А потом Флегматичный Огрызок – так он (или она) значился на «Фикбуке» – ждал уже иллюстрацию к новой главе. И Женя вливалась в проду смелыми штрихами, обмирая, читала восхищённые комментарии к их тандему и чувствовала себя настоящим художником.

Пожалуй, это уже можно назвать отношениями.

Соулмейт, правда, не особенно баловал комментариями, а в сообщениях осторожничал, так что Женя ничего не знала о его личной жизни. Может, так и лучше: ведь от неё тоже никто не требовал откровенности.

Соулмейт, несомненно, личность выдающаяся, возможно даже, это взрослый человек с солидным бэкграундом и уж точно с богатой и смелой фантазией. И что могла ему рассказать о себе старшеклассница Женя Кудрявцева, девочка-невидимка?

Приходится, однако, оторваться от любимых буковок. Через полчаса дистанционный урок, а ещё успеть бы сделать пару заданий.

Женя вздыхает и раскладывает тетрадки.

И тут звонит мобильник.

Она слышит настойчивое пение, мечется в поисках, но ответить не может. Телефон спрятался где-то в книжных завалах.

Женя с досадой пинает кучу книг, сложенных на кровати, и они друг за дружкой скользят на пол – как в аттракционе.

Телефон затихает. Женя, чуть не плача, продолжает поиски. Если это мама, то вечером не миновать выяснения отношений.

Мама звонит в редкие свободные моменты, и это надо понимать. Необходимо взять трубку и ответить. Потому что в следующую секунду мама снова помчится работать, и перезванивать ей бесполезно.

Вот он, телефон.

Женя торопливо включает экран, но не успевает ничего увидеть. Телефон будто взрывается в её руках.

– Ты чего трубку не берёшь?

Женя слышит голос Милы, и её отпускает. Настолько, что она не сразу понимает, что ей говорят.

– Чего ты молчишь, тормоз юный?

Мила орёт и, видимо, злится. Но звук тихий. Как будто издалека.

– Я тебе же… мать… не слышишь…

Теперь ещё и паузы. Что-то со связью?

– Мил, давай позже! – Женя тоже кричит в трубку. Словно нестабильную связь только так и можно компенсировать, таким вот громким голосом. – Мне сейчас некогда!

Молчание. То ли Мила вняла просьбе, то ли связь вообще пропала.

Женя смотрит на часы. И правда некогда. До урока пятнадцать минут, задания так и не сделаны, ещё и в комнате теперь бардак. Пока искала телефон, всё перевернула вверх дном!

– Простите, Мариночка Петровна. Одну минутку, Мариночка Петровна, – бормочет Женя, выхватывая из шелестящей кучи нужное, собирая в горсть разбросанные карандаши, пинком отправляя под кровать запасной рюкзак и краем глаза поглядывая на монитор.

Она спешно пытается навести порядок, хотя, наверное, стоило бы заняться задачками по биологии. Комната что? Повернул камеру в другую сторону – и груда книг на полу, и клубок из одежды и скомканные покрывала остались вне зоны видимости.

До Жени это наконец доходит. Да, она и правда тормоз, Мила не преувеличивает.

Она надеется, что Марина Петровна опоздает минут на пять.

Но звук вызова раздаётся даже раньше времени.

Женя кидается к ноутбуку и обмирает.

Это не Марина Петровна.

– Ну что, деточка, поговорим про вирусы. Актуальная сегодня тема, не так ли?

Так начала Бронислава их последнее очное занятие.