Нойды. Белая радуга

– Я не знаю, кого видел, – подчеркнуто устало повторил в который раз Эдуард. – Я даже не уверен, зверь это был или человек. В первый раз вообще не разглядел, он в тумане мимо прошел. А во второй раз несся прямо на меня, я случайно на него упал…

– Ну, если даже упали, наверное, поняли, зверь или человек перед вами?

– Да ничего я не понял, – сердито помотал головой парень. – Если человек, то маленький, типа карлик. Если животное, то большое. Когда мы столкнулись, мои руки запутались в его шерсти.

Человек вдруг вскочил и куда-то вышел. Эдуард хотел заговорить с Антоном, спросить, почему не задержали злоумышленника. И куда унесли малыша. И сняты ли уже все посты… в общем, вопросов было столько, что он в результате и выбрать между ними не успел, как человек с искалеченным ухом уже вернулся.

– Это шерсть овечья, – коротко сообщил «миксер», глядя в пространство между Антоном и Эдуардом.

– Ага, по размерам могла быть овца. Но, стоп, не могла же она ребенка?..

– Овцы там точно не было, – прервал его мужчина, откровенно злясь. – Уж овцу мы не пропустили бы.

– А как же?..

– Вы вырвали клок из овчины. Это могла быть одежда, ну по расположению-то?

– Не знаю, – пробормотал Редкий. – Если одежда, то где тогда его голова была? Или это капюшон такой, из овчины? Может, было два карлика под шкурой или очень большая собака, ею накрытая. И мокрая, воняла. Я только не понял, как она… как это несло ребенка. И откуда взялось.

– Мелодию насвистеть можете? – тоном полной безнадежности спросил человек.

Эдик покачал головой и ощутил, как мурашки снова побежали от затылка по позвоночнику.

– Я ее вначале помнил, а потом отвлекся, и как-то из головы прочь. Но я потом вспомню, буду под руками диктофон держать.

– А была ли мелодия? Может, тот, под шкурой, просто дышал тяжело или ребенок скулил?

– Была, – заверил Редкий. – Тихая, но жуткая какая-то… даже не знаю, как объяснить.

– Инструменты какие исполняли? Или ее голос выводил?

Эдик зябко поежился:

– Не понял я, правда. Как будто… ну как если бы птица говорящая мелодию заучила. Неправильно как-то. Неестественно. А почему вы все-таки его не поймали?

«Миксер» вроде как собрался вспылить, но вместо этого лишь покачал головой. И провел пятерней по волосам, машинально зачесывая их набок.

– А на камерах?

– Ничего на камерах. – Вдруг стало ясно, что человек с половиной уха устал еще больше, чем он. – Но это наша проблема, э-э-э, Эдуард. Вы со своей задачей справились отлично, позаботились о ребенке и даже почти схватили злоумышленника. – Кривая улыбка дала понять, что так он шутит. – А теперь отправляйтесь домой отдыхать.

– А что дальше будете делать? – встрепенулся Эдик.

С детства он при любой вариации фразы «иди спать» моментально делался бодрым и полным сил.

– Ну попытаемся схватить его на следующую ночь, если он свои скверные делишки в вашем парке еще не закончил.

– Мой пост останется прежним?

Человек вдруг перегнулся через стол и неловко ребром ладони похлопал Редкого по плечу.

– Давай, дружок, дуй домой, ты и сам пока не понял, как сильно вымотался. На следующую ночь мы найдем свежих людей, да побольше, чтобы закрыть все прорехи.

– Я тоже могу! – запротестовал Эдуард, пораженный в самое сердце такой несправедливостью. Его, единственного, кто хоть что-то сделал этой ночью, в пренебрежительном тоне отправляли восвояси. – До вечера еще много времени, успею отоспаться.

Но человек непреклонно мотнул головой, так что подпрыгнул старательный начес над остатком уха, словно птичье крыло.

– Иди уже, герой. Людей мы найдем, это не проблема. Теперь не проблема. В эту ночь у нас был один шанс из ста, что вообще хоть что-то произойдет. А если совсем уж честно, то никто, кроме нескольких энтузиастов (Быстрый взгляд в сторону Кинебомбы.), всерьез не верил, что этот тип подбросит еще одного ребенка и снова к озеру. Даже я не верил. Но теперь – спасибо тебе – мы хоть немного представляем, с чем имеем дело. Следовательно, и людей теперь будет больше, как в самом парке, так и по периметру. И камер больше, чтобы ни одно чертово создание, как бы оно ни выглядело, мимо не проскочило. А еще…

Но что «еще» – этого Эдик так и не узнал. Дверь приоткрылась, кто-то сунул в нее лохматую голову и взволнованно позвал:

– Никита Сергеич, там срочно…

Человек стремительно вышел, за ним рванул и Антон. А Редкий с внезапным облегчением подумал: «А, вот почему “миксер”».

Потом уронил голову на стол и отключился.

Потом уже, дома, он сперва продрых до часу дня, а потом вроде и спать не хотел, но и заняться ничем толком не мог. Лежал на кровати в своей комнате, по подбородок натянув плед, листал лениво страницы соцсетей, но при этом избегал городские и новостные блоги. Он не хотел сейчас думать о маньяке, о подкинутых детях. Только не сегодня! С усмешкой он вдруг подумал о героях любимых приключенческих книг, постоянно готовых к подвигу.

– Все обман, – прошептал он себе под нос. – Героем можно быть только через день, после хорошего отдыха и сна. А если два дня подряд, то плевать на судьбы мира.

Однако ближе к вечеру его снова обуяла жажда деятельности. Попробовал связаться по телефону с Антоном – тот буркнул что-то и сразу сбросил звонок. Хотел даже пойти к парку и незаметно побродить вокруг, вдруг заметит что-то необычное. К примеру, человека с ребенком на руках, который шел к парку, но ощутил неладное и сменил направление. А Эдик увяжется за ним незаметно, проследит до его логова и… Тут он почему-то снова уснул. Мать разбудила его к ужину, предупредила, что отец неважно себя чувствует, возможно, придется вызывать скорую. Так что к парку Редкий не пошел, посидел с отцом, а когда того отпустило, снова отправился спать.

А утром проснулся, словно от толчка, распахнул шторы и – на тебе! – увидел Антона, который медленно пересекал двор вслед за величавым Плевако. Тут же напялил на себя что под руку попало и ринулся вниз по лестнице.

Догнал уже у выхода на улицу и ужаснулся: Кинебомба выглядел как мертвец, восставший из гроба ради последней прогулки с домашним питомцем. Лицо мучнистое, глаза окончательно запали и вроде как подернулись пленкой, даже острый нос как-то провис, словно подтаявшая сосулька. Руки и вовсе приобрели синюшный оттенок. Эдик давно подметил эту особенность Тохи бледнеть руками.

– Эй, что еще случилось? – вместо приветствия выкрикнул Эдуард.

Антон повернул к нему голову, весь как-то передернулся и сказал без выражения:

– Ночью в парке погиб человек. И это по моей вине.

– Ребенок?! – охнул Редкий.

– Нет.

– А кто?

– Рахманов Ильдар Валиевич, охранник.

– Злы… – Эдик не договорил, прикусил язык и вытаращился на приятеля. – Да ты что! Да как же он там оказался? Он в позапрошлую ночь дежурил, этот ваш Никита Сергеевич говорил, что на эту ночь свежих людей найдет!

– Да вот просочился как-то, – тоскливо проговорил Кинебомба и сложился в пояснице, чтобы погладить подошедшего к нему вплотную Плевако. Пес смотрел на хозяина с заботливым беспокойством и тихонько поскуливал.

– Как же это случилось? – спросил Редкий и ощутил болезненный спазм в груди, словно речь шла о близком друге, а не о напарнике – зануде и доставале.

– Это моя вина, – упрямо напомнил Кинебомба. – Мы хотели прикрыть все места, где хотя бы гипотетически мог появиться этот чертов извращенец. Народу нагнали много, но все равно меньше, чем рассчитывали. Пришлось брать кое-кого из тех, кто дежурил в ночь на четверг. Я даже хотел тебя вызвонить, но потом закрутился как-то… а этот Рахманов и виду не подал, что отдежурил уже. Я подумал, что его в первый раз по возрасту не допустили, но он все же охранник, в безопасном местечке поторчать для виду вполне может. Ну я и дал ему, как тогда казалось, самое бесперспективное место – пруд у развалин адмиралтейства. Там ведь город совсем рядом, а всех детей находили в противоположной части парка и полагали, что этот тип со стороны леса приходит. А в пять утра в штаб по рации передали с поста у центрального входа: слышали короткий крик и затем странные звуки, вроде как клекот. Мы немедленно с самим товарищем генералом рванули туда, от дворца, сам знаешь, это близко. Старались шума не поднимать, просто глянуть, что да как, ведь проникновения в парк не было зафиксировано. Так что короткими перебежками… а потом увидели этого старика, он на пешеходной дорожке лежал…