– Окончил с отличием, благодарю. Я уже две недели дома, в фонде Паркеров с делами разбираюсь.
– И надолго ты приехал?
– До конца лета.
– Ммм. – От напряжения больше ни единого слова вымолвить не получилось. Время как нарочно замедлилось, и каждая секунда натягивала вены, словно наматывая на часовую стрелку. К тому моменту, когда романтическая песня наконец оборвалась, Уитни готова была биться током.
Ладони Паркера словно бы нехотя соскользнули с ее талии, перестав истязать. Но он медлил, не уходил: поправил серебристые часы, одернул белоснежную манжету из-под черного рукава и открыл рот, чтобы сказать нечто явно скучное.
– Крис! На минуту, – окликнул его Тони, и Паркер раздраженно вздохнул, бросая грубое:
– Что?
– Кое-что, – настойчиво произнес жених, и Уитни молча поблагодарила кузена. Выдавив улыбку, она размяла пальцы и сбежала в дом, чтобы перевести дух, пересекла приемный зал и остановилась в коридоре. Прислонившись спиной к стене, Уитни шумно выдохнула, коря себя. Бо-о-о-же. Двадцать три сорта роз в саду, а полезла высоко под небо выбирать, потому что хотелось самую красивую.
– Майлз, ты в порядке? – раздался строгий вопрос, и сердце оборвалось.
Какого черта?! Зачем этот робот увязался следом?
Она досчитала до трех и повернула голову, в панике глядя на Паркера. Он больше не казался манекеном, а все из-за выражения лица: черты правильные, точеные – а тоска во взгляде. Тоска и непонятная злоба. Снова сочувствие нахлынуло.
Вжавшись в стену, Уитни тихо сказала:
– Мне жаль, что Сиенна выходит замуж.
Губы Криса дрогнули в холодной усмешке.
– Ты решила меня пожалеть?
– Да. Ты ведь меня пожалел на Рождество. Моя очередь.
Он наградил ее тяжелым взглядом, а потом – шаг, шаг…
– И? Как ты обычно жалеешь парней?
Издевается. Обиделся, значит.
– Да ну тебя. – Она покачнулась вперед, собираясь уйти, но Крис уперся рукой в стену, отрезая путь. Уитни дернулась в другую сторону, но наглец пресек и эту попытку, поймав в капкан. Дыхание захватило. И снова она не могла шелохнуться, словно одурманенная, лишь вскинула голову и против воли уставилась на его губы, уловив знакомый аромат горького шоколада.
Обалденный аромат.
– Розу ты мне тоже из жалости отдала? – наседал Паркер непонятно зачем. Уитни и хотела бы ответить, но не могла. Не могла соврать сейчас. А правды он от нее не дождется. Но ее молчание возымело обратный эффект. Усмешка сползла с мужских бледно-розовых губ, во взгляде Криса промелькнуло недоверие.
– Майлз…? – Напряженная вопросительная интонация в его хрипловатом голосе послала жар по телу.
– Что? – опешила она. Взглянула в карие глаза – и утонула в темном омуте. Снова. Раз – и на дно. Словно в душу ему упала. Или это он – в нее.
Паркер медленно убрал одну руку от стены и коснулся ее лица, невесомо очертив контур щеки. Спустил ладонь на шею, поглаживая большим пальцем, и склонился еще ближе, опаляя дыханием:
– У тебя пульс частит.
– Это от неуверенности в завтрашнем дне, – с трудом выговорила она, болезненно ощущая, как снова до предела натягиваются вены.
Крис не поддержал ее жалкую попытку свести разговор к шутке. Он коснулся губами ее скулы и выдохнул:
– Уитни…
И то, как интимно он произнес ее имя, вскружило голову. Не было желания спорить, осталось только… желание. Но это же бред, это Принц Паркер. Отойди от него немедленно, ненормальная! Рассмейся, скажи что-нибудь ехидное!
Его губы скользнули вниз по щеке, к уголку рта. Паника накатила удушливой волной, и получилось лишь умоляюще шепнуть:
– Не смей.
Паркер замер. В его потемневших глазах блеснуло разочарование. Он помедлил секунды три и нехотя отстранился. К нему сразу вернулся деловитый тон.
– У меня будет пара свободных часов на следующей неделе.
– И?
– Может, сходим выпьем кофе?
– З-зачем?
– А ты не понимаешь?
– Нет, то есть, погоди… Ты приглашаешь меня на свидание?!
– Да.
Уитни так испугалась, что аж хохотнула.
– Нет, спасибо! Не стоит.
– Точно?
– Абсолютно! – Она вскинула руки для надежности, защищаясь от чужого безумия. Крис шумно вздохнул, словно ему тоже воздуха не хватало.
– Может, ты и права, – согласился он, пристально разглядывая ее лицо, а потом вдруг добавил: – Никогда раньше не обращал внимания на твои веснушки… Как Млечный путь. Забавно.
Он отвел прядь волос с ее щеки, мазнув кончиками пальцев по пылавшей коже – ровно там, где поцеловал, и Уитни прикрыла веки, чтобы не видеть, а чувствовать, как он спускает ладонь ниже, на ключицу, ведет пальцами вдоль цепочки и вытаскивает кулон из-под корсажа.
Она так и не открыла глаза, когда он произнес задумчиво:
– Красиво… – и ушел, оставив ее одну в коридоре. А она стояла и дрожала, не понимая, откуда такая странная реакция на робота. Жалость – да. Но желание?..
– Пора обследоваться у психиатра, – пробормотала Уитни, отчаянно стараясь выкинуть из головы парня, которого с детства презирала. Он ведь тоже ее презирал. Тогда почему?
Почему нечем дышать?