Полюбить Ареса

Саня любила фотографировать людей. Не постановочные портреты, а живые эмоции. Она чувствовала себя вуайеристом, а по большому счету, просто любила изучать людей, пытаясь их понять. Ей однажды сказали в школе, что взгляд у нее тяжелый и любопытный, как у волчонка. Саня этим очень гордилась, потому что любимой историей на ночь в детстве у нее была повесть «Белый клык».

…Чем дольше Саня смотрела на Архипова, тем ярче проступала мысль: он не знает, ради чего жить. Ради себя определенно не собирается. У него с детства все было, кроме смысла существования. Вернее, смысл заключался в удовольствиях и легкодоступных целях, но они приелись. А серьезного вызова, которым бы он горел, не нашлось. У Стаса нет планов на будущее, нет мечты. Вроде бы распространенная проблема, но времени на ее решение нужно немало.

К счастью, время у них имелось в избытке.

Когда в окна проник рассвет, Стас открыл глаза и долго смотрел в потолок, чему-то едва заметно улыбаясь.

Саня к этому времени успела принять душ, почистить зубы пастой, но без щетки, чтобы не пользоваться чужой; спутанные, нечесаные волосы немного подсохли, и она разделяла пряди пальцами, придавая себе приличный вид.

– Доброе утро, – стараясь звучать невозмутимо, сказала она, и Архипов быстро поднялся. Оглядевшись, нашел футболку и натянул ее… И вот когда он ее натягивал, то наконец очнулся. Руки замерли, а потом очень медленно обтянули одежку. Стас нахмурился и посмотрел на Саню так пристально, что она не выдержала напряжения и, выбравшись из «берлоги», быстро ушла на кухню.

– Хочешь пить? – спросила громко.

– Нет. Я в душ.

Ясно, сбежал. «Ну беги, Арес, беги. Войну с собственными демонами все равно выиграть можешь только ты».

О. Какое интересное прозвище – Арес. Очень ему подходит. Архипов – Арес. Один против мира, бог войны с самим собой.

Саня переставляла пустые баночки на длинном столе, чтобы заняться хоть чем-нибудь, когда услышала шаги позади. Стас подошел вплотную и уперся руками в столешницу, заключая Саню в плен, обдавая ее ароматом мятного лосьона после бритья. Она стояла к нему спиной, и воспоминание о ночных объятиях резко кольнуло внутри.

– Не напомнишь, когда мы перешли на «ты»? – Голос у него был низкий, хриплый после сна.

Саня решила, что не дрогнет; они все обсудят и придут к соглашению.

– Ночью. – Она положила руки на гладкую, холодную поверхность, и Стас накрыл их своими ладонями, осторожно, словно боялся сломать. Он долго молчал, вдыхая аромат ее волос… которые пахли его шампунем, кстати. Потом он нежно сжал ее плечи и прошептал на выдохе:

– Прости меня.

Саня зажмурилась, чтобы не обернуться и не обнять, прижавшись щекой к горячей груди. «Ты не виноват», – сказала бы она ему. Но хотелось сохранить дистанцию, которую уже нарушили ночью.

– Стас, нам нужно поговорить. Выяснить отношения, которых у нас нет.

– Если хочешь, я найду себе замену, – предложил он предсказуемый вариант событий.

– Нет, нет… Давай сходим куда-нибудь позавтракать. Ты, наверное, очень голодный. Да и я бы не отказалась от чашки кофе.

– В этом доме хороший ресторан, открывается в шесть утра.

Она кивнула и попыталась уйти, но Стас не сразу отпустил, продолжая бережно касаться ее, безмолвно извиняясь, и она не выдержала, попросила, задыхаясь, срываясь в голосе:

– Пожалуйста, пойдем. Просто давай уйдем отсюда.

***

В ресторане было малолюдно, поэтому им предложили выбрать любое удобное место. Расположившись в самом дальнем углу, они молчали. Саша потягивала капучино без сахара и смотрела на Стаса, а он поглощал классический английский завтрак и смотрел на нее. Но в этом обмене взглядами не было ни страсти, ни напряжения, только неподдельный интерес.

Арес снова был в своей стильной потертой куртке, скрывая оружие, а она – в вечернем платье, из-за чего официант, конечно же, решил, что к ним с утра пораньше пожаловала парочка любовников.

– Я сегодня обязательно составлю расписание на следующий месяц и список всех, с кем общаюсь… Если еще что-то нужно, дай знать.

– Компресс на сердце, оно перетрудилось ночью и теперь ноет, – с самоиронией произнес он и снова виновато посмотрел на Саньку: – Скажи что-нибудь, иначе я изведу себя раскаянием и уйду в монахи.

– Ну-у, если в тибетские, то я тебя поддержку. Всегда мечтала побывать на Тибете.

– Договорились, возьму тебя с собой в следующий раз. Будешь прикрывать меня от разъяренных тибетцев, которые когда-то посчитали, что я – посланник Тьмы. Они бежали за мной и выкрикивали проклятия.

Саня засмеялась.

– Правду говорю, один из деревенских бросил мне в спину хвост крысы. Оказалось, согласно предсказанию, в тот день должен был явиться демон, а к ним пришел я с перепоя… Мне было семнадцать.

Саня спрятала лицо в ладонях, заглушая смех. Она была без косметики и могла вдоволь потереть глаза, чтобы смахнуть слезы веселья. Но потом тон рассказа перестал быть забавным.

– Мы туда с матерью поехали осенью, шел мой последний год в проклятом Малверне. Мать все мечтала сделать из меня человека. Такая инфантильная, как из параллельного мира. «Стас, я хочу, чтобы ты немедленно изменился!» И все ждала, что я прозрею… На Тибет модно возить деток, это как иметь в доме статую Будды. Философию хрен кто понимает, зато круто смотрится. Но что самое удивительное, я действительно проникся, впервые осознал карму, ответственность. И понял, что платить мне придется долго и упорно, и в следующей жизни, и позаследующей – потому что меняться я не собирался. Наверное, тогда у меня и поехала крыша… Начались кошмары. В общем, спасибо маме за каникулы. Она тогда купила пять статуэток Будды, друзьям на сувениры.

Он искренне посмеялся воспоминаниям и отпил воды из стакана, а Саня не знала, что сказать. Ей больше не было смешно.

– А как ты каникулы проводила? – поинтересовался Стас, чтобы сменить тему.

– Изучала карту мира, – усмехнулась она в ответ. – Мы с мамой ни разу за все мои школьные годы не ездили за границу. Мне до сих пор сложно тратить деньги, я очень бережливая. Жадная, если быть точной.

Стас помолчал, задумавшись, а потом выдал:

– Чтобы тратить, много ума не надо. Я однажды десять тысяч долларов потерял.

– Где?!

– Так откуда мне знать. Я же потерял. Знал бы где, сходил бы забрал… А может, и не стал бы заморачиваться. Но не суди меня, то была моя зарплата за рекламу, а не сбережения бабушки. Я к деньгам легко отношусь. Есть – хорошо, нет – заработаю, с голода не умру. Тем более я один.

А между строк читалось: тем более мне плевать на себя.

– У тебя много общего с моей подругой, Настей Тереховой. Она тоже о карме и бумерангах часто говорит… Кхм-кхм… Кстати. Я же придумала тебе прозвище – Арес. Надеюсь, ты не против.

– Очень… содержательно и по делу.

– Ах, да, по делу… Слушай, не терзай себя из-за прошлой ночи и тем более не уходи в монахи. Я могла обезвредить тебя в первую же минуту, но не сделала этого, потому что… сначала мне не хотелось тебя обижать, а потом стало трудно устоять. Грешна. Каюсь.

Стас заинтересованно сложил руки на груди и, высокомерно приподняв бровь, спросил:

– Обидеть боялась? Посмотри, вон по полу покатилась моя раздавленная гордость. И вообще, каким таким образом ты могла меня одолеть, светлая моя?

– Мне, как и тибетцам, известно заклинание против Тьмы. И звучит оно просто: катамэ вадза, – таинственно сказала Саня, имея в виду технику обездвиживания в дзюдо.

– Та-а-ак, – протянул Стас заинтригованно. – И какой у нас разряд?

– Четвертый дан.

Архипов присвистнул и отодвинулся подальше, притворяясь напуганным.