Оценить:
 Рейтинг: 0

Белая ладья, или Рюмки-неваляшки, полные бархата. Иронические рассказы

Год написания книги
2021
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Михаил Васильевич Ломоносов объяснял северное сияние…, – вдавался в перечисления телеведущий при нажатии когтистой лапы Кеши на пульт телевизора.

– Не ходи по пульту! – воспитывала я попугая.

Кеша отсчитывал шаги. Ему явно не хватало Мартышки и Удава.

Белая ладья, или рюмки-неваляшки, полные бархата…

Папа Сары Врублевской был шахматист-фотограф: шахматист по призванию, фотограф – по роду денежной деятельности, чтобы не продать наиболее ценные шахматные комбинации любителям славы и бездарям. На платформе журнального столика, приколоченного к стене в виде панно из шахматного поля с фигурами, в семье Врублевских располагалась статусная шкала студентов – однокурсников Сары, единственной дочери в благочинной еврейской семье. Родители так заботились о благополучии дочери, что две параллельные группы курса разложили по шахматным клеткам, чтобы их Сарусе было комфортно учиться и управлять студенческим государством, – пригодится в жизни навык.

Тридцать две фигуры шахматного поля были оснащены лицами фотографий однокурсников Сары Врублевской. Все как полагается: шестнадцать пешек, по два коня каждого цвета, ферзи, ладьи… Черные – кто успевает после лекций работать и сам оплачивает свое удовольствие получать высшее образование. Сложна жизнь черных: терпеть притеснения со стороны белых, вечно сражаться, дабы не опозорить род, – миссия, не просто игра. Белые – за кого родители платят везде, и вместо работы у них светские вечеринки. Белые увеличивают свой общественный авторитет посредством выбора общения.

Король и королева окажутся женаты в обеих группах, черные накануне студенческой свадьбы заработали денег на разведение бэби, белые посадят своего отпрыска на шею родителей крепко и навсегда. Белая правящая династия умудряется учиться сразу в двух вузах: так легче получить престижные служебные места при выборе трудовой деятельности, ведь не каждый родитель готов подвинуться и посадить свое чадо к себе за рабочий стол. Одно дело управлять в совете директоров, другое – торить при этом еще и путь потомству.

Черные на четвертом курсе заводят бэби, поэтому королеву-маму в университете на время краткосрочного декрета без академического отпуска заменяет ладья из белых. Белая ладья – королева черного принца. На место белой ладьи каждый день выдвигаются пешки: все восемь белых. Нелегко пешке быть ладьей, то ли дело ладье вместе с пешкой идти в наступление против ладьи другого цвета! И ветерок в спину! Но декрет – дело тонкое, потому и на неделю хватает пешке одного дня труда вместо ладьи на шахматном поле. В очередь записались и черные фигуры, но прошла конкурс на замещение декретной черной королевы только одна пешка, на которую упала штукатурка во время побелки потолка в квартире члена преподавательского состава. Муж черной пешки, прошедшей конкурс в белой штукатурной накидке, подрабатывает после лекций ремонтом автомашин преподов, пытаясь подобраться к машине ректора. Это оправдывает ход пешки и превращение ее в любую фигуру того же цвета, но до полного восторга Сары Врублевской, повелительнице шахмат, черные пешки лезут и в белые. Чем дольше они там задерживаются, тем менее остается надежды на то, что они вернутся на свое место: хоть гастарбайтерами, но на поле у белых. Закон ждунглей: ждут-пождут работу белые, а это черные ими прикинулись, и пашут на свое процветание. Чудеса, да и только! Неисповедимы пути твои, Господи!

Когда черный бой-френд пешки отремонтирует машину ректору, то и даму свою поднимет, и черная пешка молится в надежде и ждет.

Декретная королева черных выходит на экзамены – белая ладья – на свое место, и все пешки – по клеткам: знай, сверчок, свой шесток! – королева вернулась!

Ферзь, конечно, иногда восстает против пешки, но он и против ладьи может: что с пешек взять-то?! Избранные эндшпильные позиции: король и ладья против короля и проходной пешки, если король находится позади своей пешки. И его можно отрезать по второй, третей или четвертой горизонтали, считая по движению пешки.

Белый конь вдруг засмеялся, как лев, рычанием, и все остальные три коня: два черных и второй белый, ускакали буквами «Г» от испуга и неожиданности, – надо же ремонт подков осуществить! Оставили ситуацию под контролем белого короля: через пять минут не вернутся – разжалуют в пешки или на разборку – менять гривы на шарики.

Сара Врублевская понимала, что нужна гипербола, чтобы поднять нулевое четвероногое да статусного положения, поэтому каждой пешке давалась возможность подняться с четверенек и из животного стать обезьяной, берущей палки, а затем и homo sapiens, на полных правах учащимся и работающим на свое и государственное благо. Неподдающиеся выпрямлению в позвоночной части спины подлежат истреблению, потому что наносят всем моральный вред как парнокопытное, выработанное из человека безграничной любовью родственников.

Быть послушным – основное достоинство черных пешек и знак отличия для белых, а вежливость является для белых товарным знаком, с которым они легко проходят тоннель для перехода к статусной лестнице. Это случается, когда на место черной королевы декрета встает белая ладья, и пешки толпятся в очереди, каждый день меняясь, на временно освобожденное место дамы в интересной комбинации: белой ладьи в апартаментах черной правящей династии.

Белой королеве проще: ее родители забрали киндера на воспитание, когда после свадебного гимна по прошествии трех, пардон двух, семестров, родился будущий белый король.

Сара Врублевская строго соблюдала этикет перестановок в ее шахматном государстве. Черный король был ее экс-министром, а белый – генералиссимусом всей армии.

Пришло врем представить белого короля: Вильгельм-Фердинанд Эсмеральдовъ фон Трахтенгерц! Отец его был верховнокомандующим архитектором города Вышнебродска, основным достоинством которого был маяк на кверху поднятом пальце Колосса Родосского, обнимающим рожок мороженого. Колосс Родосский стоял на главной водной площади Вышнебродска, рядом с памятником горячоизвестному и широколюбимому летчику, спасшему человечество от идиотизма и бездарного ползания по сочным шахматным полям.

Самое сильное чувство, испытываемое пешками – голод, – горизонтальное чувство насыщения, свойственное живым организмам. Для правящей династии самым сильным чувством является любовь – вертикальное чувство, освобождающее от сенсорного голодания. Ладьи испытывают горизонтальное чувство – зависть – в их цветовом эквиваленте, соответствующем расе. Для коней главное вертикальное чувство – скорость.

Чем быстрее пройдут вентиляцию пешки – тем лучше всем фигурам на шахматном поле. Вентиляторами служат лица с неполным и полным высшим образованием, все они остаются на шахматном поле семьи Врублевских до повышения статуса или их ликвидации с доски, приколоченной в тайной зале Врублевских. Вентиляторы работают по два месяца – до подачи налогового листа руководителем. Догадаются взять больничный лист – получится два месяца и неделя, или даже три месяца официального труда. После подачи пешки имеют право устроиться у Сары на следующие два месяца в другом статусе и другом предприятии.

Кадровое агентство Сары Врублевской, мафиозно действующее на территории Вышнебродска и всей шахматной области поля Вильгельма-Фердинанда Эсмеральдовъ фон Трахтенгерца, белого короля, не имело слухов о своем существовании: фигуры просто исчезали или появлялись по воле тонкой руки дочери, безгранично любимой родителями.

Работающие студенты пользовались привилегиями соответственно статусу, пока их фотографии оставались на платформе журнального стола Врублевских. Экс-министр Сары, черный король Арсен Головорезов, четко действовал по установленной схеме: давал распоряжения своим генералам, конным офицерам, ферзям и ладьям. Черные офицеры готовили списки пешек, казненных вентиляторным трибуналом. Некоторые после казни оставались крутиться над головами приближенных правящей династии. Ладьи вывозили на генеральских водных суднах выработавших свои природные силы пешек и бросали в Лету, реку Полузабвения: их узнавали в лицо и шли мимо по гавной площади Вышнебродска, где гавкало скопление пешек.

Свалка выработанных вентиляторов, сточенных усердными движениями колен и локтей при расталкивании матом ферзя, стала сокровищем кадрового города, основанного требующими работы студентами. Во внимание не брались горы фигур, не имеющих доступа к учебе. Эти горы оцепляли местность по окружности, и не были внесены в реестр.

Не однажды Сару Врублевскую пытались завоевать принцы разных политических концессий, но сердце Сары непреклонно принадлежало исключительно шахматному полю, колосящемуся трансгенными злаками.

Неожиданно появился всадник на синем коне в желтое яблоко. Шел он не буквой «Г», а просто шагнул с трапа корабля в порту прямо на коне. Корабль являлся архитектурным ансамблем, не уступающим дворцам шейхов. Семья Врублевских не подозревала, что корабль и всадник – это новое кадровое агентство, с мгновенным предоставлением множества рабочих и служебных мест для всех желающих получать денежное вознаграждение, достойное труда.

Всадник без особых усилий покорил сердце Сары одним движением головы и могучих плеч.

– Андрей Рублев, – просто представился всадник семье Врублевских на балу высокопоставленных семей.

Отныне рты Врублевских были широко раскрыты от удивления и сбора информации о госте города Вышнебродска. За пирожным на балу Сара, ни жива – ни мертва, расчесывала косу возле зеркального столика. Пешки встали на головы – так они были похожи на рюмки-неваляшки, полные бархата. Наполненные черным и белым деревянным пафосом, пешки устроили революцию, а члены правящей династии и экс-министр Сары со своими конными офицерами уже мнили себя золотыми, костяными и пластиковыми фигурами, сберегая энергию для сражений в игре.

Стачка пешек на гавной площади Вышнебродска в масштабе страны оказалась фейерверком. Охлократия, власть толпы, невозможна в стране с таким мощным органом управления из семей правящей коалиции. А шахматное поле Сары Врублевской в масштабе страны – всего лишь микрофибровая тряпочка для протирания экрана телефона.

Сара Врублевская и Андрей Рублев повлияли на экономику страны своей свадьбой, укрепившей фундамент шахматных владений Вильгельма-Фердинанда Эсмеральдовъ фон Трахтенгерца. Фон игры выбирает и тональность. На свет маяка, что расположен на пальце Колосса Родосского, держал путь Андрей Рублев, являясь на белый свет уже охваченным восторгом путешествий.

У Сары и Андрея Рублевых на Рождество родилась тройня.

Мини-стерВство обороны

«Боже», – подумала я, – «Эта несчастная никогда не испытает восторга бытия в той мере, в какой дано испытать отважным… Она вечно будет корпеть над тетрадями своих учеников, сеять доброе и вечное, попираемое со всех сторон и превращаемое в пыль потенциальными носителями, – старея и дурнея, превращаться в министервство обороны. Так и хочется сказать этому беднейшему существу: «Увольте вашего министра! Он не пригоден для службы».

Через пять лет она станет заслуженным учителем, через десять завучем. Через двадцать умрет от безденежья под настольной лампой постсоветской идеологии. Немудрено, раз младенцы рождаются уже с указкой для предков, чтобы ткнуть ею в необходимый объект безудержного внимания. Пока политики проверяют на прочность народ, оный мрет пачками, уцелевшие согласны даже на подмену ценностей.

Через тридцать лет мертвое изнутри существо, для которого наглое хамство начальства давно стало нормой обращения к ней, ни капли не уважаемое родным директором, коллегами, своими учениками, которые усыхают, зажав животы, если министервство обороны выходит выгуливать свой скелет, с годами слегка обрастаемый низкокалорийным жирком, – начнет констатировать факты благодарности от нового строя, непонятного ей ранее. Под карнавальные шествия властьимущих дряхлеющий народ внимает их салютам и меняет обувь на стельки с клеем, чтобы хватило на оплату коммунальных услуг. А нашу героиню с министервством обороны внутри охватит ярая стервозность в минимасштабе – буря в стакане воды выкипит, коммерция сожмет ее горло ненавистью к богатому образу жизни, ей недоступному. Вопрос в том – отчего недоступному? А оттого что ей вольготнее после работы лежать на диване в прострации, нежели пойти поизучать спрос населения и сделать хотя бы попытку слегка удовлетворить его, хотя бы частично. А что делать: социализм проводили с провалом, – теперь многие о нем мечтают, – значит, удовлетворять осталось только спрос населения. Презрение глубоко заляжет в недрах ее глаз основной ценностью и даже кладом прожитых лет. Духовное богатство (по соседству с глубочайшим презрением) даст кислорода ее сердцу еще лет на пятнадцать, после физической смерти. А один унавоженный щедрым пониманием классической литературы книжный червь считал, что оная не в состоянии учить людей ничему… Что люди вообще ничего не читают, а читая, не учатся… Помните: «Как тяжело бродить среди людей, и претворяться непогибшим…»? Ее невостребованное тело посереет и сморщится, не целованные губы перестанут хвалить учеников и выдавать авансы благодарности директору, выдаваемые цепочкой следов поцелуев прямо след в след до стола главного бухгалтера. Дух будет еще жить и травить идеализмом умы, неизвращенные этой прозрачной чистотой, выскобленной химическими стерилизаторами утильной недагогики. Здесь не описка: не педагогики, а именно недагогики. Прозрачной до пустоты. До безмолвия. Мысленная пустыня громогласно извергнет классическое изречение в духе Ле Цзы.

Наливное яблоко в паутинчатом плену тли.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭЛЛАДЫ

Эллада Бонифациевна бойко играла на пианино Марсельезу. Это произведение вызывало в ней трепет уже давно ушедшей в прошлое молодости. Но боевой дух остался и не давал покоя, как может не дать покоя хороший резвый любовник, стервец и жеребец, очертя голову бросившийся в объятья давно желаемой им женщины. Эллада Бонифациевна с трепетом нажимала правой ногой на педаль, будто ехала на педальном танке в парке культуры и отдыха в свой младший школьный возраст. Так надо было доехать, точнее, довести пьесу до конца, владея прекрасной техникой исполнения, гарцуя на высоких аккордах.

На кухне выкипал чайник, из крана капала вода, – обычная атмосфера запустения. В состоянии не стерильности был и носовой платок Эллады Бонифациевны, который она артистично прикладывала то к вискам, то к носу, а то ко лбу, как философ, за сильной мыслью гонясь за своим внутренним ощущением причастности к большой политике, крутя ручку машины времени. Сколько шарманщиков сейчас крутят эти ручки, а народу подносят факты этого незамысловатого вращения: боль и голод, разрастающиеся вооружённые конфликты, кризис ислама – ИГИЛ*.!!!…!? ((!?!)) 3\7!_ №№ ((

Вооружённые столкновения на религиозной почве с многочисленными жертвами – это совсем сродни абсурду, когда Бог един, и является духовной сущностью народов, символом единения народов, любви к миру и человеку.

Имея вкус к жизни, важно с чутьём подходить к вопросу избранности объектов внимания. Эллада Бонифациевна хорошо знала музыку своего ушедшего в прошлое столетия, именно музыка надолго сохраняет колорит времени и нравов.

* ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная на территории РФ.

Вдоль губки с мылом для мытья посуды по раковине активно ползали друзья советского прошлого нашей Родины – рыжие усатые тараканы, которые теперь мутировали в огромных крыс на свалках за чертой города, – оттуда и приползли! – из места, куда огромные самосвалы отвозили просроченную еду из всех городских магазинов. Еду не успевали закапывать, и по ней прыгали взад-вперёд черные длиннохвостые крысы вместе со своим юрким потомством. Крысы чувствовали неприязнь к себе и крысятам и сопротивлялись, как могли. Единственное, чему крысы не могли противиться, так это культуре, оттого что ничего в ней не смыслили. Они только иногда вздрагивали от музыки из окна ближайшего к помойке дома, откуда раздавались громоподобные звуки. Вы уже догадались, что это были за звуки: это Эллада Бонифациевна играла и пела «Марсельезу»:

Вставайте, сыны Отечества,

Настал день славы!

Против нас поднят

Кровавый флаг тирании…

Тираном называли Тамерлана, он победил кровавым способом: жёг степь позади своего войска, и всадники на конях смяли насмерть бегущего навстречу противника. Один век характеризует эволюцию человека. Нам интересен именно тот век, в который произошли радикальные изменения жизни человечества. Эллада Бонифациевна играла «Марсельезу» не случайно. Начиная с деятельности пионерского актива, в котором Эллада играла главенствующую роль, и по сей день, в этой могущественной женщине жив дух сопротивления. Государственная тирания посылает человека в водоворот общественных преобразований, но случаи, когда за человека вступается природа, крайне редки. Бури фантазий правителей сжигают за полвека человеческую жизнь, превращая миллионы судеб в крохотные угольки сгоревшего и невостребованного счастья, которое в суматохе жизни обменяли на хлеб, как в голодные годы блокады Ленинграда и в каторжные для народа перестроечные перемалывания живых существ. Когда люди становятся биомассой в руках политиков, являются материалом для преобразований, отдельный человек не имеет ценности, его уносит в небытие толпа карателей от политологии. Человеческая песчинка любит, страдает, судорожно глотает воздух, переживая новые и новые потрясения, а видит эти страдания лишь Господь, и только он является помощником, только он – вседержитель и основа жизни, нравственности, морали.

Как же защитить своё время от посягательств на него сильных мира сего? За ответом обратимся к Элладе Бонифациевне, ибо когда животрепещет разум, но молчат чувства, вступает в хоровую дискуссию право человека на счастье. Его испытывала Эллада Бонифациевна во время игры своего любимого произведения. Когда она закончила играть «Марсельезу», произошло в жизни человечества крайне важное событие: люди получили неистощимое богатство, и жизнь их пошла совсем иным чередом.

«Марсельеза» была связующим канатом с прошлым юной девушки с именем легендарного греческого города. Прошлое огромным кораблём возвышалось над маленькой фигуркой Эллады Бонифациевны. Судьба не смеялась, когда у её папы Бонифация родилась долгожданная дочь. Все каникулы Бонифаций Кристофорович всегда проводил с дочерью в сливовых садах нависшей над городом горы не мусора, не догадались, – просто горы. Местность, где Бонифаций Кристофорович проживал с семьёй, была неоднородная: то горы, то овраги, а то вдруг речушка или ручей. Тикали часы, капала вода из крана, бежало время. И уже нет в помине родителей Эллады Бонифациевны, маму её, кстати, звали Аврора Дуримаровна. Дедушка Эллады сделал бизнес на пиявках, вы угадали. Все городские аптеки охотно покупали пиявок у Дуримара Ключарыча. Дуримар приносил их в банках от варенья, которое нежно и заботливо варила Тортильетта Мажоровна, почтенная бабушка Эллады Бонифациевны. В махровое полотенце памяти завёрнуты воспоминания о беззаботном детстве в сливовых рощах милого уголка планеты, Упсельвании – малой родины семьи Бонифация Старшего.

Молодость убегает, как молоко на плите рассеИванного, страсть выкипает, подобно забытому на конфорке чайнику, а судьба катится колесом по ложбинке, и лишь избранному дано повернуть вспять реку судьбы.

<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5