«Крутится-вертится шар голубой»

– Так ты делал революцию? – удивилась Соня. – Тогда почему же тебя на Соловки сослали?

– Я не так ее делал, как хотели большевики. Поначалу мы были вместе, но потом у нас взгляды разошлись.

– У кого у нас?

– У анархистов. Слышала про таких?

Соня неопределенно пожала плечами. Слышать-то слышала, но не более того: политикой она не интересовалась. Не желая показаться невежественной, девушка решила обойти неловкий вопрос.

– А сейчас ты тоже анархист? – с любопытством поинтересовалась она.

– Анархизм – это целая идеология, это взгляды и убеждения, которые ты принял и которые считаешь единственно верными. Это не рубаха, которую можно носить, а можно снять и в шкаф сунуть. Ты этим живешь, это – на всю жизнь. Да, я анархист. И то, что я несколько лет провел в лагере, ничего не изменило.

– А как ты жил в лагере? Чем там занимался?

– Жизнью это назвать нельзя, – горько усмехнулся Герасим. – Да и зачем тебе это знать? Ты лучше живи и радуйся, что есть у тебя родной дом, есть отец с матерью, люди хорошие тебя окружают. Это ли не счастье для молодой девушки?

– Не совсем так, – возразила Соня. Ей захотелось, чтобы этот взрослый мужчина узнал, что и в ее жизни уже были невзгоды. – Я этим летом в институт поступала, но меня не приняли. Мой папа не член профсоюза.

– Это не беда. Скоро Соломон Моисеевич начнет работать на заводе и вступит в профсоюз. И это хорошо! Профсоюз – очень нужная организация. Он защищает интересы рабочих и помогает им отстаивать свои права. За ними – будущее, – с каждым словом Герасим все больше воодушевлялся. – Наступит день, и люди поймут, что они сами в состоянии управлять заводами и фабриками, что все, что они производят и зарабатывают, принадлежит им. И только они должны решать, как им распределять блага, которые сами же и создают. Это будет мир максимально культурных и справедливых людей, где возможно счастье для каждого.

Соня слушала, затаив дыхание. Как увлекательно и складно излагает Герасим свои мысли! Насколько он убежден и абсолютно уверен в том, что говорит! С каждым его словом таяли всякие сомнения и росла вера в то, что такой день непременно наступит.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила она.

– Так говорят очень умные и знающие люди. Они написали об этом целые книги.

– И ты их читал? Они интересные? Дай мне эти книжки почитать! – внезапно загорелась Соня.

Герасим вмиг посерьезнел. Для девушки это было любопытство, но он-то знал, к чему приводит чтение таких книг.

– Во-первых, эти книги запрещенные, за них могут арестовать.

– А во-вторых?

– А во-вторых … – Герасим явно колебался и, наконец, неуверенно добавил, – … а во-вторых у меня их нет.

Соня не очень-то поверила в последние слова, но приставать со своей просьбой не стала. Она чувствовала, что этот человек пока не готов впустить ее в свой незнакомый и, по всему видно, опасный мир.

– Вот бы поскорее наступило это время! – мечтательно протянула девушка, чтобы заполнить возникшую паузу.

– Все не так просто. Многие люди думают совершенно по-иному. За этот свободный мир надо бороться.

– Так тебя поэтому и отправили в лагерь, что ты боролся? – догадавшись, ахнула Соня.

Герасим кивнул, и, словно опомнившись, что наговорил лишнего, тут же сменил тему:

– Куда же ты хочешь поступать?

– На химический факультет.

– Тебе нравится химия?

– Очень! Там все так увлекательно, все понятно. А какие опыты с веществами нам учительница в школе показывала! Ты не поверишь!

– Почему же не поверю? – засмеялся Герасим, – Соглашусь с тобой, химия – интересный предмет. А знаешь, как Менделеев открыл свою таблицу?

– Знаю, во сне!

– Точно! Только я тебе скажу, что физика и математика важнее.

– Это отчего?

– Физика объясняет, как устроен наш мир, как происходят различные явления. Математика дает расчеты. Физика и математика – основа развития. Без этих предметов невозможно создать новые машины, передовую технику. Самые интересные и захватывающие открытия происходят в физике.

– Ну, например?

И Герасим с увлечением принялся рассказывать про открытия в области физики, про логику математических формул, про необходимость изучения точных наук.

– Откуда ты все это знаешь? – с уважением спросила Соня.

– Я учился в техническом институте в Москве.

– Правда? На кого же ты выучился?

– Ни на кого, – помрачнел Герасим. – Хотел выучиться на инженера, но революция началась, все закрутилось…..

Соня тем временем прищепила последнюю простыню и собиралась взять корзину, но Герасим ее опередил. Так он и нес корзину до самого дома.

– С тобой очень интересно, – призналась Соня.

– С тобой тоже, – улыбнулся Герасим. – Ты любознательная. Женщины редко интересуются такими вещами. Ты, наверное, много читаешь?

– Да, я люблю читать. У нас дома есть книги – немного, но зато все интересные. Если хочешь, дам почитать.

– С удовольствием, – согласился Герасим.

Соня еще долго перебирала в памяти обрывки этой беседы. Никто из ее сверстников не смог бы разговаривать на такие темы. С ребятами из класса можно было поболтать о фильме, который показывали в кинематографе, обсудить школьные события, планы на выходные. Герасим же знал так много и так интересно рассказывал! При этом он разговаривал с ней, как с равной, не делая скидку на ее возраст. И ей льстило внимание взрослого мужчины, так не похожего на ее прежних друзей.

Люба наблюдала в окно, как Соня с Герасимом развешивали белье, как вместе шли к дому, а после стояли у крыльца, о чем-то разговаривая. Затем дочь забрала корзину и вошла в дом. Герасим еще какое-то время потоптался у крыльца и направился к себе. Муж рассказывал, что познакомил Соню с новым помощником, поведал о своих наблюдениях. После этого мать и сама стала замечать, что Герасим часто попадается ей на глаза, но не относилась к этому серьёзно. Во-первых, он живет в соседнем доме, снимает угол у Тони, кассирши из кинотеатра, – вот и ходит по их двору. Во-вторых, Соня только школу окончила, у нее другие планы – на будущий год опять поступать поедет. И в-третьих, этот человек намного старше их дочери, какой ему интерес с девчонкой связываться. Но сегодняшние наблюдения заставили Любовь Григорьевну призадуматься.

А Соня и Герасим с того дня уже не просто кивали друг другу при встрече, а иногда, когда ни тот, ни другой никуда не спешили, останавливались и разговаривали. Соня, как и обещала, давала ему книги, что служило пищей для новых бесед.

Прошло без малого два месяца, как Герасим начал работать у Фарбера в мастерской. Соломон заканчивал последние заказы и потихоньку распродавал остатки материалов. Он был доволен, что напоследок ему попался такой хороший помощник – трудолюбивый, работает споро, табак не курит – перекуры не устраивает, брака в работе не допускает, перепроверять за ним не надо. Да и мужик вроде нормальный, правильный. Ну и что ж, что ссыльный. В их краю, куда пальцем ни ткни – всюду ссыльные. Места здесь такие, северные.

За что Герасима сослали, Соломон толком не знал, с лишними вопросами не лез. Сказал – политический, значит, властям где-то дорогу перешел. Но сейчас никаких грехов за ним не замечается. Да и Герасим не был расположен к откровениям. С Фарбером он держался почтительно, разговоры вел исключительно по работе – как лучше деталь изладить, как правильнее обивку раскроить, куда заказ доставить. Порой он уходил в себя и сидел отрешенно, погруженный в известные лишь ему одному мысли.

Как-то днем к Фарберу заявился посетитель. Он вальяжно разгуливал по мастерской, бесцеремонно, по-хозяйски заглядывал в каждый угол. Герасим, не переставая набивать плюш на каркас кресла, поднял голову и вопросительно посмотрел на Соломона, который следовал за посетителем по пятам. Тот развел руками и обреченно повесил голову.