Я тебя приручу

Аккуратно присев на краешек дивана, я внимательно слушаю разговор мужчин. Точнее, пытаюсь слушать. На деле же мои зубы стучат так сильно, что заглушают не только их голоса, но и собственные мысли. Вчерашние гости выглядели куда менее цивильно, но тем не менее брат не вел себя с ними заискивающе. Да и меня не втягивал в разговор, наоборот, отправил в мою комнату.

Сейчас же, глядя, как мой нахальный и самоуверенный брат тушуется под взглядом Мира и его людей, я буквально пропитываюсь страхом. Чувствую, как он сочится из меня и обволакивает кожу липкой пленкой. И самое ужасное, в какой-то момент я осознаю, что окружающие это чувствуют. По крайней мере, этот самый Мир. Он слушает сбивчивый рассказ Данила об отце, но в то же время в фокусе его внимания нахожусь я.

Чувствую его взгляд не только кожей, но и где-то внутри. Будто невидимыми щупальцами пытается пробраться мне в голову и прочитать мысли. Да только что там читать? Страх? Безысходность? Думаю, эти эмоции и так написаны на моем лице. Так что, по идее, мне нечем его заинтересовать.

Но тем не менее, когда Данил просит меня проводить гостей, в моих руках оказывается визитка.

– Если вспомнишь что-то еще или брат начнет странно себя вести, позвони мне, – требует Мир. – Будь умной девочкой.

Я киваю, не решаясь поднять на него глаза, и рассматриваю визитку. Небольшой белый прямоугольник, на котором черным шрифтом написаны номер телефона и имя. Ратмир Бестаев. Ни профессии, ни перечня услуг… Просто имя и номер, будто эта визитка предназначена исключительно для тех, кто уже знаком с ее владельцем.

Что ж, приятно познакомиться, Ратмир Бестаев. Но мне кажется, мы оба знаем, что я тебе никогда не позвоню.

Глава 2

– Ушли? – выдыхает брат, когда я вновь захожу на кухню. – Черт, как не вовремя батя свалил! Эти бандюганы нам жизни не дадут! Будут таскаться сюда как на работу, бля!

Он хватает чашку со стола и наполняет ее доверху янтарной жидкостью. Я нервно сглатываю и молча начинаю мыть стаканы. Надо успеть закрыться в своей комнате до того, как он опьянеет.

Вообще, Данил редко пьет, в отличие от своего отца. Пока мама жила с нами, она хоть как-то его сдерживала, но ее болезнь доконала отчима больше, чем он хотел показать.

Впрочем, дядя Рома никогда не буйствовал. Засыпал всегда в гостиной перед телевизором, и максимум неудобств было – это переступать через его длинные ноги по дороге в туалет.

У его сына же от алкоголя полностью слетали тормоза. Он не раз попадал в переделки, но так как пить предпочитал не дома, то пьяным я его видела редко. Однако драки и потасовки на почве алкоголя были нередкой темой его споров с отцом. Вот только я привыкла все это пережидать в своей комнате с очередной книжкой.

Вычистив кухню до блеска, я как раз собираюсь уходить, когда Данил открывает дверцу под раковиной, чтобы выбросить пустую бутылку из-под виски, и тут же гневно спрашивает:

– Это что? Настя, это что, блд, такое, я тебя спрашиваю?

На ватных ногах подхожу к нему и понимаю, что он смотрит на визитку в мусорном ведре.

– Это он мне дал, – слегка заикаясь, отвечаю. – Но я не собиралась ему звонить. Ты же видишь, я ее сразу выбросила. Я бы никогда не стала… я бы не…

Его рука стальной хваткой смыкается на моем запястье, и он резко встряхивает меня, разворачивая к себе.

– Не смей, слышишь? Не смей мутить что-то за моей спиной! Ты без меня вообще никто, сама знаешь! Сейчас, когда отца нет, ты полностью зависишь от меня, слышишь? Ты и твоя никчемная мамаша! Только попробуй, бля…

– Я не буду! – испуганно визжу. – Я же выбросила визитку. Сразу! Я не собиралась ему звонить. Ты чего, Дань? Пожалуйста, отпусти. Мне больно.

Брат еще раз смеряет меня злым взглядом и, наконец, отпускает мою руку. Растираю запястье, чувствуя, что наверняка останутся синяки, и пячусь из кухни.

Следующие несколько часов я провожу в своей комнате. Ужасно хочется в туалет, но я не решаюсь выйти, пока брат не уйдет спать. Сейчас, глядя на то, во что превратились наши отношения, мне даже смешно вспоминать, что, когда мама и дядя Рома поженились, я была слегка влюблена в своего нового старшего брата. Мне тогда было четырнадцать, а Дане семнадцать. Взрослый сводный брат. Немного холодный и чужой. Красивый и обаятельный. Это ли не мечта любой девочки, увлекающейся подростковыми романами?

Правда, моя влюбленность продлилась совсем недолго. Ровно до того момента, как Данил понял, что мы с мамой в их с отцом жизни не временное явление, и перестал притворяться. Показал свое истинное лицо: жестокое и даже злое. За эти пять лет я успела повидать не один десяток зареванных девиц, дежурящих под нашими окнами, и каждый день мысленно благодарила брата, что в свое время он счел меня недостойной своего внимания.

Вот только за последний год многое изменилось. И его отношение в том числе.

С одной стороны, он продолжал относиться ко мне как к пустому месту, но его взгляды… Они изменились. Будто разом по достижении мною совершеннолетия с его глаз спала защитная пленка, которая определяла меня в категорию скучных малолеток. Я вдруг стала ему интересна, и это меня пугало.

Пока дядя Рома был дома, мне ничего не угрожало, но последние несколько дней напряжение между нами только нарастало, поэтому я практически перестала выходить из своей комнаты, выжидая, пока он уйдет, чтобы прибраться и приготовить еду.

Дождавшись, когда дом полностью погрузится в тишину, аккуратно выхожу из комнаты и бегу в туалет. Свет включать не решаюсь, поэтому пробираюсь на ощупь, благо дом у нас небольшой и это не так сложно. При условии, что на полу нет стеклянных бутылок, конечно. А сегодня они есть. По крайней мере, одна. И я, конечно же, благополучно о нее спотыкаюсь. Шепотом чертыхаюсь и тут же испуганно замираю, потому что боковым зрением замечаю какое-то шевеление на диване справа.

Вот черт! Данил заснул в гостиной!

Несколько секунд я стою, словно олень в свете фар, решая, что делать: нестись сломя голову в свою комнату или все-таки рискнуть. Но так как брат продолжает мирно посапывать, я все-таки продолжаю свой путь в ванную и даже наскоро принимаю душ. После липких взглядов наших гостей мне хочется до крови растереть кожу мочалкой, но я ограничиваюсь лишь парой минут, решив, что завтра, когда брат уйдет, дам себе подольше постоять под теплыми струями воды.

И именно тогда, когда я, наконец, расслабляюсь и теряю бдительность, осторожно следуя в свою комнату, из темноты летит хриплый голос Дани, а его руки дергают меня на себя.

– Попалась, сестренка!

Сердце за ребрами исполняет какой-то панический танец, а каждый волосок на теле встает дыбом от ужаса.

– Что ты делаешь? – заикаясь, шепчу я. – Пожалуйста, Дань, отпусти.

Губы, словно ядом, обжигает его дыхание с парами алкоголя, и несмотря на то, что его руки крепко сжимают мою талию, я до хруста в пояснице выгибаю спину, чтобы увеличить расстояние между нами. Падаю на его колени и дергаюсь, словно птица в клетке, чем, кажется, еще больше веселю его.

Глава 3

В гостиной темно, но тусклого света от ночного неба из окна хватает, чтобы рассмотреть его лицо. У брата безумный взгляд. Дикий. Сколько он, интересно, выпил? Данил громко дышит и какое-то время ничего не говорит. Сканирует мое лицо, хмурится, тут же улыбается и снова морщится, словно от боли.

Я продолжаю вырываться, отчаянно ерзая на его ногах, и вдруг натыкаюсь на что-то твердое. Секундная догадка, что он заснул с пистолетом дяди Ромы в кармане, сменяется колючим ужасом! Господи, лучше бы это было оружие! Но нет, судя по пылающим языкам пламени в его глазах, это совсем не пистолет, хотя я видела, как вчера он достал его из сейфа после визита первой делегации «гостей».

– Да-а-аня, – жалобно прошу, – отпусти меня.

– Не могу, сука, – хрипло протягивает он и касается языком моей скулы. Кожу будто кислотой обжигает, и я громко вскрикиваю, молотя ладонями по его груди. Никак не реагируя на эти удары, он перемещает свой язык на мой рот и толкается внутрь.

Борясь с отвращением, я раскрываю губы и впиваюсь зубами в его нижнюю губу. Данил громко матерится и, оторвав правую руку от меня, подносит ее ко рту.

Воспользовавшись моментом, я собираю все свои силы и снова пытаюсь вырваться. Бью его по лицу, царапаю кожу и, наконец, соскальзываю вниз. Моментально подскакиваю и начинаю бежать, когда он резко дергает меня за волосы и валит на пол.

Холодный линолеум жалит кожу спины и голые ноги, а сверху на меня будто ледяная плита наваливается. Я продолжаю отчаянно бороться, несмотря на то, что понимаю, что это бесполезно. Брат выше меня на голову и с подросткового возраста ходит в качалку.

Но я не могу сдаться, просто не могу.

Понимая, что удары в мускулистую грудь ничем мне не помогут, я царапаю ногтями его лицо и даже пытаюсь надавить на глаза. Это, наконец, заставляет его остановиться, и, изрыгнув на меня очередной поток ругани, он перехватывает мои запястья и заводит над моей головой. Придавливает мои руки к полу, а сам второй рукой хватает меня за подбородок и фиксирует голову.

– Не дергайся, хуже будет!

– Пожалуйста, не надо, – молю я, боясь, что он снова меня поцелует. – Не трогай меня.

Он убирает руку от моего лица и запускает ее под мою футболку. Сейчас на мне есть белье и шорты, но чувствую я себя еще более раздетой, чем несколько часов назад в присутствии гостей. Он шарит рукой по моему животу, сжимает грудь, запуская пальцы под тонкий хлопковый лифчик, и сопровождает все это какими-то бессвязными ругательствами.

Он пьян. Может, даже под кайфом. И нет в этом мире никого, кто бы мог мне помочь.

Наш дом находится в самом конце улицы, рядом живут алкаши, а через дорогу пустырь. Даже если я сорву горло криками, никто мне не поможет. Никто не придет. Я совершенно одна…

Меня накрывает новой волной парализующего страха. Тело каменеет, и, если бы не его свирепое, пропитанное алкоголем дыхание, я бы давно потеряла сознание. Лучше бы потеряла… Я просто хочу, чтобы все это закончилось. Пожалуйста!