Я тебя приручу

И пока девушка переосмысливает информацию, Рус вызывает бригаду «скорой» и своих коллег.

– Мне нельзя в тюрьму, – снова заводит свою безумную пластинку, чем жутко меня раздражает.

– Я тебе зачем визитку дал? – строго спрашиваю. – Чтобы ты позвонила, если отчим объявится. А это что? Обычная бытовушка? Я похож на службу поддержки в кризисной ситуации?

– Я не знала, к кому обратиться… У меня никого нет. Совсем никого.

– Я-то здесь при чем? – искренне недоумеваю. Вот уж не думал, что внешне похожу на мать Терезу.

– Не бойся, – понимая, что утешитель из меня хреновый, вмешивается Руслан. – Скатаемся в отделение, дашь показания и вернешься спокойно домой. Братец придет в себя, и помиритесь спокойно.

– Мне нельзя домой, – дрожит она. – Вдруг они снова придут?

– Кто «они»? – осторожно переглядываемся с другом.

– Те люди, что приходили вчера. Они нам угрожали. Сказали, что если отчим не объявится… они нас… они нас убьют.

– Какие, блд, люди? – взрываюсь я. – Кто еще ищет этого мудака?

Где-то вдалеке раздаются первые отголоски сирен, и, выдав матерную тираду, я командую:

– Рус, разберись тут со всем. Девчонку я забираю.

– Э-э-э… куда забираешь? – возмущается друг.

– Мне надо, чтобы она ответила на мои вопросы, а твои коллеги вряд ли придут от этого в восторг.

И пока они оба пытаются осмыслить мои слова, я хватаю ее за руку и тащу на выход.

Глава 5

Хаотично прыгающие мысли в голове сменились полнейшим вакуумом. Я смотрю в одну точку – небольшое пятнышко на лобовом стекле – и повторяю про себя: «Он жив. Я не убийца».

Наверное, я плохой человек, но в данный момент я больше радуюсь второму факту. Собственная совесть волнует меня куда больше, чем жизнь сводного брата.

Несмотря на то, что мы давно выехали из нашего богом забытого района, внедорожник Ратмира продолжает подбрасывать на кочках. Вглядываясь в темноту, я запоздало понимаю, что с дорогой все в порядке, трясет не машину, а исключительно меня.

От страха, от холода, от осознания того, что жизнь уже никогда не будет прежней.

Кажется, только сейчас сознание начинает затапливать весь ужас происходящего. Я села в машину с мужчиной, которого совсем не знаю. Мужчиной, которого боится мой брат. И по идее, мне тоже следует бояться.

По-хорошему, мне надо спросить у Ратмира, куда он меня везет, но сейчас мне откровенно все равно. Куда угодно, лишь бы оказаться подальше от дома. Дома, который перестал быть таковым уже давно.

Знаю, что в моих мыслях мало логики. Еще в нашу первую встречу все внутри кричало о том, что этот мужчина куда опаснее отчима и брата, вместе взятых. Но… может, в этом и дело? Такой мужчина, как Ратмир Бестаев, не будет размениваться на мелочи и терроризировать слабую девушку.

Уверена, если ему захочется самоутвердиться и продемонстрировать характер, он найдет себе оппонента с равными силами.

Пользуясь тем, что Ратмир погрузился в свои мысли и смотрит на ночную дорогу, я украдкой разглядываю его. Даже если он и чувствует мой пытливый взгляд, вида не подает, позволяя мне записывать на подкорку каждую мелочь.

На нем та же одежда, что и вечером, но в то же время он выглядит по-другому. Более напряженным. Более серьезным. Оторвав правую руку от руля, он запускает ее в волосы и треплет их, глубоко задумавшись.

Понятия не имею, откуда у меня эта уверенность, но я знаю, что причиной его недовольства стали мои слова. Не тот факт, что я вызвала его посреди ночи. Не то, что ему пришлось разбираться с моими проблемами. А мои слова о том, что вчера к нам уже кто-то приходил. И, видимо, тот факт, что мой брат утаил это от него.

Каким-то образом эта информация важна для него. И я готова продать ее за самую высокую цену.

Нутром, каким-то шестым чувством я понимаю, что это мой шанс. Этот красивый мужчина с копной каштановых волос может мне помочь. Не факт, что захочет, конечно… Но я просто обязана сделать так, чтобы у него не осталось выбора.

Вскоре мы въезжаем в красивый жилой комплекс, и Бестаев паркуется у элитной новостройки. Здание, да и сам двор словно сошли с картинки из Пинтерест. Аккуратные клумбы, панорамные окна и даже одинаковые горшочки с цветами на открытых балконах. Я совсем неприлично озираюсь по сторонам и замираю на тротуаре.

Бестаев бросает на меня нетерпеливый взгляд, и на секунду я ловлю неприкрытую усмешку в уголках его губ. Меня словно кипятком обдает, когда я вижу нас со стороны. Он – мощный, статный, в дорогих шмотках и с уверенностью в том, что весь мир принадлежит ему. И я – растерянная девочка в пижаме и домашних тапочках, глупо глазеющая по сторонам. И если на выражение лица я хоть как-то могу повлиять и хотя бы попытаться вернуть отпавшую от удивления челюсть на место, то с внешним видом, увы, ничего поделать не могу.

– Ты привез меня к себе домой? То есть вы… Вы привезли.

Это осознание настолько меня шокирует, что я моментально забываю об элементарных правилах приличия. Сама не знаю, чего я ожидала. Что он привезет меня в офис? На какой-нибудь склад на окраине города? Сейчас ночь, и, наверное, вполне логично, что он привез меня к себе, но в то же время это заставляет вернуться все мои страхи. Меня снова охватывает какая-то неконтролируемая тряска, и я беспомощно делаю несколько шагов назад.

– Хватит трястись, – раздраженно приказывает он. – Я тебя не трону. Куда я, по-твоему, должен был тебя привезти в таком виде? В мотель?

Я отрицательно мотаю головой, но, кажется, только сейчас осознаю, что переоценила свои силы. Не оставить ему выбора? Сделать так, чтобы он мне помог? Господи, на что я рассчитывала? Я всерьез собиралась манипулировать этим зверем?

– Прости… те. Я просто растерялась.

Одергиваю футболку пониже и, опустив голову так, чтобы вуаль из волос хоть как-то скрыла мои пылающие щеки, следую за ним.

– Все нормально, – кивает мужчина, распахивая передо мной стеклянную дверь подъезда. – И можешь обращаться ко мне на «ты», не такой уж я и старый.

Сонный консьерж моментально подрывается из-за стола и бодро здоровается с нами. Если мой вид его и удивил, профессиональной выдержки хватает, чтобы никак это не показать.

В ярком свете вычурных потолочных светильников я сжимаюсь еще больше. Уверена, подошвы моих домашних тапочек чище, чем ботинки Ратмира, но я все равно невольно осматриваю мраморный пол, будто боюсь оставить на нем грязные следы. Бежевый ковер на ступенях, натертые до блеска двери лифта и живые растения в огромных кадках – все вокруг кричит о том, что мне здесь не место. Но тем не менее никто не спешит бросаться наперерез и гнать меня поганой метлой. Даже наоборот, Бестаев нетерпеливо вздыхает и слегка подталкивает меня в плечо, когда я замираю на пороге кабины лифта.

В его квартире нет картин в позолоченных рамах, с потолка не свисают причудливые канделябры, а пол не устилают персидские ковры. Но тем не менее все здесь кричит о статусе и достатке хозяина.

Я знаю, что мне здесь не место. Знаю, что такой мужчина, как Ратмир Бестаев, сожрет меня и не подавится, но так или иначе, когда за нами закрывается дверь и он без обиняков просит, чтобы я приступила к рассказу, я делаю глубокий вдох и заявляю:

– Я все расскажу. Но у меня есть условия.

Глава 6

Я даже моргнуть не успеваю, а мужчина вмиг оказывается возле меня. Воздух вокруг нас густо пропитывается чем-то новым. Тяжелым. Терпким. Незнакомым.

Кажется, мои слова за считаные секунды привели его из состояния раздражения в состояние какого-то первобытного бешенства.

– Что ты сказала? – выдавливает он звенящим от напряжения и злости голосом.

– Я сказала, что все вам расскажу. В подробностях, но… – Нервно сглатываю и опускаю глаза. Не могу смотреть на него. Каждой клеточкой своего тела я сейчас ощущаю его ярость. Она обволакивает меня пеленой и забирается под кожу. Вряд ли такой мужчина, как он, привык к отказам. Внутри все вопит о том, что диктовать условия Ратмиру Бестаеву – плохая идея, но у меня нет выбора. В любом случае терять мне уже нечего.

– Ты в курсе, с кем ты разговариваешь, девочка? – Мужчина нависает надо мной, в крошку растирая последние остатки уверенности.

Тональность его голоса резко меняется. Он становится настолько спокойным и тихим, что от этого мне вдвойне страшно. Я вижу, как яростно сжимаются его кулаки на поверхности стола по обе стороны от меня, и понимаю, что это спокойствие обманчиво. Всего лишь жалкая попытка сдержать гнев, бушующий в его крови.