По лезвию золотого ножа

– Но я переживаю! Вижу, в каком ты состоянии! Ты же вся дрожишь, хоть и пытаешься это скрыть.

Саша слишком хорошо ее знала.

– Выходит, тебя пытались убить. И что теперь? Нас ведь рассекретили, что нам делать?

– «Нам» – ничего. Ты останешься здесь на неопределенное время. В школе скажем, что ты приболела.

– А ты? Что будешь делать ты? Ты же останешься здесь со мной, не так ли? Мы ведь будем вместе…

Раньше Вивьен без раздумий ответила бы «Да, конечно же, останусь», однако теперь, после разговора с бабушкой, она сомневалась в своем следующем шаге: уйти – безрассудно, ее могут убить в любой момент, но и остаться – неправильно. Как же быть…

– Саша, мне придется уйти.

– Что? Почему? Ты же в опасности! Это на тебя покушались, не на меня!

– Ты права, меня нашли. Именно поэтому я больше не могу прятаться. Нужно… нужно что-то делать.

Неужели бабушка права, и единственное, что ей остается, это бороться в открытую?

Саша смотрела на нее, пораженная, а затем внезапно схватила за талию и крепко обняла.

– Я никуда тебя не отпущу, – прошептала Саша. – Ты останешься здесь, со мной, я никуда тебя не отпущу.

Вивьен ощутила горечь сожаления. Саша была к ней привязана даже больше, чем Вивьен полагала.

Натыкаясь на «рожки», она погладила сестру по волосам.

– Настало время бросить себе вызов и покончить с жизнью, которую мы ведем.

– Мне нравится наша жизнь, – проговорила Саша, не поднимая головы. – Я не хочу ничего заканчивать.

– Саша, ты ведь умненькая. Ты понимаешь, что рано или поздно нашим тихим дням пришел бы конец. Тебе известно, кем были наши родители, из какой мы семьи. Поэтому должна понимать, какая ответственность на нас лежит.

– Не понимаю! – возразила Саша, резко отстраняясь. – Я ничего не понимаю и не хочу понимать! Я не знаю своих родителей, для меня они чужие люди. Я не знаю наших родственников, я никогда их не встречала. Даже бабушку видела от силы пару раз. Единственный человек, который мне дорог, это ты! Ты – все, что у меня есть! Ты моя семья! – На глаза сестры навернулись слезы. – Я не хочу тебя потерять! Но сейчас ты говоришь мне, что хочешь рискнуть собой и забрать себя у меня ради какой-то там ответственности? Ради людей, которым мы не сдались? Они только рады будут, если нас не станет!

– Саша…

– Нет! – рассердилась Саша. – Мне плевать на обязательства и на семью! Я – Саша Мальро! Не Картер! И не хочу ею быть. Как и ты! Я знаю, как сильно ты хотела сбежать от прошлого, от этой мегеры, которая вечно тебе названивала, желая вернуть в золотую клетку! Видела, как счастлива ты была, просто общаясь в баре с друзьями, без условностей и давления, и как холодела, когда речь заходила о «семье». Тогда почему идешь у нее на поводу? Почему слушаешь эту старую каргу?

– Саша, я делаю это не ради Консуэллы.

– Тогда ради чего ты это делаешь? Почему после покушения, когда тебе следовало бы залечь на дно, бросаешь меня и возвращаешься в эту семью?!

– Я делаю это ради нас, ради тебя и меня. Чтобы больше не прятаться и не оглядываться по сторонам. Чтобы больше не жить во лжи.

– Да, мы живем во лжи. У меня друзей постоянных нет, потому что все, что я делаю, это вру им и бросаю их в неподходящий момент. Но это лучше, чем… чем… Хочешь, чтобы я и тебя потеряла?

– Саша! – ужаснулась Вивьен. Они обе об этом думали, но только сейчас Саша впервые произнесла это вслух. – Ты меня не потеряешь. Прекрати говорить так, будто я иду на верную смерть.

– Но ты идешь на верную смерть!

– Саша! – повторила Вивьен. Такой Сашу видела впервые. Она была открытой, шутливой и дружелюбной. Бывало, сердилась, бывало, раздражалась, но никогда не проявляла столь бурных негативных эмоций. Напротив, всегда являлась той, кто успокаивал Вивьен и советовал не терять головы.

– Сегодня я едва не осталась сиротой, – смахнув слезы, спокойно заговорила Саша. – Ты подумала, что стало бы со мной, если бы ты не вернулась?

Вивьен приблизилась к сестре, но Саша отстранилась.

– Я против того, чтобы ты уходила. Давай продолжим жить, как жили – тихо и мирно, не ввязываясь в бойню богато-чокнутых семей.

Наградив сестру решительным взглядом, Саша покинула гостиную.

Вивьен опустилась в кресло. Саша не была капризным ребенком: потерявшей родителей в трехнедельном возрасте, не знавшей материнской любви, ей было не до капризов. Все лишения она сносила с пониманием и улыбкой на лице. Однако теперь… Вивьен нащупала ее ахиллесову пяту.

– Какая же я глупая…

– Вы не глупая. Просто любите ее слишком сильно.

Вивьен встрепенулась. Гарет до сих пор стоял у дверей.

– Гарет, что ты думаешь о сложившейся ситуации?

Он был предан и лоялен Консуэлле, но его суждения всегда оставались независимы.

– Саше придется взрослеть еще быстрее. Как и вам в свое время.

На душе – мрак, на лице расцвела улыбка.

– Тебе не кажется, что она уже слишком взрослая?

– Она проживает не детскую жизнь, – согласился Гарет, внезапно оказавшись рядом с ней. – Но все это время она находилась под вашей опекой. Вы защищали ее, как волчица волчат. В ближайшее время ей придется защищаться самой.

– Думаю, это она умеет. Ты ведь знаешь, какая она боевая. Знаешь, какие проблемы доставляет в школе.

Но Вивьен понимала, о чем он говорит. Какой бы смелой и бесстрашной Саша не казалась, она все еще оставалась ребенком, которому предстояло встретиться с тяготами реальной жизни. Оградить сестру от всего Вивьен не могла при всем желании.

– Так что вы решили? – спросил мужчина.

Ответ был очевиден. Как ни странно, но разговор не с бабушкой, а с Сашей помог принять непростое решение.

– Еще не поздно. У моей сестры должна быть нормальная жизнь: счастливая и безопасная. Жизнь, в которой она не будет оглядываться по сторонам в поисках направленного на нее оружия. Ради этого я готова на все. Даже побороть своих внутренних демонов.

***

Шестнадцать лет назад все газеты пестрели заголовками о трагической смерти Лаяна Картера и его семьи: жены и старшей дочери. Это стало горем не только для родственников погибших, но и для всего просвещенного мира. Местные и зарубежные новостные издания писали, а телевизионные каналы рассказывали, освещая все новые детали дела. Представители прессы оккупировали полицейское подразделение и не давали прохода членам семьи, которая упорно хранила молчание. Новость о смерти Лаяна Картера, величайшего изобретателя современности и самого популярного представителя цифровой индустрии, перекрыла остальную новостную повестку стран: рядовые проблемы жителей теперь казались не такими важными самим же жителям. Мамочки в очередях за молочной смесью или финансовые трейдеры на фондовых биржах – неважно кем ты был, вместо детских пособий и цен на акции все обсуждали одно – конец эпохального явления под названием «Лаян Картер».

Дарнел посмотрел на себя в зеркало: сальные волосы, осунувшееся лицо, потускневшие глаза. Недавняя щетина превратилась в заросли. Это то, во что он превратился.

Сжав крепче ножницы, он обрезал прядь волос.