Благословенные монстры

– Я… – Серефин колебался. – Только теперь я осознал, что был готов оплакивать твою смерть.

Малахия перекатился на спину. Он понимал, что ему вряд ли удастся выжить. Скорее всего, Серефину еще придется погоревать.

– Думаю, не существует слов, которыми я мог бы оправдать свой поступок.

– Нет, – рассеянно подтвердил Малахия. Он снова чувствовал голод.

Серефин откинулся на руки, устремив взгляд вверх, на кроны деревьев.

– Если хочешь знать, я действительно рад, что ты жив.

– Прозвучало так, будто тебя самого это удивляет.

– Ну, ты мне не особенно нравишься.

– Это взаимно.

На мгновение что-то в выражении лица Серефина изменилось:

– Когда-то давно я считал тебя другом. Прости. Это все, что я могу сказать.

Малахия прищурился, пытаясь оценить, насколько изуродовано лицо Серефина. Он выглядел плохо. Кожу покрывали длинные, засохшие порезы, повязка на левом глазу говорила о плачевном состоянии глазницы. Волосы отрасли так сильно, что теперь он мог завязывать их в хвост, а его черты омрачала сильная усталость.

– Все славки будут перешептываться у тебя за спиной, – сказал Малахия.

Губы Серефина тронула еле заметная улыбка:

– Кацпер не говорит мне, насколько все плохо, а это значит, что все еще хуже, чем я думал.

– У одной Стервятницы в моем ордене столько же шрамов, сколько и у тебя, а она сражалась с тремя лешими одновременно.

Спокойствие было нарушено странными звуками. Что-то неслось по лесу с пугающей скоростью. Серефин вскочил на ноги, а Малахия сел, но так и не поднялся с земли. Он обладал силой бога, так что его не особенно волновали ужасы этого леса. А вот разъяренный транавиец уже немного настораживал. Он отпрянул от клинка, который нацелился ему в лицо.

– Кацпер! – воскликнул Серефин.

Но юноша не собирался останавливаться. Малахия бросился на другую сторону поляны, испугавшись, что, если даст отпор, Кацпер этого не переживет. Он не хотел давать Серефину еще одну причину убить его. Малахия поднял руки:

– Прошу, отзови своего генерала. Сейчас неподходящее время для драки.

– Я не генерал, – пробормотал Кацпер, и Серефин удивленно моргнул:

– Нет?

– Лейтенант.

– Нет…

Кацпер кивнул:

– Остия генерал. Ты повысил ее, но не повысил меня.

– Не может быть.

– Ты был очень пьян, когда назначил ее генералом.

Серефин задумался:

– Звучит правдоподобно.

«Угораздило же меня оказаться именно здесь», – устало подумал Малахия. Он начал ковырять гнилое пятно на дереве. Это не предвещало ничего хорошего. На самом деле, чем пристальнее он приглядывался к состоянию поляны, тем больше странностей бросалось ему в глаза. Землю усеивали тела мертвых птиц. Повсюду валялись крошечные кости. С тех пор как Пелагея исчезла вместе со своей хижиной, вокруг стало подозрительно тихо. Даже несмотря на его шумную компанию, из леса должны были доноситься хоть какие-то звуки.

– А ты хотел бы получить повышение? – спросил Серефин, и Кацпер всерьез задумался.

– Я возвращаюсь в лес, – объявил Малахия. – Лучше попытаю удачу там.

– Стой, Малахия, – начал Серефин.

– Я бы хотел повышение, – тихо сказал Кацпер.

Малахия поднял бровь:

– Не лучше ли нам разойтись? Прежде чем кто-то из нас ударит другого ножом или перережет ему горло.

Он не ожидал увидеть вспышку, промелькнувшую на лице Серефина. Король выглядел совершенно потерянным. Неужели это из-за того, что Малахия хотел уйти?

– Тебе нужна помощь, Малахия.

– Нет. Особенно от тебя, – он повернулся, готовый уйти.

Малахии не нравилось осознавать, что он заблудился. Этот бесконечный лес хотел только одного – полакомиться его костями.

К тому же бог подозрительно затих, но молчание еще не означало его отсутствия.

«Разве ты не хотел, чтобы я был послушным?» – саркастично подумал Малахия.

«Так это послушание? Что-то не похоже».

Это ощущалось как нож, пронзивший его мозг, как иглы под ногтями. Каждый раз этот голос приносил ему невообразимую боль.

«Почему мне так плохо? Это из-за тебя?»

«Можешь винить во всем свою человеческую природу. Вам, смертным, хорошо удается бежать от самих себя, но в конце концов реальность все равно вас настигнет».

Малахия не понимал, что с ним происходит.

«Разве это не то, что волнует тебя по-настоящему? – в голосе Чирнога звучало любопытство. – Ты не хочешь знать, что с тобой случилось. Ты хочешь понять».

«Конечно, это самое главное», – огрызнулся Малахия.