Эротика в рассказах. Том 5

Держась за изголовье кровати, одной ногой он встает на пол, а вторую, перекинув через меня, ставит коленом на подушку. Так его член максимально близок к моему лицу и касается моих губ. Мне при этом не нужно напрягать тело, любимый делает все сам.

Яички приятно щекочут подбородок. Я закрываю глаза и представляю, что мы находимся одни на всем белом свете. А через миг уже начинается бешеная скачка.

Секс на стреме конечно интересен, но когда он постоянен – это так нервирует. Но я чувствую, как в животе снова оживают бабочки. Что-то теплое трепещет и жаждет его прикосновений. Я ощущаю каждую клеточку своего тела. Я очень изголодалась по любви. Ожидание его с работы становится интереснее, если вспоминать все то, что он делал со мной раньше… Его руки, голос, торс, запах, губы.

Он страстно целует подбородок, ключицы, убирает волосы и оставляет засосы… Я начинаю постанывать, закрываю глаза и чувствую его горячее дыхание на моей шее.

Он спускается ниже, облизывает грудь и кусает сосок. Я вскрикиваю, он резко разворачивает меня спиной к себе и прижимает. Он держит одной рукой меня за оголившуюся грудь, другой – за шею. Дышать становится сложно, но я не сопротивляюсь. Он шепчет мне на ухо:

– Спустись на колени, дорогая. Оближи мой член.

Я чувствую, как он давит на голову сверху своей рукой. Чувствую, как мои трусики намокают… Внезапно он ослабляет давление и поднимает меня за волосы.

– Все бы отдал, чтобы быть с тобой вместе. Только с тобой, навсегда! – Олег говорит это так искренне, что я чувствую его силу и превосходство надо мной, покоряюсь и ощущаю удары его сердца. Это очень возбуждает меня.

Я ощущаю каждый его вздох, чувствую запах его кожи, и безумно жажду его… Он берет меня за голову и проникает в мою глотку… Я чувствую, как его член трепещет во мне, как он импульсивно бьется о мой язык, толкает заднюю стенку глотки… Как Олег изголодался по моему ротику, как ему хочется ощутить на моих губах соль своей смазки…

Я облизываю его ствол, головку и мошонку, ускоряюсь, дрочу руками его член… Он пульсирует, горит, а я не хочу останавливаться…

На мое лицо вырывается его сперма… Ее очень много, она такая горячая… я ловлю ее языком, хочу выпить побольше. Тонкие струйки стекают мне в ротик, я глотаю и улыбаюсь… Этот почти родной вкус только мой. И сегодня вечером Олег только мой! Он хочет меня и это просто фантастика!

Я умываюсь и возвращаюсь из ванной. Он уже оделся и что-то готовит на кухне для мамы, ожидая ее прихода. Вздыхаю и иду в свою комнату. Изменится ли что-то в моей жизни или я вынуждена буду всегда скрывать свои чувства?

Первая сессия БДСМ

– Что ты сейчас перед собой видишь?

– Пустоту, – судорожный вздох вырывается вместе с ответом.

Она оказалась в комнате, где чернящая мгла заволокла каждый миллиметр свободного пространства.

Тут очень прохладно, так сильно, что в какой-то момент начинает казаться, что следом за каждым выдохом вырывается небольшое облако пара, а кожа спешит покрыться еле заметным ледяным налетом. Только осторожные и уверенные прикосновения незнакомого человека дарят странное и очень приятное тепло.

– Что ты ощущаешь? – голос с небольшой хрипотой слегка начинает царапать нервы, заставляет вздрагивать от внезапности, потому что тишина уже пробралась в нее, окутывая плотным коконом.

– Страх, – она говорит правду, ее пугает неизвестность, того, что произойдет в скором времени.

– Ты меня боишься? – снова этот хриплый голос, но сейчас он уже не так сильно пугает, потому что он явно ожидает диалога.

– Нет, – и снова она выдает чистую правду, она не боится незнакомца, который находится рядом. Человека, который сейчас ласкает ее обнаженное тело. Ее скорее сейчас пугает больше всего неизвестность, это обычное человеческое чувство, поэтому ей не стыдно в этом признаться.

– Хорошо, – кажется, человека кивает каким-то своим мыслям.

Через пару секунд мужчина куда-то уходит, унося с собой также тепло своих рук. Запястья девушки обхватывают кожаные полоски, по рукам все выше и выше скользят прикосновения незнакомца, еле слышно позвякивает цепь.

Из груди девушки начинает вырываться стон обреченной пленницы. Она понимает, что назад пути уже нет. Она сама приняла это решение, оно было ей необходимо. Ей очень важно совершить этот шаг, суметь перебороть этот дикий страх и в итоге расширить границы самой себя. Ей важно нужно осознавать, что существует тот, кто властен над ним, тот, кому она принадлежит, тот, кто владеет ее жизнью.

– Подними руки.

Она мгновенно повинуется этому невероятно властному голосу, опять позвякивание цепи, а в мыслях скользит только сплошное непонимание.

Она не может понять, как незнакомец видит в этой темноте, ведь ей самой не видно даже рук, вздернутых вверх. Легкий рывок, но что-то уверенно держит там вверху.

– Не пытайся сопротивляться, – произносит незнакомец. – Ты сейчас в моей власти, ты должна меня во всем слушаться.

– Я буду, – она закусывает нижнюю губу, потому что голос звучит жалко, лучше бы она молчала.

– Это радует, но за свою провинность ты будешь наказана, – хрипло шепчет незнакомец прямо в ее ушко.

Она не успевает ничего ответить, как вздрагивает от удара. Спину обжигает кожа плети, длинная полоса вспыхивает, изо рта вырывается полный боли стон.

– Ни звука, – говорит незнакомец.

Но она не хочет молчать, ей больно. Как она могла решиться на это? Она боится боли. Страх и нежелание продолжать пытку нарастают, вырываются громким криком, от которого у нее закладывают уши. Удары учащаются, незнакомец не дает времени на передышку. Он наказывает за каждый возглас, ведь мужчина говорил, что она должна молчать.

Больно, ей ужасно больно, спина болит от града ударов. Ей хочется прекратить это.

– Десяти будет достаточно, – говорит незнакомец.

Десять. Их было только десять? Ей показалось, что ударов было бесчисленное множество, они выпили все силы, словно плеть, ложась на кожу, высасывала жизнь. Она опустила голову, уткнувшись мокрым лбом в руку. Кожа такая холодная…

– Теперь ты будешь послушным?

– Буду, – она не хочет повторения, даже несмотря на то, что плоть налилась и потяжелела, а внутри щелки разливаются волны томительного возбуждения.

– Буду, господин, – поправляет незнакомец, поглаживая горящую спину.

– Буду, господин, – зеркально повторяет она, едва шевеля губами.

Так правильно, так надо. Она должна подчиняться.

За спиной раздается глухой смешок, ее господин доволен. Он гладит, подходит ближе, касается губами шеи, прихватывает кожу, одновременно зажимая между пальцами сосок. Но сейчас она чувствует не боль, нет. Все внимание сосредоточено на том, что мужчина, который прижимается к ней со спины, полностью обнажен. Его твердая плоть упирается в поясницу, значит, он выше. Теперь нет возможности не идти до конца. Теперь даже если она передумает, ее не оставят в покое…

– У тебя красивое тело, – нежно говорит мужчина, поглаживая, надавливая пальцами, причиняя легкую боль.

Она молчит, закусив губу, из нее уже сочится кровь, но нет сил разжать зубы. Тело мелко дрожит от жара, прокатывающегося по нему. Как же оно слабо… Когда разум сковывает страх и нежелание заходить до конца, тело извивается, подставляется под ласку, просит большего…

Но почему ничего не происходит? Куда пропало тепло, исходящее от тела незнакомца? Куда исчез сам мужчина? Она повертела головой, но рассмотреть что-то в темноте невозможно. Вот теперь ей стало по-настоящему страшно… Тот, кому она была готова доверить себя, ушел…

Дверь открывается с неприятным скрежетом, который больно бьет по нервам, она видит полоску света, слышит шаги, но все это у нее за спиной. На глаза опускается повязка, на плечи халат, руки свободны, только иголочки в затекших мышцах.

– Где? – она озирается, смотрит по сторонам, словно может что-то увидеть сквозь плотную ткань.

– Вы можете отдохнуть здесь, – мягко говорит сотрудник клуба и подталкивает ко входу в комнату.

Теперь она может содрать помеху с глаз и вернуть себе зрение. Мягкий приглушенный свет не режет по глазам, но они все равно слезятся. Почему незнакомец ушел? Почему не закончил их сессию? Почему?

Она устало опускается на мягкий диван, трет глаза и кусает губы, пытаясь изгнать из груди обиду. Лучше бы она не приходила сюда, тогда не было бы этого унижения, этой боли…