Мой очаровательный оригинал

Освещение слабое, но я бегу, не разбирая шагов. Мне кажется, что Илья погонится за мной, злой и вышедший из себя. Эта мысль подгоняет меня, а еще истеричный страх – он бьется у меня в груди, заставляя тяжело и громко дышать.

Первая попавшаяся дверь, и моя рука сама по себе дергает за ручку, секунда – и я внутри.

Темнота целиком поглощает меня – в комнате не горит свет. Меня охватывает новая волна страха, и, когда я уже готова развернуться и убежать, меня хватают за плечи чьи-то крепкие руки и притягивают к не менее крепкой груди, твердой и теплой. Чужие губы находят в густой темноте мои и… целуют.

Нежная страсть. Теплый язык, с мягкой настойчивостью исследующий мой рот, скользящий по зубам, переплетающийся в романтичном танце с моим языком. Такая ласка парализует меня, в какой-то момент я даже отвечаю, ибо страх отступил, пришло понимание, что мне, вопреки всем моим проблемам, приятно, черт возьми! Это не тот поцелуй, который случается на съемках. НЕ игра, где ты ВЕДЕШЬ, где ты всё КОНТРОЛИРУЕШЬ. И тем не менее это так – происходящее не пугает, я будто оказалась в тихой гавани, там, где меня любят, меня не обидят, хотят защитить.

Иррациональное чувство. Неразумное. И безрассудное.

Глава 8. Призрачная Мечта

Ян

Поцелуй со вкусом шоколада… С каких пор Поль ест шоколад?

Вопрос так и остается где-то за пределами происходящего, оттесняется вихрем чувств. Ощущение близости так меня окрыляет, чем-то новым отдается в груди, непривычным.

Ее плечи дрожат – так необычно и… волнительно. Она вся дрожит в моих руках, пока я самозабвенно целую ее сладкие губы.

Никогда не предполагал, что она может быть такой. Такой нежной и хрупкой. Такой уязвимо прекрасной.

Грудью ощущаю биение ее сердца. Боги, какой сумасшедший ритм! До чего громко! А дыхание… уверен, еще секунду назад ее грудь билась о мою в безумном танце, будто она пробежала марафон перед тем, как предстать передо мной. А сейчас она стоит, замерев, точно боится дышать. Она всем телом прижата ко мне, неподвижная, мелко вибрирующая под моими ладонями, отчего мое собственное дыхание познает новые горизонты, сбиваясь, прерываясь и ускоряясь одновременно.

Внутри разрастается пожар.

Почему я раньше не замечал эту прелестную черту в ней? Романтично-скромную. Мягко-милую. Светло-сладкую. Она, эта черта, что пряталась до сегодняшнего дня, ощущается в Поль так остро сейчас, что я готов прямо тут забыть о приличиях, запереть дверь, усадить свою замечательную девушку на стол и…

Язык в очередной раз сплетается с ее языком и проходится по ее небу, готовый ласкать каждую поверхность, которую только встретит на своем порывистом пути, но она резко отстраняется, прежде прикусив мне губу своими острыми зубками.

И когда начинает поворачиваться, мой нос случайно утыкается ей в шею, и я забываю о боли, чуть с ума не схожу от ее запаха – тонкие нотки граната выбрасывают меня из собственного же сознания. Кажется, я уже наркоман, первой дозы оказалось достаточно, чтобы хотеть большего. А потом волосы ее, взметнувшись вверх, мягко бьют мне в лицо, обдавая едва слышимым ароматом незнакомого мне шампуня. Приятный, черт возьми!

Дверь передо мной хлопает, и я только тогда прихожу в себя, в здравомыслящее, разумное существо, которое задается одним единственным вопросом: что это было?

А нет, тут же созревает другой вопрос: куда она убежала от меня?

Выхожу в коридор, с изумлением наталкиваюсь на идущую в гримерную – ко мне навстречу! – Поль, ошеломленным сознанием выхватываю из поля зрения характерное движение, резко поворачиваю голову и замечаю, как на другом конце коридора летящая на бегу красная ткань платья прячется за угол, когда ее хозяйка сворачивает вправо. Я даже цвет волос незнакомки уловить не успеваю.

Единственное, что я успел, – это разглядеть яркое движимое пятно – кусок ее алого, как, должно быть, кровь на моей рваной губе, платья и обернутые в узкий ремешок черных туфель тонкие лодыжки. Очень красивые лодыжки. Как мой взгляд успел это выхватить из общей картины – ума не приложу. Всё же в коридоре недостаточно светло, чтобы что-либо различить в этих сумерках.

Полина останавливается передо мной и доверительно касается рукой моего плеча.

– Ян, я искала тебя в толпе, – говорит она с хмурым смятением и немного обвиняющим тоном. – Всё высматривала и высматривала со сцены, но тебя нигде не было. Где ты был?

– Здесь я был, – хрипло отвечаю я и, прочистив горло, повторяю зачем-то: – Здесь.

А взгляд мой то и дело убегает в сторону, я не в силах оторвать его от угла, за которым скрылась та, кого я минуту назад так страстно и с любовью целовал. В душе рождается порыв – побежать за ней и догнать девушку, кем бы она ни была. Но Поль… у нее день рождения, я не могу с ней так поступить.

Поборов сиюминутное желание узнать личность незнакомки, решаю, что это дело может подождать. Просмотрю камеры наблюдения в клубе позже. Я обязательно найду тебя, моя дрожащая незнакомка. Черт, должно быть, я ее сильно напугал в тот момент, когда поцеловал неожиданно, вот она и сбежала после. Но ведь она отвечала мне… Отвечала! И как отвечала! И ведь ни за что не сотрешь из памяти эти губы!

А эти острые зубки – порвали мне губу, и я чуть не задохнулся от возбуждения!

И как кстати, что в коридоре с единственным небольшим окном не включен свет – Поль, кажется, ничего не разглядела.

Как бы эмоции ни бурлили вулканом, натягиваю на лицо самую обворожительную из своих улыбок и с невозмутимым спокойствием говорю:

– Поль, у меня сюрприз для тебя.

– Какой? – в ней тут же рождается любопытство, глаза даже в полутьме сверкают интересом, она в одну секунду забыла все обиды. Иногда она так предсказуема.

– В твоей гримерной. Сейчас сама всё увидишь, – обещаю я ей таинственным тоном и кладу ладонь ей на спину, мягко подталкиваю к комнате, которую я украсил шарами и цветами специально для своей девушки. А на столе ее ждет особенный подарок.

Я уже взялся за ручку и готов был потянуть дверь на себя, но тут голос появившегося в конце коридора охранника меняет к чертям все планы:

– Ян Андреевич, вас Илья Игоревич просит к себе.

Мужчина спешит ко мне.

– Сейчас? Уверен?

Илья знает про сюрприз для именинницы, так какого черта он зовет меня?

– Да, сейчас. – Охранник непривычно взволнован. – И очень срочно.

Если срочно, значит дело чрезвычайной важности. Значит, случилось непредвиденное.

Решение принимаю за секунду, как привык в экстренных ситуациях, не терпящих промедления: быстро и жестко.

– Поль, мне нужно уйти. В гримерке тебя ждет подарок, – сообщаю напоследок твердым и крайне серьезным тоном, а потом, почувствовав в себе редкую на проявление совесть, уже через плечо добавляю мягче: – Не сердись.

Не смотрю на выражение лица девушки, ее чувства меня в данный момент волнуют меньше всего.

А уже через минуту мы с охранником Семеном широким проворным шагом входим в кабинет Ильи.

– Ян, прости! – Друг оборачивается к нам.

– Неважно, – отмахиваюсь я как отчего-то несущественного. – Ближе к делу. Что случилось?

– Одна из моих картин пропала, – с беспокойным видом сообщает он, кружась хаотично по комнате.

Я смотрю на стену, голую там, где она не должна быть пустой.

– Твою мать! Значит всё-таки она! Эта тварь вернулась в Россию! А я ведь засомневался сначала, когда… – Я резко бросаю взгляд на друга. – Камеры проверили?

– Да, – опережает в ответе Семен, начальник охраны, стоя внушительной громилой у закрытой наглухо двери. – Все записи этого дня стерты подчистую. И камеры, хоть и работают, вообще ничего не записывают. Система видеонаблюдения клуба взломана, и есть вероятность, что картинка передается третьим лицам и записывается в другом месте и на другой компьютер.

– Так отключи камеры!

– Уже сделано, Ян Андреевич.