Мой очаровательный оригинал

Ночь на воскресенье.

Я сидела на полу и беззвучно плакала.

Прошли часы с тех пор, как я вернулась на квартиру, напуганная и злая. Меня разрывали эмоции, я не знала, что мне делать, как поступить. И за неимением другого выхода, я привычно разделась до белья, натянула на голову наушники и включила музыку, взяла в каждую руку по широкой кисти, обмакнула в два цвета и начала танцевать яростно у стены с ватманом, делая резкие мазки, выпады, повороты. Разворачивалась спиной к холсту, поднимала руки, отводила их в стороны, чертила ломаные, хаотичные линии, вновь поворачивалась к стене лицом, слушая в ушах песню и повинуясь ее ритму. И всё это закрытыми глазами и на грани безумия.

Я старалась не думать, не вдаваться в логику своих действий. Я лишь выплескивала эмоции на бумагу, как и советовал настоятельно мой психотерапевт. Переносила эмоциональный раздрай, который сжигал меня изнутри, тянул мертвой хваткой на дно, – на бумагу. Проецировала внутреннее состояние и тьму, поглощающую мое маленькое чувствительное сердце, в виде абстрактных форм, ярких, болезненных, острых, рваных линий.

Позади меня сделанный мной рисунок. Краска, свежая, капает мне на плечи, стекает вниз по коже, но я, привалившись спиной к разукрашенной красным и черным акрилом стене, ничего не чувствую, кроме безысходности и глубокого одиночества.

Я ощущаю, как безмолвно катятся тонкие ручьи слез по застывшему, неподвижному лицу, я смотрю прямо перед собой, но при этом не видя ничего, не замечая окружающую обстановку. Я потеряна.

Кажется, этой ночью я разрушилась.

Кажется, я уже не соберу себя заново.

Кажется, я проиграла, и мой страх решил всё за меня, он погубил меня.

Босым ступням холодно, они начинают дрожать. Пальцы на ногах сжимаются, и я упираюсь подбородком в голые колени.

Я застываю, еще на несколько часов выпадая из реальности. Даже вторая Софи молчит, не подает признаков жизни, а это значит, что всё совсем плохо. Что я осталась в одиночестве.

В какой-то момент вселенная решает сжалиться надо мной, и я выныриваю из этого амебного состояния. Тишина вокруг настолько пугающе мертвая, что я яростно тру мокрые глаза и выкрикиваю на весь дом: "Ненавижу!"

Я так сильно ненавижу себя за собственный страх. Так сильно, что насильно принимаюсь перебирать в голове прошедшую ночь в клубе. Через сопротивление разума, через тернистый путь терроризирующего сознание страха я заставляю прочувствовать каждый момент заново. И когда мысль доходит до поцелуя с незнакомцем, я принимаюсь его анализировать, не жалея свои больные нервные клетки.

Я стараюсь не вдаваться в причины того, почему мужчина поцеловал меня. Быть может, в темноте спутал меня с кем-то. Да, вероятнее всего так и было.

Мне же понравился поцелуй, ведь так? Так. Только вот страх под конец одолел, испортил тот восхитительный миг, когда я почти забыла, что я ненормальная, почти поверила, что смогу быть нормальной.

Я еще и укусила его под конец! Будто дикая, совершенно не поддающаяся интеграции в общество людей, кошка. Безнадежная…

Постойте-ка… а ведь это прогресс – я вытерпела целую минуту в объятиях незнакомца! Да еще и его действия оказались приятными! В течение некоторого времени я даже чувствовала себя в безопасности рядом с ним.

Оглушенная правдой, я медленно поднимаюсь на ослабшие ноги и иду в душ, так и не взглянув на эмоциональный труд, отпечатавшийся на бумажной стене за спиной.

Надо же, оказывается, пусть только минуту, я могу перенести мужское прикосновение.

"Не любое, Софи. Как это ни странно, тебя взволновал конкретный мужчина. Пора признать, что ты нашла то, что искала".

"Ты вернулась", – я с облегчением выдыхаю.

"Я никуда не уходила, я страдала вместе с тобой".

"Так ты считаешь, что мне нужен именно этот мужчина?"

"Я уверена".

"Но как же я найду его теперь? Я даже не знаю, как он выглядит".

"Найдешь, или он сам тебя найдет, если вам суждено быть вместе".

"А когда найду… думаешь, чувства повторятся? Я имею в виду, смогу ли почувствовать то же, что и этой ночью? А вдруг больше не получится?"

"Ты сначала найди, потом уже проверишь свою реакцию на него. Ты ничего не теряешь".

"Ага, только гнаться за призраком, лица которого не знаешь, – то еще сумасшествие".

"Ну, тогда сиди, жди, когда он сам к тебе явится".

"Ты веришь в сказки? Я – нет".

***

Из ванной я выхожу полностью разбитой, выжитой досуха, вода не помогла мне избавиться от всей этой трясины. У меня нет сил даже на то, чтобы высушить собственные волосы, я просто плетусь к кровати и забираюсь в постель, подоткнув под себя со всех сторон толстое одеяло. За окном летняя глубокая ночь… или уже рассвет?.. Теплый рассвет, а мне холодно, зубы стучат. Кажется, я опять заболела. Кажется, сегодня я слишком сильно страдала – такого давно со мной не было; чудовищный стресс забрал у меня последние силы, придавил слабостью, распространяя по телу душевную боль и апатию.

Не помню, как провалилась в сон, как вообще удалось уснуть, но просыпаюсь я уже за полдень. И будит меня не солнце, банально смотрящее в окно, – шторы наглухо задвинуты со вчерашнего дня – будит меня "Another Love" от Tom Odell.

Тянусь к телефону, шарю повсюду, куда дотягивается рука, но в ближайшем окружении сей предмет не нахожу. И тогда мне приходится поднять тяжелые веки и обыскать всё по второму кругу уже открытыми глазами.

Этот хитрый кусок пластика и железа я обнаруживаю на полу, далеко от кровати. Не дотянуться, поэтому я вынуждена покинуть теплое место, хотя бы для того, чтобы задушить бездушного поганца немедленно!

На экране высвечивается входящий от подруги.

– Да, – дышу я в трубку с хриплым стоном.

– Что с голосом? – Кати сразу настораживается. Не церемонясь, не тратя время на приветствия. – Софи, у тебя всё хорошо?

– Отвратительно!

Я так ненавижу врать, потому-то и ответила предельно честно и ёмко.

– Ты пила? – еще один озабоченный вопрос.

Я тщательно и громко прочищаю свое горло, чтобы не прослыть законченный алкоголичкой. Но голос безнадежно охрип, и как бы я ни старалась привести его в норму, у меня ничего не получается. Если так дальше пойдет – я останусь без голоса. Певица без голоса – нельзя такое допустить.

– Разумеется, нет. Без тебя я этим бесконтрольным делом заниматься не стану. Пьяной я за себя не ручаюсь, в таких случаях мне нужен буксир вроде тебя. Чтобы не вляпаться в неприятности.

– Тогда что с тобой случилось? Фелипе достал? Шантажирует?

– Этот гад здесь ни при чем. Проблема с замужеством, разумеется, всё еще остается актуальной, но… – запинаюсь, раздумывая, рассказывать ли подруге о ночном происшествии. Пусть я и не люблю ложь, всё же недоговаривать и намеренно скрывать истинные чувства – едва ли не самое лучшее, что я умею. – Всё сложно, я просто здесь задыхаюсь. Вот и всё. Не бери в голову.

– Твой голос пропадает. Ты определенно не в порядке.

Доползаю наконец к кровати и, будто лишенная после долгого забега всяких сил, приваливаюсь спиной к деревянной перекладине. Упираюсь рукой о пол.

– Я этого и не отрицаю.

На том конце провода устало вздыхают, и я не могу оставить это без внимания: