Евангельские идеалы и исторические реалии церковного пути

Но есть ли что-то похожее в Апокалипсисе?

Как видим, совершенно ничего.

Кони, печати, трубы, саранча и конное войско – все эти образы исторически совершенно не конкретны. Рассматривать ли их последовательно или параллельно (как трижды в разных образах описанный один и тот же рассказ) – это ничего не меняет: проверить, доказать или опровергнуть все эти картины ужасов невозможно. До и после Тайнозрителя на земле случались войны, голод, моры и стихийные бедствия. Их всегда можно соотнести с конями и печатями, но никогда это соотнесение не даст нам ничего информативного, ничего конкретного: что, где и когда. В большей мере претендует на конкретику лишь рассмотренное пророчество про Рим.

Но есть и еще одна картинка, которая тоже может претендовать на конкретику: это 12 глава про Жену, облеченную в солнце. Глава приводит в ступор всех, пытающихся ее комментировать, кого нам доводилось прочесть. Все признают, что проследить здесь какую-то законченную сюжетную нить очень трудно. Если Жена – это Церковь (или народ Божий, Новый Израиль – разница в данном случае невелика), то кто ее дитя мужского пола? Почему оно восхищается к небесам? Ответов не слышно. Но при этом есть одно очень понятное указание: Жена убегает в пустыню и там прячется краткое время от гонящего дракона. Мораль вполне ясна: если хочешь принадлежать истинной церкви – прячься в пустыню. Мораль, породившая и воспитавшая весьма много сектантских движений. И при этом характерно, что в реальной жизни Церковь и в годы гонений в целом не бегала в пустыню. Люди жили в городах, скрывались и попадались гонителям там. Страдали и свидетельствовали. Мода на пустыню пришла не в годы гонений на христиан, а позже, как раз тогда, когда города украсились христианскими храмами. Тогда массам людей вдруг стало потребным пустынное жительство.

И здесь сходства Апокалипсиса с реальностью не получилось ни в одном пункте.

Если пророчества переносить на некоторое будущее, то мы вправе были бы ожидать, что они в какой-то форме предскажут нам будущее многовековое сосуществование церкви в союзе с государством. Это время и расцвета церкви, и ее тяжелейших искушений. Это время охватывает большую часть церковной истории. Но на него в Откровении нет ни малейшего намека.

Нравственные проблемы книги

Откровение явно провоцирует христианина на антисоциальное поведение, на сектантское отношение к церкви, на исключительное отношение к неким своим запечатленным. Все это вкупе формировало сектантскую психологию и воспитывало сектантов, весьма ценивших эту книгу, начиная от монтанистов II века и кончая Свидетелями Иеговы и позднейшими тоталитарными сектами. Архим. Ианнуарий тщательно прослеживает эти секты по всем векам. Их набирается очень много. И анабаптисты, и гуситы, и русские староверы… несть числа. И у всех Апокалипсис стоял на важнейшем месте в сознании.

Обратим внимание на одно важное обстоятельство.

Призывая проклятия на Вавилон-Рим, Тайнозритель изображает его блудницей, обвиняет в блуде. Блуд, по его мнению, тождествен римской веротерпимости. Разрешение в столице империи иметь свои храмы разным представителям присоединенных народов – это весьма правильное с политической точки зрения решение. Этой привилегией пользовались и сами иудеи, имевшие в Риме несколько открытых синагог и даже свои собственные кладбища. А здесь, в Откровении вся эта веротерпимость именуется блудом. Противопоставляется Блуднице Невеста. Религиозной терпимости – религиозная нетерпимость. Чем лучше подлинные святые Божии (в данном случае иудейские христиане) будут хранить свою чистоту и неприязнь ко всем прочим людям, тем дальше они от Блудницы и ближе к Невесте. Что из этого в реальной истории вышло, прекрасно показали события Иудейской войны и последующей борьбы еврейства вплоть до восстания Бар-Кохбы и окончательного рассеяния евреев.

Имперская терпимость Рима одолела еврейскую религиозную нетерпимость. Снова в полном противоречии с Апокалипсисом.

Так что обвинение «наездницы Зверя» в блуде оказалось не выдерживающим исторической проверки. И, вообще говоря, не соответствующей всему прочему учению апостолов, весьма терпимо относившихся к Римской империи, понимавших ее преимущества, как веротерпимого и правового государства. Это были преимущества именно для христианской проповеди, для Царства Божьего!

Когда же Римская власть становилась религиозно нетерпимой, – тогда и начиналась трагедия для ее христианских подданных. Когда «наездница Зверя» пыталась обратиться только к своим отеческим богам и перестать «блудить» с другими богами, вот тут-то и начинались тяжелые испытания и для реальной Церкви Христовой в ней сущей, и для нее самой, как многонационального государства. Как видим, такого оборота Тайнозритель вряд ли мог ожидать в будущем, но он, очевидно, не мог понять, чего стоит имперская веротерпимость и в его настоящем, на современном ему этапе истории.

Павел это понимал. И Петр понимал. А Тайнозритель не понимал.

Еще одна черта, выдающая в Тайнозрителе иудейского зелота (хотя при этом парадоксальным образом вполне верующего во Христа Иисуса, как Искупителя), заключается в его радости по поводу предсказанной гибели Рима. Глава 18 изображает скорбь всей земли, а 19 глава – ликование всех Небес по одному и тому же поводу: осуждение и казнь блудницы (Рима). В обеих главах нет недостатка в эмоциях и красках. Именно по одному и тому же случаю страждет вся земля, и ликуют Небеса. Даже архим. Ианнуарий вынужден признать здесь не евангельское настроение Тайнозрителя.

Иисус, вообще-то, о городе, отправлявшем Его на Крест, плакал. И призывал плакать о грядущей его погибели. Христианские авторы, не будучи евреями и страдавшие от евреев, не радуются нигде погибели Иерусалима, хотя само это событие подтверждает пророческую силу Иисуса наилучшим возможным образом. Но это не повод к радости. Когда Рим падал под ударами варваров, христиане там не спешили ликовать вместе с Тайнозрителем по такому поводу.

Итак, мы вынуждены признать здесь наряду с профетическим и явный нравственный изъян книги. Он бросается в глаза при первом же ее прочтении и уходит затем куда-то в подсознание, оставляя общее впечатление горечи и страха.

Отметим и такое вскользь брошенное замечание Тайнозрителя про святых: они не осквернились с женами, ибо они девственники (Откр. 14, 4). И это все 144 000, то есть символическая полнота людей, принимаемых в царство. Что это? Отрицание брака? Анализ не возможен, поскольку большей информацией мы не располагаем, но любые сектанты, отрицающие брак, в этой цитате всегда находили себе оправдание для своей проповеди.

Ложное пророчество о тысяче лет

Наконец есть место в книге, которое буквально всех толкователей приводит в ступор, или заставляет их сочинять такое объяснение, которое не соответствует оригинальному тексту.

Это пророчество 20-й главы о тысяче лет, на которые будет скован сатана и настанет некое золотое время жизни на земле. А потом якобы будет новое восстание сатаны. Классическое православное толкование этого места сводится к тому, что сатана скован первым пришествием Христа. Золотой век уже идет. От первого до второго пришествия Христа пройдет эта символическая тысяча лет, а потом придет антихрист.

Натяжка в таком толковании очевидна. Тайнозритель уверен, что в эту тысячу лет воскреснут только мученики и будут царствовать со Христом уже воскресшими. А остальные люди, в т. ч. и христиане, не воскреснут в этот срок (Откр. 20, 4–5).

Ни с какой реальной историей это не согласуется даже при кривом толковании. Перед нами очередное пророчество, которое просто не сбылось.

Кроме того, по Тайнозрителю, в его тысячу лет сатана не сможет действовать, будучи скован. Но весь опыт жизни христиан от первого до второго пришествия представляет собою именно невидимую брань с сатаною. Об этом предупреждали апостолы (1 Пет. 5, 8, Еф. 6, 12 и др.), а за ними многие отцы церкви. В реальной истории между первым и вторым пришествием сатана отнюдь не скован. Возможно, он как-то ограничен в силах, но его способности по искушению людей остаются значительными.

Наконец отметим, что учение о тысяче лет разделяли некоторые ранние отцы церкви, многие сектанты, и все-таки оно было окончательно осуждено 5 Вселенским собором. Может быть, настала уже пора перестать осуждать читателей книги, за то, что, мол, неправильно читают и понимают, и обратить внимание на сам первоисточник, которому никто так и не смог придумать некоего «правильного прочтения»?

Нумерология

Все толкователи согласны, что Апокалипсис пропитан цифровым символизмом и нумерологией. И в этом его глубокая уникальность во всем Новом Завете. Никто из апостолов не прибегает к цифровой символике в такой степени. Ни один не призывает считать т. н. «число имени». Между тем, для людей апостольского века это было известное занятие. И в еврейском, и в греческом, и в латинском языке цифры имели четкое соответствие с буквами, по сути, обозначались буквами. Точно так же и в славянском языке. Если мы возьмем имя, допустим, Иван, и каждой букве этого имени поставим соответствующую цифру, а затем все эти числа сложим, то получим число имени.

И – 10,

В – 2,

А – 1

Н – 50.

Складываем: 10+2+1+50 = 63 – это число имени Иван.

Так вот, если еврейские буквы, соответствующие латинской надписи Caiser Neron, сложить вместе, то получится число 666. Исследователи отметили это давно, и повсюду обсуждают, почему именно еврейские буквы складываются, а не латинские (тут, впрочем, Тайнозритель верен себе). Но важно другое.

Цифровой символизм вплоть до нумерологии – это не евангельское и не апостольское учение или предание. Никогда к этому приему не прибегал ни Сам Иисус, ни апостолы, ни отцы Церкви. Зато нумерология широчайшим образом использовалась всегда в оккультизме и в Каббале. Поистине, этот факт тоже достоин осмысления.

Критерий Второзакония

Строго говоря, у нас существует четкий библейский критерий подлинности пророчества. И если скажешь в сердце твоем: «как мы узнаем слово, которое не Господь говорил?» Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, – не бойся его (Втор. 18, 21–22).

Таким образом, всякое пророчество, чтобы считаться подлинным, должно предсказать нечто такое, что явно исполнится, и что можно заметить.

Если я предскажу, что в будущем человечество ждут новые войны, что в мире будут голодающие и страждущие люди, что будут бунты и революции, что будут эпидемии болезней, – то ни в коем случае за это не следует считать меня пророком. Я скажу правду, но эту правду знают все и без меня. Знают ее и читавшие Библию, и не читавшие Библию, и согласные с нею, и не согласные, – все хором подтвердят, что это правда. Потому что из этого состоит вся жизнь человечества.

Поэтому, если кто-то скажет, что апокалипсические картины ужасов временами как бы воплощались в реальной истории человечества, то это не признак пророчества. Всякий и без Библии знает, что история человечества ужасна, наполнена бедствиями и кровью, и ничего удивительного в этом нет. Требуется не смакование ужасов жизни, а хотя бы какое-то предсказанное событие, которое сбывается в реальной истории.

Образец дал Сам Иисус, предсказавший гибель Иерусалима и Храма. Предсказал заранее – и все исполнилось, причем именно на протяжении жизни одного поколения: не прейдет род сей.

Я искал и вопрошал толкователей Апокалипсиса: вы можете оттуда дать хотя бы одно реальное предсказание, указать только одно событие, которое потом хотя бы когда-нибудь исполнилось, и так, чтобы это событие можно было заметить и опознать?

Ответ читатель уже знает сам. Ответ отрицательный.

Предсказания библейских пророков, подлинные и сбывающиеся предсказания, отличаются одной особенностью: они в той или иной мере парадоксальны. Предсказывается, а затем происходит событие, которое слушателям пророчества трудно представить. Они не верят в возможность такого события. Это касается разрушения городов, это касается прихода Мессии на ослике, это касается страданий Мессии. И сама парадоксальность сбывшегося события четко врезается в память потомков: да, вот оно, исполнившееся пророчество, событие, которого не должно было бы случиться.

Если мы «предсказываем», что люди и впредь будут друг друга убивать и грабить, а вулканы будут извергаться, то мы не пророки, мы просто повторяем банальности. А подлинное пророчество не банально, в нем есть место парадоксу.

В христианской истории было немало парадоксов. В том числе в той ее части, которая современна Тайнозрителю.

Давайте сформулируем задним числом на языке образов Апокалипсиса парадоксальное и сбывшееся на деле «пророчество», которое никто не посмеет оспорить. Получится примерно так.

И вот на звере багряном сидела некая Жена. И увидел я, что это та самая Жена, облеченная в солнце, та самая, которую дракон искал поглотить, но она сидела на звере багряном, хотя иногда он кусал и рвал ее, но она не уходила с него.

Вот такое пророчество, парадоксальное, но неоспоримое, найдите нам на этих страницах!

А ведь наша констатация (которая не была никогда пророчеством) совершенно справедлива. Это именно указание на церковь Рима, которая уже к концу первого века стала общиной, «первенствующей в любви», наиболее авторитетной во всем христианском мире – и это несмотря на гонения, или, наоборот, даже благодаря гонениям. В реальной истории исполнилось вот это, а не то, что написано в книге.

Согласно Лютеру, лучший толкователь Писания есть само Писание.