– Позволь мне заплатить, – сказал он. – Прошу тебя.
Он расплатился и подхватил ковер под мышку.
– Такси здесь можно взять?
– На углу.
Мы вышли на улицу.
– Будь здоров, Людвиг! – сказал Розенталь, снова надевая свои золотые очки. – Даже не знаю, рад ли я, что тебя встретил. Наверно. Наверно, да. Но не уверен, захочу ли повстречать тебя снова. Ты меня понимаешь?
Я кивнул.
– Я и сам не особенно рассчитываю когда-нибудь попасть в Цинциннати.
– Мойкова нет, – сообщила мне Мария Фиола.
– А холодильник он не запер? – спросил я.
Она покачала головой.
– Но я пока что водку не крала. Сегодня.
– А мне срочно требуется рюмка, – заявил я. – Причем настоящей русской водки. Которую прислала мне в подарок одна шпионка. Кое-что там еще осталось. На нас обоих.
Я полез в мойковский холодильник.
– Там нет, – сказала Мария. – Я уже смотрела.
– Да вот она. – Я извлек бутыль с наклеенной этикеткой «Осторожно – касторовое масло!» – Цела! А этикетка – простейшее средство, чтобы отпугнуть Феликса О’Брайена.
Я извлек из холодильника две рюмки. В теплом воздухе каморки их стенки сразу запотели.
– Ледяная! – сказал я. – Как и положено.
– Ваше здоровье! – сказала Мария Фиола.
– И ваше! Хорош напиток, правда?
– Даже не знаю. Какой-то привкус маслянистый. Вроде касторкой отдает, нет?
Я ошарашенно посмотрел на Марию. «Ну и фантазия!» – пронеслось у меня в голове. Боже упаси меня на старости лет!
– Нет, – сказал я твердо. – Нет никакого маслянистого привкуса.
– Если хотя бы один из нас в этом уверен, уже хорошо, – философски заметила она. – Можно не опасаться беды. А что там внизу в этой шикарной посудине?
– Гуляш, – сообщил я. – Крышка заклеена скотчем. Опять-таки от прожорливого Феликса О’Брайена. Я не смог придумать этикетку, которая его удержала бы. Он ест все без разбора, даже если написано, что это крысиный яд. Поэтому пришлось прибегнуть к скотчу. – Я сорвал клейкую ленту и поднял крышку. – Настоящая венгерская кухарка готовила. Подарок сочувствующего мецената.
Мария Фиола рассмеялась.
– Вас, я смотрю, просто осыпают подарками. А эта кухарка – она хорошенькая?
– Она неотразима, как всякий тяжеловоз, и весит под центнер. Мария, вы сегодня обедали?
Глаза ее кокетливо сверкнули.
– Что бы вам хотелось услышать, Людвиг? Манекенщицы питаются только кофе и грейпфрутовым соком. Ну, и галетами.
– Отлично, – ответил я. – Значит, они всегда голодны.
– Они вечно голодны и никогда не могут есть то, что им хочется. Однако изредка они делают исключения. Например, сегодня. Когда видят гуляш.
– Вот черт! – вырвалось у меня. – У меня же нет бойлера, чтобы это согреть. И я не знаю, есть ли бойлер у Мойкова.
– А холодным его есть нельзя?
– Боже упаси! Можно схватить туберкулез и сухотку мозга. Но у меня есть друг, у которого целый арсенал электроприборов. Сейчас я ему позвоню. И он одолжит нам бойлер. А пока что вот маринованные огурчики. Идеальная закуска ко второй рюмке.
Я подал огурчики и позвонил Хиршу.
– Роберт, ты можешь одолжить мне бойлер? Я хочу подогреть гуляш.
– Конечно. Какой масти?
– Гуляш или бойлер?
– Дама, с которой ты собрался есть гуляш. Я подберу ей бойлер под цвет волос.
– Гуляш я буду есть с Мойковым, – сказал я сухо. – Так что бойлер подбери лысый.
– Мойков был у меня две минуты назад, принес водку и сказал, что едет дальше в Бруклин. Ну да ладно уж, приходи, врун несчастный.
Я положил трубку на рычаг.
– Будет у нас бойлер, – возвестил я. – Сейчас я за ним схожу. Подождете здесь?
– С кем? С Феликсом О’Брайеном?
Я рассмеялся.
– Ладно. Тогда пойдем вместе. Или такси возьмем?
– Не в такой вечер. Не настолько я пока что голодна.
А вечер и вправду выдался дивный, какой-то медовый, тягуче разнеженный от остывающего летнего тепла. На ступеньках перед домами смирно сидели убегавшиеся за день дети. Мусорные бачки подванивали лишь слегка, ровно настолько, чтобы можно было перепутать их с бочонками недобродившего дешевого вина. Владелец овоще-цветочной лавки Эмилио не иначе как нагрел руки на массовой кремации. Из кущ белых лилий и банановых гроздьев он призывно махал мне цветком белой орхидеи. Должно быть, отхватил очередную партию по очень выгодным ценам.
– Как красиво отражается солнце в окнах напротив, – отвлек я Марию, указывая на противоположную сторону улицы. – Как старинное золото.