Слова

Я улыбаюсь ему.

– А сразу после а капелла Феникса идет насыщенная, гипнотическая барабанная партия, из которой ты выжмешь свой максимум, прежде чем вы оба сольетесь и целиком подчините песню себе.

Взяв лучшее от них обоих.

– Просто попробуйте, – настаиваю я, когда Феникс снова собирается протестовать.

– Ладно.

Сторм возвращается за барабанную установку, и мгновение спустя, подобно туману, меня окутывает глубокий, мрачный голос Феникса, а потом вступают ударные. Я всегда любила эту песню, но происходящее сейчас на моих глазах просто завораживает. Люди точно сойдут с ума. Будь в «Вуду» сидячие места… Они бы не остались сухими после выступления.

В середине трека Феникс оглядывается на Сторма, и тот кивает. Вся прежняя злость испаряется, и возвращается их удивительная химия.

Мне приходится сдерживать себя, дабы не запрыгать, как безумная фанатка, по завершении песни.

– Я голосую за!

Не то чтобы я имела право голоса, но, черт возьми, они должны исполнить этот трек.

Феникс смотрит на Сторма.

– Что скажешь?

Тот потирает подбородок.

– Я с ней согласен. Мы уже делаем каверы, так что от нас все равно не будут ждать чего-то оригинального. С тем же успехом можно пойти туда и заставить их съесть свое же дерьмо, как того хочет Леннон.

– Вот именно.

– Хорошо, – соглашается Феникс. – Значит, Voodoo. – Он кивает другу. – Давай прогоним еще разок.

Я присаживаюсь на футон, пока они репетируют еще несколько раз, и с каждым разом песня звучит все лучше и лучше. Однако на середине пятого прогона из-за грозы электричество то включается, то выключается.

Им удается доиграть до конца, но когда скачок света повторяется во время следующего захода, Сторм бросает барабанные палочки на пол.

– К черту. Я беру перерыв.

Я предполагаю, что он хочет что-нибудь выпить или покурить, но он достает телефон и начинает кому-то писать.

Затем хватает ключи и направляется к двери.

Феникс, должно быть, задается тем же вопросом, что и я, потому что он хмыкает:

– И куда ты идешь?

Остановившись на полпути, чтобы снова написать сообщение, Сторм отвечает:

– К Саше. – Он пожимает плечами. – Мы не сможем репетировать, пока это дерьмо не утихнет. Лучше немного повеселюсь.

Понятно, что под весельем он имеет в виду секс.

Не могу не задаваться вопросом, знает ли Сторм о том, что сначала она пыталась подцепить его друга.

Феникс фыркает.

– Не так уж и весело, братишка. Я же говорил тебе, что она… – Бросив взгляд в мою сторону, он замолкает. – Напиши мне, когда закончишь.

– Что она? – спрашиваю я больше из любопытства, нежели по иным причинам.

Сторм поигрывает бровями, глядя на Феникса.

– Мне будет веселее, чем тебе.

Затем он выскальзывает за дверь.

Скрестив руки на груди, я смотрю на Уокера.

– Почему я чувствую себя объектом насмешки, которую не улавливаю?

Он тянется к своей бутылке с водой.

– Ничего подобного.

Не куплюсь на это ни на секунду.

– Почему тогда не говоришь мне?

Феникс перестает глотать воду.

– Действительно хочешь знать?

Я киваю.

– Я предупредил Сторма, что Саша в постели просто деревянная, но, думаю, он хочет убедиться сам. Либо так, либо ему нравятся цыпочки, которые лежат подобно трупу.

Очевидно, что теперь я серьезно жалею, что спросила об этом.

– Ох.

Феникс допивает остатки воды.

– Сама спросила.

Он прав. Я сама пожелала знать. Впредь буду умнее.

Мы не пара, но это не значит, что я хочу слушать о его похождениях.

И я бы солгала, не задайся я вопросом, связано ли его предупреждение Сторму о Саше с чувством обиды из-за того, что его друг спит с девушкой, с которой Феникс однажды был сам.