Примадонны Ренессанса

Примадонны Ренессанса
Ева Арк

Сёстры Изабелла и Беатриче д’Эсте вкладывали страсть во всё, что делали. Без боязни взваливали на свои плечи бремя власти и часто справлялись с этим делом не хуже мужчин. Занимались коллекционированием произведений искусства и покровительствовали деятелям Возрождения, соперничая друг с другом. Недаром Изабеллу д’Эсте прозвали «Примадонной Ренессанса». А если бы судьба даровала Беатриче чуть больше времени – она наверняка не уступила бы в славе старшей сестре. У них было много секретов, в том числе и любовных. Но главный – секрет их успеха.

Ева Арк

Примадонны Ренессанса

Глава 1

Происхождение

Замок Эсте в Италии был основной резиденцией средневековых и ренессансных правителей Феррары. При взгляде на это массивное оборонительное сооружение с четырьмя угловыми башнями можно представить себе, как процессия нарядных дам и кавалеров выезжает из ворот, чтобы поохотиться или как на площади перед замком происходит рыцарский турнир. А прекрасная дева в башне вышивает или поёт под звуки лютни. Наверняка этим занимались и две сестры, Изабелла и Беатриче д’Эсте, будущие «примадонны Ренессанса». Страсть к изящным искусствам они, без сомнения, унаследовали от своих родителей.

В эпоху Возрождения (по-итальянски Ренессанса) мнение о человеке составлялось, в первую очередь, по тому, кто были его предки.

– Род Эсте ведёт своё происхождение от самого императора Карла Великого! – утверждали поэты феррарского двора.

– Чушь! Вероятно всего, Эсте были потомками каролингских наместников в Италии! – возражают современные историки. – Сначала они довольствовались титулами маркграфов и только в середине ХV века стали герцогами!

Неудивительно, что Эсте сверху вниз смотрели на другие правящие фамилии Италии: Медичи, Сфорца, Гонзага и т. п., потомков обычных торговцев или кондотьеров (предводителей наёмных отрядов), и считали себе равными разве что представителей Арагонской династии, правивших в Неаполе. Именно там, при дворе короля Альфонсо V, получил образование Эрколе I д'Эсте, отец Изабеллы и Беатриче, который в 1471 стал герцогом Феррары после смерти сводного брата Борсо. Он был самым известным и любимым народом из всех Эсте. За тридцать четыре года его правления в Ферраре герцогство поднялось на первое место среди всех государств Северной Италии. И в следующие столетия народ вспоминал дни герцога Эрколе I как золотой век Феррары. Прозванный за свой авторитарный характер «Северным ветром» и «Алмазом», он создал в Ферраре лучшую в Европе музыкальную капеллу и первый светский театр. Однако унаследовал власть поздно, в сорок лет, и женился только через два года на Элеоноре Арагонской, внучке Альфонса V.

– Наверно, из-за того, что она была принцессой? – спросите вы.

– Скорее, из-за её большого приданого, – ответил бы практичный Эрколе I, – а также потому, что она происходит из рода, где женщины славятся плодовитостью.

Выехав из Неаполя к своему жениху, принцесса по пути заехала в Рим, где папа Сикст IV предоставил ей роскошные апартаменты. А ещё в её честь был устроен банкет, который длился шесть часов: и это была бесконечная череда блюд, сопровождаемых музыкой, танцами и поэзией.

– Хорошо ли Вас приняли в Ватикане, дочь моя? – беспокоился неаполитанский король.

– Очень хорошо, Ваше Величество! Даже мой ночной горшок был сделан из позолоченного серебра! Странно только, что сокровища Церкви используются в таких целях! – удивлялась Элеонора.

Наконец, ярким июньским утром двадцатидвухлетняя принцесса въехала в Феррару в платье, сверкающем драгоценностями, с великолепным балдахином над головой и золотой короной на распущенных волосах. Приветственные латинские речи, оркестровая музыка и театральные представления, которыми уже тогда славилась Феррара, встречали свадебную процессию на каждом шагу. Дома были увешаны гобеленами и золотыми тканями, вдоль широких улиц виднелись аллеи цветущих кустарников, и звонкие крики приветствовали прибытие прекрасной принцессы, поселившейся вместе с мужем в ренессансном дворце (не путать с замком Эсте). Унаследовав Феррару, Эрколе I уже через неделю начал реконструкцию и перестройку жилища своих предков, дабы оно соответствовало королевскому рангу его будущей супруги, и в северном крыле разместил новые апартаменты – для себя и будущей герцогини.

Очарование и доброта Элеоноры вскоре покорили сердца её подданных. С самого начала она вместе с мужем охотно занималась меценатством и нашла родственную душу в золовке, Бьянке, «Деве Эсте», чья латинская и греческая проза вызывала восхищение у всех современников. Сама герцогиня хорошо играла на арфе, имела небольшую библиотеку и коллекционировала полотна знаменитых художников. Она не только покровительствовала деятелям искусства, но и уделяла много времени развитию ремёсел.

– А что, если пригласить в Феррару ткачей из Милана и Флоренции, мессир? – как-то предложила мужу Элеонора. – И искусных вышивальщиц из Испании. Я слышала, они славятся своим мастерством.

Голубые глаза Эрколе блеснули:

– Пожалуй, мадонна. Шпалеры (ковры) стоят очень дорого. А если мастера поселятся здесь, то нам их труд обойдётся дешевле.

Элеонора вникала во все тонкости ремесла, лично подбирая материал, цвета и рисунки для тканей, которые шли на украшение дворцовых покоев. Что же касается её семейной жизни, то она поладила со своим супругом, несмотря на холодность его характера, а также коварство и беспринципность в политике. К тому же, Эрколе, как и она сама, отличался набожностью. Герцог слушал мессу каждый день или даже несколько раз в день, и в Страстный четверг кормил сотни бедняков в большом зале замка, а затем омывал ноги гостей (подражая Христу) и раздавал им одежду и деньги. Вместе с Элеонорой он также покровительствовал монахиням и основал несколько женских монастырей.

– Три страсти, – утверждал феррарский хронист, – правили сердцем герцога: любовь к строительству, театру и путешествиям.

При нём Феррара стала одним из лучших городов Италии со своими широкими улицами и просторными площадями, благородными статуями и внушительными памятниками. В начале своего правления Эрколе I даже отправился во Флоренцию, чтобы позаимствовать трактат Альберти об архитектуре у тамошнего правителя Лоренцо Медичи, и осуществил свои усовершенствования на основе принципов, отстаиваемых архитектором эпохи Возрождения. Вследствие чего в Ферраре возникали новые церкви и дворцы, к древнему Ломбардскому собору была пристроена высокая колокольня и установлена конная статуя маркиза Никколо III д‘Эсте, отца Эрколе, а бронзовая статуя его брата, Борсо д‘Эсте, первого герцога Феррары, украсила площадь перед замком, возведённым в конце ХIV века. Он был соединён подземным переходом со старым дворцом на Соборной площади, который когда-то посещали Джотто и Петрарка.

Именно там 8 мая 1474 года появилась на свет Изабелла д‘Эсте, первый ребёнок герцогской четы, а 29 июня 1475 года – Беатриче д‘Эсте. Кроме того, у Изабеллы и Беатриче было четверо родных братьев, а также сводные брат и сестра, внебрачные дети Эрколе I.

Если Изабелла сразу стала любимицей семьи, то о том, как было воспринято появление второго ребёнка, мы узнаём из феррарской хроники: «В этот день у герцога Эрколе родилась дочь, получившая имя Беатриче… И не было радости, потому что все хотели мальчика».

– Снова девочка, – нахмурился герцог, узнав пол новорожденного ребёнка. – Неужели Феррару, куда я столько вложил, унаследует мой брат или, хуже того, племянник?

Элеонора тоже огорчилась:

– Кому нужна ещё одна девочка? Уже третья, если считать с внебрачной дочерью герцога!

– У отца хоть было полно бастардов, которые управляли Феррарой…

– Если я не рожу сына, Эрколе, пожалуй, снова заведёт себе любовницу!

– Кстати, а донна Изабелла Ардуэн из свиты герцогини очень даже недурна…

Только 21 июля 1476 года Элеонора, наконец, родила сына, которого уже в мае 1477 года обручили с Анной Сфорца, маленькой дочерью герцога Милана. Восторгу феррарцев не было предела. Звонили в колокола, лавки закрыли на целых три дня, а ребёнка крестили с большой помпой в часовне Весковадо, недалеко от Дуомо (Собора). Младенец получил имя Альфонсо в честь своего деда, великого короля Неаполя, и, по словам хрониста, был устроен «прекрасный праздник» на вилле Скифанойя за городом. В украшенном фресками зале этого любимого Эсте летнего дворца был дан концерт с участием ста трубачей, волынщиков и тамбуринистов, а также был приготовлен роскошный банкет по моде того времени с огромным количеством конфет, изображавших дам и кавалеров, животных, деревья и замки. Причём все они были из позолоченного и цветного сахара и, как рассказывал всё тот же хронист, были унесены или съедены людьми, как только открылись двери. Но несколько дней спустя, когда Эрколе был в отъезде, внезапно вспыхнуло восстание, тайно спланированное племянником герцога, Никколо д'Эсте.

– Разве это справедливо, что дядя отнял у меня власть? – возмущался Никколо. – Это я должен был править Феррарой после смерти моего отца, герцога Лионело! Вот захвачу герцогиню с детьми – и Эрколе сам мне всё отдаст!

Но, к счастью, его попытка потерпела неудачу благодаря мужеству и присутствию духа Элеоноры. Дворец уже был окружён вооруженными людьми, когда шум достиг ушей герцогини, которая, вскочив с постели, с маленьким сыном на руках, двумя дочерями и несколькими верными слугами бежала по подземной галерее в замок.

– Да как этот негодяй посмел поднять руку на меня, дочь короля, и на моих детей! – ругалась Элеонора. – Впрочем, неудивительно, ведь этот Никколо – сын бастарда! Ну, ничего, Эрколе ему покажет!

Едва она покинула свою комнату, как заговорщики ворвались внутрь и разграбили дворец, убивая всех, кто пытался оказать сопротивление. Жители Феррары, однако, были верны своим любимым герцогу и герцогине. После нескольких дней тревожного ожидания Эрколе вернулся, подавил беспорядки и восстановил порядок в городе. В тот вечер он появился на балконе замка и обнял свою жену и детей под крики и аплодисменты всего города. На следующий день вся герцогская семья отправилась во главе торжественной процессии в собор и там публично поблагодарила за своё чудесное избавление. За этим последовали ужасные репрессии, и Никколо д’Эсте с двумя сотнями своих сторонников был казнён.

– Позвольте мне, мессир, обосноваться с детьми в замке! – попросила мужа после бунта Элеонора.

– Вы ведь говорили, мадонна, что Вам нравится наш дворец.

– Да, но за мощными замковыми стенами мне будет гораздо спокойнее!

– Там же нет никаких удобств!

«Зато здесь рядом кухня, амбар и свинарник», – подумала Элеонора. Вслух же она сказала:

– Зато у Вас есть талант архитектора, а у меня – собственные средства!

Вероятно, доводы жены показались Эрколе убедительными, потому что уже в феврале 1477 года хронист написал: «Начались работы в Кастельвеккио: укрепляют арматурой и делают комнаты для мадонны герцогини, которая не может жить как мужчины». Постепенно старый замок оброс окнами, лоджиями, балкончиками и садами. Над всем западным двором был создан подвесной сад. Второй сад разбили с северной стороны замка – за крепостным рвом – павильон с колоннами и фонтаном, с лоджиями и перголами, увитыми цветами, с клумбами, кустарниками и фруктовыми деревьями.

– Маленький рай на земле! – восхищались гости.

– Вавилонские сады!

– Божественное место!

В апартаментах герцогини был большой зал, комната в башне Маркезана, гардеробная с потолком, расписанным «под античность», две комнаты с растительными узорами, комната с печью и комнаты для придворных дам. Через несколько лет во время ремонта были указаны также «спальня госпожи», салон для дам, комната рядом с личной часовней герцогини. На стене спальни были изображены огромные колонны и фреска с видом Неаполя – «вид с натуры, на переднем плане синее море, с кораблями и галерами», а на берегу видны все важные здания города. Вид Неаполя в спальне герцогини имел символический смысл – связь с предками, другие изображения этого города находились в комнатах её детей. Постепенно замок, построенный на границе города, стал его центром. И, в конце концов, туда перебрались все члены семейства Эсте.

1 июня 1477 года Элеонора с дочерями, трёхлетней Изабеллой и двухлетней Беатриче, приехала в Неаполь. Визит был приурочен к свадьбе её отца короля Ферранте I с Хуаной Арагонской, испанской принцессой. Поражённый красотой маленькой Изабеллы её дядя принц Федерико заявил:

– Я с удовольствием бы женился на моей старшей племяннице, если бы не наше близкое родство!