Реквием по любви

Она схватилась за мою шею, как вампир за свою жертву и зубами начала грызть кулон, чтобы определить подлинность подарка.

– Мэри, это, конечно, настоящее золото, – я еле высвободила себя из рук подруги, чтобы она, пробуя цепочку зубами на моей шее, так же не вцепилась мне в шею.

Я так и продолжала сидеть на диване и вспоминать многие приятные моменты, связанные с Максом. Только было время возвращаться домой, а то задержись я еще немного, родители бы со своими фонарями уже оказались возле меня.

Мама встретила нас на пороге нашего дома, когда мы с Никсом вернулись в село из домика в лесу.

– Доченька, что же это такое? В кого превратилась моя веселая девочка? Ты ведь всегда была такой оживленной и жизнерадостной. Я ведь не помню, когда ты последний раз улыбалась, доченька. – Мать посмотрела на меня грустно и убрала слезы, которые навернулись на моих глазах.

– Все хорошо, мама, – только и смогла выронить я матери.

Она была права. Если раньше я была веселой девушкой, и все время только веселилась, то теперь мне не хотелось даже разговаривать. Я могла сидеть целыми днями у себя в комнате и не выходить даже к родителям. Только в последний день дома, мне не дали уединиться со своими мыслями. Мама решила накрыть на стол в честь моего отъезда в столицу. Родители позвали соседей, и мне пришлось сидеть вместе с ними, скрывая свое настроение от всех.

Меня спрашивали подруги мамы: хочу ли я уезжать в столицу, а я и не знала, что им отвечать. Ведь мне было все равно на то, ехать или нет. За месяц я очень устала от мыслей о своей любви, и я пребывала в непонятном состоянии. У меня в голове были только мысли, что мне нельзя опускать руки, так как впереди меня ждет учеба.

Мама не хотела отпускать меня в таком подавленном состоянии, переживая за меня.

– Дочка, как же ты там, в городе без меня будешь? – Спросила она меня однажды ночью, когда сидела возле моей постели.

– Мама, со мной все будет хорошо, – начала успокаивать я мать.

– Но, доченька. У тебя печаль, и я не знаю, как ты с этим справишься. Я буду переживать за тебя, – не унималась мать со своими переживаниями за меня.

– Мама, я не одна в таком состоянии. Многие девушки влюбляются и расстаются со своими парнями. У меня тоже получится. Тем более я еду учиться, и учеба поможет мне забыть Макса.

– Как же мне хочется снова увидеть радость в твоих глазах, доченька, – она грустно смотрела на меня, вытирая слезы.

Я её успокоила, что не стоит так переживать и что все непременно будет хорошо. Только мать видела, как я изменилась с того времени, как уехал Макс и понимала, что мое состояние так легко меня не покинет.

На следующее утро родители провожали меня и Мэри в Москву. Нам предстояло добираться до столицы поездом. Нас также провожал щенок, которого сначала бросил Макс, а теперь это должна была сделать я. Он смотрел на меня грустно, отворачивая голову в сторону, будто хотел дать понять, что я с ним поступаю нечестно.

– Никс, не грусти. Я буду часто к тебе приезжать, – он продолжал грустно на меня смотреть.

Теперь мне предстояло увидеть щенка только на новогодних каникулах. Не успел поезд проехать несколько километров, а я уже скучала по нему. На этот случай, я в своем телефоне запаслась его фотографиями и я в каждый удобный момент, только и смотрела на них.

Живя и учась в столице, у меня не было особо свободного времени. Занятость учебой отвлекало меня от разлуки с Максом. Я часто открывала телефон, где мы втроём с Максом и щенком фотографировались сидя перед домом в лесу. Однажды, когда я утром проснулась и решила снова просмотреть фотографии, меня ждала неприятность, от которой мне стало тяжело дышать: сколько я не пыталась, а телефон не включался. У меня началась такая паника, что я, вскочив, быстро оделась и тут же отнесла телефон на ремонт. К счастью, телефон мой легко починили и теперь у меня снова были фотографии Макса и Никса. Я так испугалась, что могу потерять последние нити, которые меня связывали с Максом и Никсом, что теперь застраховалась и распечатала фотографии, на случай если меня телефон снова подведет.

В один день мы с Мэри пошли в кафе, куда меня водил еще летом Макс. Зайдя внутрь, все было так же, как и тогда, когда мы там сидели с Максом последний раз. Только персонал был другой и меня никто не узнал. Мы спросили насчет Макса, что хотим с ним поговорить. Нам ответили, что хозяин заведения продал его новому владельцу несколько месяцев назад и никакого Макса они не знают.

Я не очень-то поверила словам персонала и до вечера просидела напротив кафе на скамейке, в надежде, что Макс всё же может появиться. Стемнело, и Мэри устала сидеть со мной в таком холоде. Нам пришлось уйти оттуда, так как, Макса там не было, и мы зря простояли на холоде несколько часов.

Занятость учебой и друзья не могли полностью отвлечь меня от моих мыслей, которые решили меня мучить днем и ночью. Мне порой казалось, что за мной следят и иногда даже замечала, как меня тайком фотографируют. Я думала, что это мне только кажется и все это со мной происходит из-за того, что я в переживаниях по поводу исчезновения Макса.

Однажды, об этом я рассказала Мэри, с которой я делилась всем, что для меня было важно:

– Мэри, мне кажется, что за мной кто-то следит.

– Что? – Спросила меня подруга, которая в тот момент красила ногти на ногах.

– Мне кажется, что за мной следят. Я иногда замечаю, как меня даже фотографируют, – повторила я на этот раз более спокойным голосом.

Тут она разразилась таким смехом, что мне самой стало не по себе. – Что тут смешного, Мэри?! Я тут с тобой своими переживаниями делюсь, а ты смеёшься над моими словами так, что у тебя лифчик твой чуть не лопнул!

– За тобой следят?! И кто же?! – Не унималась Мэри.

– Я больше никогда тебе ничего не расскажу! – Я сделала вид, будто очень обиделась на подругу.

Тут Мэри вскочила с места и подсела ко мне. Мэри понимала, что разлука с Максом плохо влияет на меня, и она старалась не расстраивать меня. Только она не старалась разговаривать со мной мягко, в её разговоре всегда присутствовал сарказм:

– Элис, ты не агент, чтобы за тобой следили. Ты всего лишь студентка ветеринарного факультета. Кому понадобилось следить за тобой? Может кто-то из однокурсников наших хочет у тебя курсовую работу украсть?

– Я не шучу, Мэри. Это правда, – скрывая свою улыбку, ответила я Мэри.

Тут Мэри почесала голову пальцем в области виска:

– Элис, не обижайся, но если я не ошибаюсь, то медицинским термином твой страх называется – паранойя.

– Хорошо, закрыли тему. Я действительно тебе больше ничего не расскажу, – с обидой ответила я Мэри.

Действительно обидевшись на подругу, я взяла какой-то любовный роман и начала читать. Мне было обидно, что она не понимает меня и не верит моим словам, словно я выдумала, что меня кто-то фотографирует.

Мэри, заметив, что я действительно обижена, решила выяснить причину моей тревоги. Не знаю, поверила ли она моим словам или ей стало меня жалко, но она спросила:

– Элис, а когда ты заметила, что за тобой следят?

Это мне сначала так показалось, что Мэри действительно заинтересовала тема с моим таинственным фотографом. Только я заметила, как она еле сдерживает свой смех и меня снова это сильнее обидело.

– Мэри, ты можешь поверить моим словам? Я ведь не придумываю и говорю правду.

Ей снова хотелось разразиться новой волной смеха, только её от этого останавливал страх того, что она меня еще больше обидит своим недоверием.

– Ладно, Элис, я постараюсь не смеяться, – поправив свою прическу, сказала Мэри.

– Даже сегодня, когда мы возвращались домой с учебы, человек в капюшоне достал фотоаппарат и сфотографировал меня. Он находился от меня в каких-то пяти метрах. Поэтому от меня и не ускользнул этот фотограф.

– А может он кого-то другого фотографировал? Мы же не в селе, Элис. Сотни туристов приезжают в этот город, и фотографирует себе на память что-нибудь.

– Я знаю. Только я замечаю рядом с собой одного и того же фотографа. Разве это не подозрительно?

– Может, для какого нибудь журнала? – Спросила Мэри.

– Тогда бы меня поставили в известность, – недовольно ответила я.

– А может они из порно журнала и боятся того, что ты не согласишься, чтобы публиковали твои фотографии в разных сомнительных журналах?

– Мэри, он меня фотографирует в одетом виде. То есть в одежде и на улице, – иной раз я от слов подруги бывала в недоумении, – не думаю, что для таких журналов нужны девушки, окутанные в шарфах и шапках.

– Ой, да. Я не подумала, – рассмеялась она сама же над своими глупыми словами.