Потому что могли

Алька помотала головой, прогоняя видение.

– Что? – спросил Микки.

– Все в порядке. – Она обернулась. – Вода вскипела. Давай пить чай. Я сейчас заварю.

Ее движения стали осторожными, словно она боялась совершить лишнее действие. Микки заметил это и произнес:

– Да не думай ты об амазонках. Честно скажу, еще не все выяснено, сегодня после обеда поеду на свалку. У нас будет расследование, вот тогда и поставим точку. Мне кажется, ты раньше времени беспокоишься. Я вернусь и расскажу все, как было. Хорошо?

– И все-таки… – Она проглотила последние слова.

Действительно, что волноваться? Возможно, на самом деле все не так, как нарисовало воображение, но беспокойное чувство не отпустило. Скандалить из-за того, что мнения не совпадают? Глупо. Алька промолчала, не сказала о том ощущении посетившим ее, когда стояла спиной к Микки. Словно ничего не было. Именно в такие минуты она раздражалась на себя: всем существом желала рассказать, но останавливалась.

Они позавтракали молча.

Она ушла на работу.

Микки глянул на часы и начал быстро собираться, боясь опоздать. Телефонный звонок отвлек его от дел.

– Слушаю.

– Это я, Палыч. Ты скоро?

– Сейчас иду. Боюсь опоздать.

– Не спеши. Я жду внизу.

– Что?

– Спускайся и сам все увидишь.

И вот Микки стоял перед домом. Рядом со старшим дозорным урчала двигателем черная машина, длинная и угловатая как гроб. Дорогая модель. Такой автомобиль редко встретишь на улицах Серышевска.

– Привет, Палыч. Откуда это чудо?

– Ты забываешься. – Старший дозорный пожал руку Микки. – Помнишь кто ты? Верховный Судья. А такая машина положена по статусу.

Они сели внутрь. Палыч – на место водителя. Микки – рядом. Служебное авто мягко тронулось с места. Еле слышно зашуршали шины. Другие звуки не проникали в салон, и сравнение с материнской утробой или с коконом возникло само собой. Так уютно и тепло оказалось внутри, что Микки расслабился. Он, следя рассеянным взглядом за дорогой, спросил:

– Палыч, все хотел спросить. У тебя как дела?

– Ну-у. – Палыч пожал плечами. – Все по-прежнему. А что могло измениться? Я официально остался старшим дозорным. Теперь, правда, курирую несколько смен. Или ты имел в виду перспективы Отцовства? Стать штатным Непорочным?

– Ну, да.

– Знаешь, даже если бы ты был Наставником, я б отказался от предложенной чести. Меня все устраивает. А почему ты спросил?

– Да так, просто.

Микки, наблюдая сквозь затемненное стекло за городом, поймал себя на мысли, что Серышевск выглядит сейчас иначе. Что-то неуловимо изменилось в его облике. Казалось, все по-прежнему, те же улицы и дома, автомобили и люди, также приходят зимы и лета, а день сменяет ночь, но все-таки что-то новое витает в городском воздухе. «Может, – удивился он, – мой взгляд изменился, а не город?»

Они повернули на центральный проспект, вливаясь в железный поток машин. Вдалеке показалось здание «Комитета».

– А разве сейчас не на свалку? – спросил Микки.

– Мы перевезли амазонку в головное строение. Так что завершение дела будет там.

Автомобиль двигался медленно, то останавливался, то вновь трогался с места. Транспортный поток шел пульсируя. Из-за пробок они долго добирались до здания «Комитета».

Помещение, что было отведено Непорочным для зала суда, оказалось небольшим. Похоже, оно и не предназначалось для подобных случаев, но за неимением иных вариантов сошел и этот.

Микки занял место в последнем ряду и в ожидании процесса разглядывал интерьер. У противоположной от входа стены располагалось возвышение для господ заседателей. Левее – кафедра Верховного Судьи. Справа – зарешеченное место для подследственных.

Люди стали занимать места. Микки встал у кафедры. Из Непорочных Отцов было только три человека. Амазонку привели перед самым началом.

– Пожалуйста, займите ваши места. Заседание суда прошу считать открытым, – произнес Непорочный. – Мы ознакомились с материалами нейронного зондирования подследственной, однако эти данные лишь немного приоткрывают завесу над тайной происхождения так называемых амазонок из мусора. Мы бы хотели услышать мнение господина Верховного Судьи.

– Господа заседатели, а также присутствующие, – начал Микки. – Как правильно было выше отмечено, результаты зондирования, в связи с их неоднозначностью толкования, могут интерпретироваться по-разному. Фактом это быть не может. Но я бы хотел подвести итог моего путешествия по внутреннему пространству сознания подследственной. Предлагаю свои выводы. Судя по всему, существовало некое поселение людей за свалкой, от которого, в результате социального расслоения, отпала феминистская группа. Дальнейшая ее жизнь нам представляется смутно, ибо история замешена на мистике, что, естественно, не вызывает доверия, а мы должны отрешиться от подобных инсинуаций.

– Господин Верховный Судья, а что за поселение за свалкой имелось в виду?

– По протоколам допроса название его – Деревня-На-Отшибе. Оно возникло в результате великого исхода из Серышевска.

– Мы знакомы с этими материалами, господин Верховный Судья, но вы сами должны знать, что история с исходом не более чем легенда.

– Безусловно. Более того, нет прямых доказательств существования Деревни-На-Отшибе, однако мы должны смириться с тем фактом, что амазонки из мусора есть. Комиссия по расследованию причин пожара обнаружила сеть подземных ходов, а также коммуникации. Они являются частью сложной инфраструктуры. Сомневаться не приходится, что один человек такого соорудить не смог бы.

– Никто не оспаривает доказательств, господин Верховный Судья. – Непорочный замолчал, переведя взгляд на амазонку. – Мы бы желали услышать, что скажет по этому поводу подследственная.

Амазонка подняла глаза на Отца.

– Клянетесь ли вы говорить правду и только правду и ничего кроме правды? – спросил Непорочный.

– А чего стоит моя клятва? – глухо прозвучал ее голос.

– Стоит. И все зависит, конечно, от того, что вы скажите. Так клянетесь?

Амазонка глухо рассмеялась. Это был не женский смех, а словно неведомый зверь заклокотал в горле.

– Клянусь, – сказала она.

– Расскажите о происхождение вашей цивилизации.

– Жрицы партеногенеза возникли, отделившись от жителей Деревни-На-Отшибе. Сама деревня образовалась из серышевцев, которые покинули родной город в результате великого исхода.

– Больше вы ничего не хотите добавить?

– Когда мы строили подземные ходы, часто натыкали на человеческие скелеты. Похоже, на месте свалки было большое кладбище.