Потому что могли

– Это противоречит истине, потому как никаких захоронений людей нет за пределами Серышевска, ибо покойники кремируются. Великого исхода не было. Отсутствуют документальные свидетельства.

– Значит, грош цена человеческим словам?

– Это не относится к сути дела, – произнес Микки.

– Спасибо. У меня все. Вопросов больше нет, – заключил Непорочный.

– Желает ли кто высказаться? Нет? Тогда объявляется перерыв тридцать минут. После него будет объявлено решение, – сказал Микки и покинул кафедру. Вместе с Отцами он направился в комнату для совещаний.

Дело, казалось, зашло в тупик. Амазонка настаивала на великом исходе, а его не было, а раз не случилось данного события, значит, о какой цивилизации на свалке говорить? Кстати, тени. Микки даже удивился неожиданно всплывшей мысли. «На самом деле, откуда они? – подумал он. – Существует множество гипотез происхождения этих странных сущностей, но они так и остались гипотезами. Амазонка утверждала, тени их слуги, а вот об их возникновении жрица патогенеза тоже не знала. А то, что странные сущности являются серышевцами в будущем – чушь, не более».

Микки поделился соображениями с Непорочными Отцами.

– Понимаете в чем тут дело, – неуверенно произнес один из них. – Мы имеем на руках скользкий случай. Фактов недостаточно. Амазонка говорит о великом исходе, а его не было. С другой стороны мы не знаем, что она подразумевает под ним, ну и, кроме того, не забывайте, что мы имеем дело с представителем отставшей в развитии цивилизации. Я бы сказал, с представителем аномального социального образования. Заметили, как амазонка вела себя на заседании?

– Следствие зашло в тупик, – вступил в беседу другой. – Правда на этот случай есть соломоново решение. Неоднократно оно практиковалось. Просто Наставник решал, что истинно, а что нет. Поэтому… Какие ваши выводы?

– Но… – Микки удивился. – Я являюсь Верховным Судьей, а не…

– Господин Старфилд, давайте не лицемерить. Все прекрасно знают, вы вот-вот станете Наставником. Так что решайте. А назначение вас на должность – вопрос нескольких часов. Формальность.

– Тогда проще вычеркнуть амазонку из истории.

– Мудрое решение. Мы так и сделаем.

– Погодите, но ее видело множество людей.

– Мы скажем им, чтобы они не распространялись о ней, обосновав, естественно, наш запрет.

Микки еще больше удивился. Вот так просто и безапелляционно принимаются решения Наставником? Не глядя? Это походило на игру. Подбрасывалась кость, и говорилось: выпадет четное число, сделаем так, если нечет, то иное решение. Казалось, глава «Комитета», что держит в своих руках нити, связывающие подчиненных, чутко реагирует на их колебание, а выходило наоборот – самоуправство.

– Мне приятна оказанная честь, – медленно, подбирая слова, проговорил Микки. – И все ж странная традиция принимать безоговорочные решения.

– Так было всегда, господин Старфилд. И мы ее не собираемся менять. Да и следуя логике иерархии, Наставник – последняя инстанция. Хоть мы и называемся Непорочными Отцами, что вроде бы предполагает нашу беспристрастность и объективность, но глава имеет право вето, значит, он – истина.

– А если он, – Микки проглотил слово, но все ж осмелился произнести. – А если Наставник ошибся?

– Абсурд. Быть того не может.

Голос Непорочного прозвучал уверенно.

– То есть, захотев, например, нововведений, я не встречу сопротивления с вашей стороны?

– Господин Старфилд, сейчас на повестке дня дело об амазонке из мусора, а не ваши планы на будущее, с коими мы рады будем ознакомиться, но позже. Так что…

– Я уже принял решение.

– Тогда дайте нам время сформулировать его.

Микки кивнул. Непорочные Отцы стали шепотом совещаться, и меньше чем через минут один из них произнес:

– Мы сделаем упор на лжесвидетельстве амазонке. Вам же предстоит решить ее судьбу.

Отцы поднялись с мест и направились в зал суда. Как только воцарилась тишина, один из Непорочных огласил приговор. Микки выслушал его краем уха. Ему не давала покоя одна мысль: я Наставник и что с этим делать дальше? Он не так все это себе представлял. Получалось, что глава «Комитета» отдалялся от действительности. Понятно, это продиктовано стремление оградить от нежелательных влияний, но информационный вакуум только бы исказил картину реальности. И тут в его сознании зашевелилась пугающая мысль: а что если Отцы и не отстаивают объективность взглядов и решений? Но он приказал этой мыли замолчать.

Амазонку обвинили в лжесвидетельстве, но, «проявляя гуманность», ее отпустили на свалку с обязательным условием больше не приходить сюда и не компрометировать граждан Серышевска непроверенной информацией.

Зал суда опустел. Остались только Отцы, Верховный Судья и Палыч, сидевший все это время в секторе для приглашенных гостей. Он встал и направился в сторону кафедры.

– Микки, я думаю, что ты в курсе. Тебя следует поздравить с наставничеством.

– Да я слышал. Все как-то…

– Неожиданно? Нет, все вполне ожидаемо. Итак, господа, перейдем к официальной части. Никто не возражает? – последняя фраза относилась к Непорочным Отцам.

Беседа с Наставником

Но официальная часть для Микки протекла незаметно. Уже позже, вспоминая ее, он не смог выцепить из памяти ту деталь, что точно охарактеризовала бы событие. Все серо и вполне предсказуемо.

Палыч удалился из зала суда и, минуту спустя, вернулся с бордовой папкой.

– Без лишних слов, – произнес он, раскрыв папку. – Майкл Старфилд… Микки, извини, что так официально. Так вот, Майкл Старфилд поздравляю вас с назначением на должность Наставника, и вручаю сей документ, удостоверяющий решение Непорочных Отцов.

Микки принял папку и бросил взгляд на бумагу.

– Это рамочный приказ, – пояснил Палыч. – Здесь тебя лишь вводят в курс дела. Основной приказ получишь позже. Он придет тебе с разъяснениями твоих прав и обязанностей.

– Я стану Наставником через неделю?

– Верно. Неделя дается юридическому отделу, чтобы подготовить расширенный вариант. Такова процедура.

Микки закрыл папку. Каждый из Непорочных Отцов подходил к нему и пожимал руку. Последним был Палыч:

– Еще раз прими поздравления.

– Это все?

– Да. Мы не сильны в церемониях, да и считаем их пережитком прошлого. Конечно, красивый большой зал и алая дорожка были б куда логичнее. – Микки кивнул. Они вышли из зала суда. – Но все в прошлом. Я понимаю, торжественность момента должна настраивать человека на правильный лад, должна зародить в нем уверенность, что готовят его к великим делам, но мы же цивилизованные люди. Мы без всех этих красивостей понимаем всю важность момента. Ну, вот, я заговорил как канцелярская крыса. Но крысы не умеют говорить.

Палыч рассмеялся собственной шутке.

Они прошли коридором и сели в лифт.

– Я отвезу тебя домой, – предупредил Палыч. – Недельку отдохнешь и вернешься на работу в новом обличии.

Микки держал в руках бордовую папку и чувствовал, как от нее шел сильный запах натуральной кожи. Ее сделали недавно. Он опять глянул в приказ. На бумагу не поскупились. Она была лощеной и плотной, поблескивала золотом по краям. Но канцелярский лоск не вязался с прозаичностью момента. Да, Микки ожидал именно белого зала, украшенного хрусталем и позолотой, и алой дорожки, а получил…

– И вообще не нужно моего присутствия в следующую неделю?