Переход

Переход
Евгения Мякишева

Обычная,спокойная жизнь главных героев Кати и Антона однажды утром превратилась в цепь катастрофических событий.Но катастрофа разразилась не только для них, но и для всего человечества.Большая его часть исчезла с прежней Земли навсегда.Но герои вскоре оказываются на другой Земле, где и продолжается их жизнь, но уже в другом качестве, с невероятными способностями и возможностями.Этот новый мир наполнен множеством временных обитателей. Как и в прежней жизни у Кати и Антона возникают вопросы о смысле жизни.Вскоре они понимают, что здесь они – Переходы, те, кто помогает другим подняться на ступень выше. У них появляются друзья в новом мире и подопечные среди выживших на прежней Земле.Выжившие вновь начинают строить цивилизацию, совершая извечные ошибки обычных людей. Катя, Антон и их друзья борются с Темными за влияние на новую человеческую цивилизацию. Потому что они знают, кто же эти обычные люди на самом деле. А однажды, встретившись с Любовью, понимают свою собственную дорогу к Творцу.

Евгения Мякишева

Переход

Глава 1

Катя проснулась от тишины. В самом хвостике своего утреннего сна она ощутила бесконечную тишину и пустоту – безграничную и спокойную. Тихо и пусто, будто и нет самой Кати. Уже проснувшись, она не сразу услышала обычные утренние звуки – тиканье часов, похрапывание Мартина на своей постельке.

– Я снова Катя, – выдохнув сон, подумала она, – А почему снова-то? Кем была, где меня носило?

Комната необычно освещалась красноватым светом, пробивающимся через плотно задернутые шторы. Странный сон и странное утро, хотелось бы все обдумать, повалявшись и подремав, но Мартин уже вылез из- под своего одеяла и, цокая коготками по паркету, потряхивая длинными ушами, ждал Катиного решения. Вот уже показались ее ноги, нащупывающие мягкие тапки. Ура, хозяйка решила вставать, теперь можно проявлять радость, скакать, громко чесаться, потому что сейчас она пойдет на кухню пить чай, и можно будет сидеть с ней рядом, переминаться с лапки на лапку и сипеть, выпрашивая кусочек булочки с маслом и вареньем. А потом она займется своими непонятными делами, и это можно пропустить, и поспать у плиты. Но Катя, накинув халат, направилась не на кухню, а к окну раздвигать шторы. Яркий, огненный свет хлынул в комнату из окна. Мартин испуганно задрожал и заскулил – за окном вставало солнце. Красное, раскаленное, кипящее, огромное солнце заваливалось на город. Снег на улицах сверкал огненными всполохами, отражая сумасшедшее светило. Но люди просыпались и, подивившись на восход, начинали свой обычный день. Сигналы машин, ругань дворников и бомжей, смех подростков, как и каждое раннее утро, постепенно наполнило улицы.

Катины окна выходили во двор старинного дома. Здесь не так слышен гул большого города. Хорошее, тихое место в центре, небольшая собственная квартирка. Конечно, хотелось бы побольше, ведь комната Антона и вовсе маленькая для подростка. Кстати, ему пора вставать. Спит, как сурок. До полночи слушает музыку или играет в компьютер, а потом дрыхнет – не добудишься. Хотя, сегодня выходной, пусть уж поспит. Он такой замученный учебой в своем лицее, такой худой стал, вытянулся. Он взрослеет и растет так быстро, ему уже тринадцать. Нет, пусть встает – сегодня какое-то странное утро, а он спит.

– Тоша, подъем! Просыпайся и иди смотреть, что творится на улице. Там что-то с солнцем. Иди быстрее!

Катя снова подошла к окну и стала разглядывать остатки морозных узоров на стекле. За окном, у самой рамы лежала красивая мертвая птичка.

– Антош, ну иди же! Здесь птичка умерла. Лежит за моим окном.

Антон ни за что бы не встал так быстро, но замерзшая птичка вытолкнула его с кровати мигом. Красное утро и красный снег удивили его ненадолго, но птица заинтересовала. Он рассматривал ее через оконное стекло долго и внимательно.

– Тош, ну что за птица-то? Ты знаешь?

– Это свиристель. Но этого не может быть. Свиристели зимой у нас не бывают. Они прилетают к нам только летом. Мам, давай откроем окно, может, она еще жива, мы ее отогреем.

– Тош, птичка околела еще ночью. – спокойно произнесла Катя.

– А ведь она прилетела к нам за спасением. – огорчился Антон, – Билась, наверное, в стекло. А мы спали.

– Нет. Если бы она билась о стекло, уж я бы услышала и проснулась. Она просто присела погреться и тихо умерла. Как заснула. – пояснила Катя.

– Хорошенькое дело «заснула» – перед сном не мучаются. – возразил Антон.

– А она и не мучилась, просто боялась умереть, не знала, что с ней происходит. А сама ее смерть – это не больно и не долго.

– Откуда ты знаешь? – заинтересовался Антон.

– Я так думаю. И надеюсь, что это так и есть. Иди, умывайся. А я за тобой.

Антон отправился в ванную, Катя – наконец-то на кухню. Завтрак – дело нехитрое: минутное закипание водички в чайнике и трехминутная овсянка в микроволновке. И тут же к завтраку что-то там по телику. А что там у нас по телику? Блок новостей по всем каналам. Не сильно приятно слушать о всяких несчастьях с утра. Пощелкав кнопками пульта, Катя оставила первый канал. Ну и утречко! Ведущие захлебывались от потока событий: внезапная отставка министра, обвал фондового рынка, одновременные катастрофы самолетов в разных частях мира. Это просто невозможно слушать. Катя давно уже научилась «отключать звук», пусть болтают, их с Антоном это не касается совершенно: ни политика, ни ценные бумаги их больше не интересуют. Самолеты вот только настораживают. Так, пока займемся собой. Катя медленно подняла руки к лицу и, не прикасаясь к коже, начала делать движения, похожие на массаж. Очень приятно, лицо все горит, ладони пощипывает. Теперь разогреваем личико до максимума и произносим… Что произносим-то? Молитву? Заклинание? А неважно. Убираем руки и улыбаемся, ведь эта несложная процедура явно убрала припухлость век, подтянула «гусиные лапки» у края глаз, освежила кожу и окрасила щеки и губы розовым цветом. Красавица, красавица! Ей дают чуть за тридцать, а на самом деле ей уже сорок три. Она редко пропускает этот колдовской массаж. Это как зубы почистить. Ничего сложного, каждая может. Но не каждая знает, и не каждая верит. А Катя знает давно, знает ниоткуда, никто не учил. Попробовала как-то, не прикасаясь потрогать свое лицо, представляя его в деталях. Очень понравилось ощущение горячего пощипывания. Вот и вошло в привычку. А скоро поняла, что молодеет от этих процедур. Вот и красавица! Катя улыбнулась себе, взглянув в зеркало, и прислушалась к новостям. Телевизор бубнил про тридцать три несчастья, но один сюжет был интересен: птицы вдруг потеряли ориентир и сбились с пути, а в Новосибирске уже несколько дней оттепель, и зацвели подснежники. А на дворе – то январь!

Антон вышел из ванной благоухающий и свежий, стройный, высокий, вот девушкам головная боль будет! Он тут же принялся за приготовление завтрака: заварил чай, намазал шоколадной пастой булочки. Он, конечно, самостоятельный и вообще молодец, но … И голос Кати с ценными указаниями донесся до Антона уже из ванной. Вот всегда она так. Будто сам он не справится. Ну, толсто намазывает булочки, ну, забыл положить чайные ложки, ну, беда-то какая?

– Не бурчи, Тош. Что за привычка бурчать по утрам? – шутливо попеняла ему Катя, выходя из ванной в каплях воды на коже.

– Сама же меня затыркала, это не то, то не это, – снова пробурчал Антон.

– Угу. Чай хороший. Ты мяту и мелиссу положил? Чаевед ты мой! – не обращая внимания на его ворчание, приступила к завтраку Катя.

– Так что там, в новостях было? Я слышал что-то про птиц, – быстро восстановил хорошее настроение Антон.

– Что-то происходит. Птицы сбиваются с пути. Наша птичка за окном тоже, наверное, почему-то решила лететь к нам зимой. Что-то сильно нехорошее творится, – задумчиво произнесла Катя.

– Птицы ориентируются по геомагнитным полям Земли. Сбои геомагнитных полей бывают из-за высокой активности Солнца, – тоном учителя, объясняющего тему, заговорил Антон.

– Но тогда и самолеты сбиваются с курса потому же. В новостях сообщили о множестве авиакатастроф в разных точках мира. Меня это пугает.

– Мам, тебя все это пугает? А что может произойти? – стал серьезным Антон.

– Ну-у, не пугает, а настораживает. А вообще-то надо позвонить бабуле. У нее голова может сильно заболеть от этих магнитных бурь. Надо узнать, как у нее здоровье.

– У меня тоже голова болит с утра. Ночью проснулся, чувствую – в затылке ломит, – пожаловался Антон, – Молчи-молчи, не говори ничего про «ночные посиделки с компьютером». Правильно я сказал? Пойду, погуляю с Мартином подольше, проветрюсь.

– Чем ты будешь сегодня заниматься? – спросила Катя, взглянув на него.

– Опередила меня на секунду. Это же мой вопрос: чем ты будешь сегодня заниматься? Кто из нас читает мысли? – прикоснулся и потерся носом об ее щеку Антон.

– Не имеет значения: я прочитала и произнесла или ты прочитал и не успел высказать. Не важно. Мы с тобой привязаны друг к другу, поэтому с нами так и происходит. У нас одна волна и одинаковая группа крови – древняя первая с отрицательным резусом. Ты в своем лицее про кровь все должен знать. Доложите доктор, как обстоят дела с нашей кровью?

– Нормально обстоят. У нас отрицательный резус, а значит, нет обезьяньих антител. Антитела образуются…

– Ой, короче, Склифосовский, – прервала его лекцию Катя, – Верю, что вы в курсе, не за завтраком же медицинские теории слушать. Одним словом, мы с тобой произошли не от обезьян, раз нет этих самых антител. Ну и славненько. Значит, вполне можно развить новую расистскую теорию о Божественном нашем происхождении.

– Ну, ты завернула! – покачал головой Тошка.

– Шутка. Но красиво, – почти с сожалением отказалась от теории Катя.

– Красиво. Но в каждой шутке есть доля шутки?! – попытался определиться Антон.

– Можешь обдумать это на досуге, – оставила ему свободный выбор Катя, – Так чем ты займешь свой досуг сегодня?

– Буду бездельничать в законный выходной. А ты?

– Тоже. Буду валяться на диване, читать умные книжки и гонять вас с Мартином периодически. Бабуля вот только не даст нам побездельничать вволю. Она участвует сегодня в городской выставке комнатных цветов. А после выставки – к нам на доклад о проделанных мероприятиях.

Мартин, услышав свое имя, выполз из угла. Он мелко трясся, опустив голову, и жался к ногам Антона.

– Ма-а, он уже все сделал в этом углу, – определил симптом его страха Антон, – Старый он стал. Эх ты, старый дуралей.

Катя вытащила из угла стул, у которого сидел пес, присела и стала вынюхивать угол.

– Ма, ты сама, как Мартин, – засмеялся Антон, наблюдая, как тщательно она принюхивается.

– Но, между прочим, он тут ничего не сделал. Но скоро наделает, поэтому и трясется от страха, что вот-вот упустит. Тащи ты его быстрее на улицу!