Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму

Глава 4

Если доска становится серой

Когда утром мы с Кристой вышли в гостиную, Лод ждал на привычном месте.

– Завтра видимся в последний раз, – произнёс он буднично, пока Криста передавала свои силы очередному кристаллу. – Потом отправляю тебя к Алье.

Криста обратила на меня взгляд, полный паники и немой мольбы, и я едва заметно кивнула. Знаю: время на исходе. А план только один, и колдуну о нём прекрасно известно.

Так много риска, так мало шансов на успех…

Я избегала смотреть на Лода. Стоило посмотреть, как вспоминалась обнажённая белая спина в свете свечей. Однако, когда Криста удалилась в спальню, оставив нас вдвоём, поднять глаза всё-таки пришлось – и увидеть, как колдун изучает меня ответным взглядом, соединив кончики пальцев.

– А подглядывать нехорошо, – произнёс он затем.

…твою ж теорему! Но ябыла осторожна! Что меня выдало?..

– Акке рассказал, – с усмешкой пояснил Лод, без труда прочтя вопрос в моём лице. – Иллюранди всегда за тобой наблюдают. Лучше рассчитывать на это, чем надеяться, что они не прячутся во тьме.

– За вами с принцессой он тоженаблюдал?

Лод коротко рассмеялся; его эта тема, похоже, совсем не смущала.

– Вряд ли ему это интересно. Убедилась, что я говорил правду?

Я промолчала.

– И всё ещё хочешь бежать?

Я молчала.

– Глупая девочка. Так хочешь умереть?

Я молчала. Молчала. Молчала.

– Вижу, сегодня ты не расположена к беседе. – Потерев виски (как будто даже устало), Лод поднялся с кресла. – Я оставлю тебя подумать над тем, что ты собираешься предпринять. Подумай. Хорошо?

Слушая его шаги, я смотрела на своё отражение в лакированной поверхности стола. Затем, рывком встав, направилась к лестнице из башни.

В кабинет колдуна мне теперь наверняка путь заказан. Но про охранные системы всё равно надо разузнать, – и, стало быть, остаётся библиотека.

Во дворце по-прежнему было пусто: похоже, дроу предпочитали коротать время в своих покоях. Оно и к лучшему. Не знаю, что предпримут здешние обитатели, если увидят меня разгуливающей вне башни колдуна, да ещё без сопровождения Лода.

Дорогу я запомнила хорошо и до библиотеки добралась без проблем. Ещё одна винтовая лестница – и царство книг встретило меня тишиной, покоем и ровными рядами толстых фолиантов.

Библиотеку выстроили в несколько этажей: на противоположной от входа стене я заметила лестницу, уводившую наверх. Решив сперва оглядеться, я зашагала вглубь помещения, ведя кончиками пальцев по истрёпанным корешкам, вдыхая аромат пыли и старой бумаги. Книги… ни одни духи не пахли для меня так приятно, как они. Хорошо хоть этажи казались не слишком большими: и так на поиск уйдёт куча…

– Ты только посмотри, – пропели за спиной на риджийском, заставив меня дёрнуться от неожиданности.

…а вот и здешние обитатели.

Я обернулась – и быстро согнулась в поклоне. Дроу. Двое. Откуда они взялись? Наверное, уже были здесь, просто я не услышала, как они подошли…

– Новая игрушка Миркрихэйра, – сказал один. Бровь его была рассечена, глазницу пересекал тонкий вертикальный шрам – хорошо, что глаз не вытек.

– Страшная какая, – разочарованно заметил другой. – Предыдущая хоть на эльфа походила.

– Думаешь, ему есть дело до лица? На живот положить и вперёд. Внизу-то все одинаковые.

Они засмеялись высоким, леденящим, прекрасным смехом, – а я лишь сжала кулаки, пряча вспыхнувшее от стыда и обиды лицо, украдкой изучая незнакомцев из-под упавшей на глаза чёлки. На первый взгляд те казались близнецами короля, но, если присмотреться, они младше, и лица другие. Одеты похоже, так же богато, только цвета – белый с красным, белый с жёлтым. Похоже, чёрный, синий и фиолетовый – прерогатива королевской семьи. Венцов в волосах нет, и серебряные пряди свободно ниспадают на плечи.

Мне хотелось сказать им многое, но я была не в том положении, чтобы язвить и нарываться на неприятности. И лишь сдержанно произнесла на риджийском, не поднимая головы:

– Прошу прощения, если помешала вам.

Они перестали смеяться. Уставились на меня – уже с любопытством.

– Ещё и говорить толком не умеет, – заметил один, поворачиваясь к товарищу, упорно считая меня глухой. – Предыдущая хотя бы общалась нормально, а не как лошадь.

– Я из другого мира, – не удержавшись, буркнула я. Далась им эта лошадь… – Простите, ваш язык мне не родной.

Тот, что со шрамом, снова рассмеялся.

– А дерзости, смотрю, им всем не занимать, – хмыкнул другой. – Ничего, та девчонка быстро перестала дерзить, когда Мэй с ней развлёкся. Эту бы тоже не мешало поучить хорошим манерам.

– У меня не такие странные вкусы, как у Миркрихэйра, – зевнул первый, прикрывая рот длиннопалой ладонью с ухоженными, заточенными треугольниками ногтями. – Боюсь, стошнит.

Мантрой возводя в степень четвёрку, с полусогнутой спиной я принялась пятиться назад. Пускай глумятся сколько хотят – я сюда пришла не для того, чтобы с ними препираться. Только лучше убраться подальше от этой парочки, на другой этаж, пока им не пришло в голову поглумиться не только слов…

Рывок за волосы обжёг кожу болью, вынудив меня вскрикнуть и выпрямиться.

Не успела.

– Разве мы позволяли тебе уйти? – вкрадчиво промурлыкал шрамолицый, наматывая мои волосы на серую руку, подтаскивая к себе. – Похоже, Миркрихэйр плохо тебя учит.

– Да он своих кукол никогда ничему не учит, – хохотнул его товарищ. – Это Повелитель им потом объясняет, что к чему.

– Ты ещё не поняла, что означает эта безделушка? – Чужие пальцы вынудили меня застыть, почти прижавшись к дроу, беспомощно задирая голову. Свободная ладонь дроу легла на моё горло, коснувшись ошейника. – Ты рабыня. Ты ничто. Любой из Детей Луны выше тебя. Ты должна ползать в ногах, повиноваться и радоваться, что пока ещё живёшь. – Волосы резко отпустили, позволив мне рухнуть на пол, лишь в последний момент подставив руки, чтобы не повалиться на мрамор кулём. – Рабы не смеют уходить прочь от господ, если те их не отпускали. Ты могла этого не знать, но я даю тебе возможность загладить вину. Благодари за урок. На коленях.

Судорожно хватая воздух раскрытыми губами, я продолжала считать степени четвёрки. Выпрямила спину, но не поднялась и не подняла головы, коленками чувствуя сквозь бархат юбки холод мраморных плит.

…я не гордая. Не гордая. Я просто облезлый бродячий кот, который хочет жить и вырваться на свободу. А для этого придётся принять местные правила игры – на то короткое время, пока я ещё здесь.

Если б я верила в кого-то на небесах, я бы сейчас помолилась, чтобы время это оказалось как можно более коротким.

– Спасибо, – послушно стоя на коленях, выплюнула я глухо.

– Думаешь, мне от тебя слова нужны?

Когда я всё же непонимающе вскинула голову, дроу деловито тянулся к пуговицам на камзоле: тем, что ниже пояса.

– Хорошо поработаешь своим болтливым ртом, – заметив мой взгляд, добавил он скабрёзно, – я, так и быть, позволю тебе уйти. Даже невредимой.

– Сам же говорил, что стошнит, – усомнился другой, с интересом наблюдавший за происходящим.

– Я ведь не любоваться на неё буду. А в этом она, верно, хороша – за что-то же Миркрихэйр её при себе держит…

Наконец сообразив, чего от меня хотят, я вскочила прежде, чем успела подумать.

Тут же задохнулась от острой, пронзающей боли, когда мне в живот всадили кулак – и, согнувшись пополам, рухнула обратно.

– Вставать я тебе тоже не разрешал, – пробившись сквозь пелену шока, донёсся сверху голос дроу. – А теперь проси оказать тебе честь…

– Нет, – выплюнула я, ненавидящим взглядом сверля ноги дроу, чеканя слова, как литеры. Я очень надеялась, что не ошибаюсь в том, что сейчас скажу. – Я кукла колдуна, не ваша. Лоду не понравится…

Губы обожгло – меня заткнули, лениво, наотмашь хлестнув по ним рукой. Потом по щеке – больно, будто хлыстом: видимо, заточенные ногти рассадили кожу.

– Рабам не дозволено перебивать господ. Уже второй урок, – равнодушно бросил дроу, пока я хваталась за лицо. – Чем быстрее научишься быть послушной, тем лучше для тебя. Ты правда думаешь, что Миркрихэйр сильно горевал, когда попользовали его предыдущую девчонку?

– Тоже неосторожно гуляла по дворцу, – добавил другой, – и поплатилась за это не только синяками. Она ведь личиком была ничего, не то, что ты. Конечно, Миркрихэйр был недоволен, но что он мог сделать? Залатал её своими зельями и больше не выпускал из башни. Да она и сама не рвалась… пока сбежать не попыталась.

…следит ли за мной Лод сейчас?

А если следит – и ему всё равно?..

На краю затуманенного слезами зрения я различила, как шрамолицый наклоняется ближе ко мне.

– Проси, – почти прошептал он – с таким предвкушением, будто в лице коленопреклонённой человеческой девчонки ему преподнесли самый вкусный в мире десерт.

…им мало было просто унизить меня: они хотели, чтобы я молила, на коленях молила о своём унижении. Отыграться на мне за всех ненавистных людей, что когда-то посмели не умереть, а загнали их сюда, чтобы самим наслаждаться свежим ветром и лунным светом. И беззащитность выбранной жертвы их не смущала, скорее нравилась. А вздумай Лод одолжить им кольцо…

Не подчинюсь. Не буду молить, кричать и плакать. Не убьют же они меня, в конце концов.

Наверное…

– Нет.

В этот раз снова ударили кулаком. По скуле, прямо под очками, так, что я не устояла и завалилась на бок. Боль пришла не сразу: прежде в глазах, из которых всё же брызнули слёзы, затанцевали цветные звёздочки. Двести пятьдесят шесть, тысяча двадцать четыре, четыре тысячи девяносто шесть… только не кричать, только не…

– Нет, тыбудешь просить!

Ещё удар. Мыском сапога – по рёбрам. Боль пронзила иголками, перехватила дыхание, скрутила внутренности в раскалённый узел.

– Проси!

Удар – я всё-таки закричала.

Третий – я ухватила дроу за сапог, обвив руками его ногу, повиснув на ней, мешая двигаться. Нет, не хочу больше, не могу, не…

– Маленькая сигинг![19] – Дроу яростно дрыгнул ногой, пытаясь высвободиться. – Я тебя научу…

– Лод! – безнадёжно, неосознанно завизжала я, прекрасно зная, что он не услышит… но по шее вдруг разлилось тепло нагретого серебра.

Что-то подцепило меня за ноги, вздёрнув вниз головой. Библиотека на пару мгновений исчезла в знакомом головокружительном мареве, – и мы с дроу, чью ногу я так и не отпустила, кубарем покатились по пушистому ворсу бежевого ковра. А остановились, лишь уткнувшись в мыски замшевых ботинок, похожих на мокасины.

– И что это значит, Артэйз?

Голос Лода обжигал льдом – и заставил дроу вскочить так стремительно, словно этот лёд вдруг оказался под ним:

– Это ты мне ответь! – Горделиво отряхнувшись, он оглядел лабораторию колдуна. – Что я здесь делаю?

– Она позвала меня. Я перенёс её к себе. Тебя захватило побочным эффектом. – Лод посмотрел на дроу, задержав взгляд на расстёгнутых пуговицах камзола. Потом опустился на одно колено, ко мне: скрюченной, тяжело дышащей, держащейся руками за живот. – Что с ней?

– Тебе надо лучше воспитывать своих сигинг, Миркрихэйр. – Отступив на пару шагов, дроу откинул волосы со лба. – Она шаталась по дворцу. Вынюхивала что-то в библиотеке. Не проявила ко мне должного уважения.

Колдун осторожно взял моё лицо в ладони, заставив повернуть голову, и его светлые глаза сузились.

– Он бил тебя? – тихо спросил Лод.

Я дёрнула головой в судорожном кивке.

– Просто бил?

Снова кивок.

С прищуром, не обещавшим кому-то ничего хорошего, колдун поднялся на ноги.

– Лучше ей понять своё место сейчас, – самозабвенно разглагольствовал дроу, – всё равно ведь, когда наиграешься, нам отдадут, если Повелитель не решит её сразу…

Не приближаясь к нему, кистью правой руки Лод выплел в воздухе некий сложный символ.

В следующий миг дроу отчаянно попытался стряхнуть нечто, вцепившееся в его горло, выдавившее из глотки сдавленный хрип, – и не сразу понял, что это его собственная рука.

– Кажется, Сумэйл в прошлый раз решил не распространяться о последствиях своего поступка. Значит, придётся повторить урок. – Сжимая воздух рядом с собой, Лод спокойно наблюдал за тем, как дроу душит сам себя. Тот пытался оторвать цепкие пальцы от шеи, помогая подбородком и свободной левой рукой – бесполезно: ладонь отказывалась подчиняться, повторяя движение пальцев колдуна. – Она – моя, а я ненавижу, когда трогают мои вещи. Ясно?

Дроу судорожно закивал: он задыхался, серое лицо его темнело.

– Если мои вещи портят, я очень расстраиваюсь. Когда я расстраиваюсь, то перестаю контролировать себя. А когда я перестаю контролировать себя, то могу натворить…всякое. Это тоже ясно?

Новый кивок – ещё судорожнее.

– Чу-удно.

Лод опустил руку, – и дроу согнулся пополам, кашляя, дыша шумно и тяжело. С чего-то уставился на свои трясущиеся ладони.

Сквозь жгучую радужную пелену, застилавшую взгляд, я не сразу заметила: суставы на них распухли, а пальцы скрючились, словно в артрите.

– Тебе повезло, что ты не сотворил с ней большего. Можешь спросить у Мэя, какой урок я преподал ему. У тебя в ближайшие дни всего-навсего поболят руки, – любезно пояснил колдун. – Есть будет трудновато, не говоря уж о том, чтобы кого-то ударить… Друзьям передай, что следующий так дёшево не отделается.

– Тебе это так с рук не сойдёт, – прохрипел дроу, прижимая ладони к груди, будто это могло помочь.А ведь ему правда больно, подумала я с мстительной радостью, по-прежнему крючась на полу: каждое движение причиняло боль, сил встать просто не было.

– Я придворный маг Повелителя. Возлюбленный его сестры. Первый его советник. Лучший его друг. Ты можешь сказать то же самое о себе? Или о ком-либо ещё в этом дворце?

Кое-как выпрямившись, дроу посмотрел на его широкую улыбку – затравленно, на меня – угрожающе – и ретировался.

Когда Лод повернулся ко мне, он уже не улыбался.

– Жить надоело? – голос хлестнул яростью хуже пощёчины. – Я говорил тебе не покидать башни!

Я попыталась ответить, оправдаться, но каждый вдох отзывался болью в лёгких, каждое движение жгло огнём, степени четвёрки отказывались идти на ум. Я подавилась комом в горле одновременно с тем, как с ресниц всё-таки сорвались слёзы; жмурясь, из последних сил попыталась удержаться от плача, но лишь расплатилась новой порцией боли – и всхлипнула, больше не в силах сдерживаться.

– Тише, тише. Всё хорошо… не плачь, – злости в голосе как не бывало: меня обняли, прижали к себе, как рассадившего коленку ребёнка. Я уткнулась в его мантию, хлюпая носом, чувствуя запах полыни, снега и книг. Как кто-то в подземельях дроу может пахнуть снегом? Разве снег вообще пахнет?.. – Акке, позови Морти. Скажи, у нас тут синяки, изувечено лицо.

Я не услышала ни появления, ни отклика иллюранди, но знала, что тот подчинился приказу. Меня легко подхватили на руки и понесли куда-то. Я слышала, как колдун пинком открывает дверь, спустя какое-то время – ещё одну, но решилась открыть глаза, лишь когда меня опустили на нечто мягкое.

Кровать. В его спальне, та самая, что я мельком видела вчера.

– Артэйз тебя больше не тронет, но за других не ручаюсь. – Сев рядом, Лод потянулся к завязкам на корсаже. – В живот бил, верно?

Я молча позволила ему возиться со шнуровкой – впрочем, расправился колдун с ней быстро. В конце концов, ему это точно не впервой. Снимать корсаж не стал: просто спустил на бёдра смешным подобием верхней юбки. Осторожно повернул меня на спину – и всё равно мне пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть.

Задрав блузку до груди, Лод медленно провёл по коже расправленными ладонями. Скосив глаза, я поняла, что его рука светится – знакомым сиянием с внутренней стороны, на сей раз серебристым.

– А Артэйз ещё легко отделался. Два ребра сломаны. – Лод накрыл пальцами место, болевшее сильнее всего. – Придётся потерпеть.

– Что потер…

Колдовское сияние стало ярче, пронзительнее, острее – и боль взорвалась в груди раскалённым свинцом. Я выгнулась дугой, вцепившись пальцами в простыни, судорожно хватая губами воздух, отчаянно вспоминая пятнадцатую степень четвёрки. И не закричала лишь по одной причине: когда так больно, не можешь кричать.

Один миллиард семьдесят три миллиона семьсот сорок одна тысяча восемьсот двадцать четыре…

…боль отступила, позволив обмякнуть в постели, разжать пальцы и почувствовать, как из-под ресниц вновь текут слёзы, прокладывая влажные дорожки от уголков глаз к вискам. А ещё – что дышать снова стало легко.

– Может, хоть теперь будешь слушаться старших. – Лод провёл рукой по моим волосам – так ласково, как меня давно уже не касались. – Когда ты поймёшь, что я тебе зла не желаю?

Морти ворвалась в спальню миниатюрным среброволосым ураганом. Посмотрела на меня, заплаканную, со спущенным корсажем и задранной блузкой; на Лода, убиравшего с моего лица спутанные тёмные пряди. На миг лицо её окрасило холодное недоумение, – но когда дроу присмотрелась к моему лицу, хмурая морщинка меж её бровей разгладилась.