Шакалы из Лэнгли

– Эти видеокамеры рабочие?

– Естественно.

– Мне хотелось бы взглянуть на записи с них.

И они прошли в комнату, где находился видеорегистратор. Оператор достаточно споро нашел нужные видеокамеры и вывел искомые записи на монитор. И тут выяснилось, что запись с обеих камер велась до 23 часов 40 минут вчерашнего дня, после чего начались помехи, которые длились до 00 часов 20 минут уже следующего дня. Более того, точно такие же помехи оператор обнаружил и на соседних парковочных камерах.

– Что случилось с камерами в эти полчаса, мы можем выяснить? – спросил инспектор.

Начальник лишь развел в недоумении руками, а вот оператор после внимательного изучения помех все же высказал свое предположение:

– Судя по всему, это какое-то внешнее влияние. Оно похоже на радиопомехи, когда рядом включается мощное излучающее оборудование, например радиопередатчик или радар. Именно они, видимо, и вызвали столь частые волны колебаний, которые исказили видеоизображение.

– А каким образом такой радиопередатчик мог попасть на парковку?

– Да как угодно, его можно разместить в обычном автомобиле.

– То есть его могли включить на определенное время, чтобы вывести из строя видеонаблюдение на парковке?

Оператор утвердительно кивнул головой.

– А что же ваша охрана не обратила на это внимание? – Салам повернулся к аль-Сайеду.

– Почему не обратила? – искренне возмутился охранник. – Вполне вероятно, что это было зафиксировано в их журнале.

Однако когда в руках у Салама оказался искомый документ, никаких записей на этот счет он там не обнаружил. Получалось, что охрана попросту прозевала этот эпизод.

– Может, охранник в этот момент куда-нибудь отлучился или был занят чем-то другим? – растерянно произнес аль-Сайед, продолжая листать журнал, как будто от этого мог быть какой-то толк.

– А где в этот момент находился Фахми, вы знаете?

– Когда именно?

– Когда вышли из строя видеокамеры.

– Его напарник рассказал мне, что он отлучился от главного монитора после одиннадцати вечера и больше там не появился.

– А куда он отлучился, сказал?

– Нет.

– А записи с видеокамер вы смотрели?

– Зачем, если и так ясно, что это самоубийство.

– Это вам ясно, а мне пока не очень.

Повернувшись к оператору, Салам спросил:

– Мы можем посмотреть перемещения Фахми после одиннадцати вечера?

– Без проблем.

Спустя несколько минут эти записи уже транслировались на мониторе. Было видно, что Фахми в 23.10 покинул операторскую и зашел в видеорегистраторскую. Там он пробыл более получаса, после чего отправился на парковку. Дальше шел обрыв записей. Больше ни одна видеокамера не запечатлела Фахми живым. С этого момента в голову Салама стали закрадываться мысли, что это самоубийство выглядит весьма подозрительно.

– А зачем Фахми мог приходить в видеорегистраторскую, да еще на полчаса? – задал очередной вопрос оператору Салам.

– Судя по всему, смотрел какие-то прошлые записи.

– Или их скопировал? – высказал предположение инспектор. – А мы можем по вашей базе узнать, что это были за записи?

– Попробуем, – ответил оператор и стал энергично бить по клавишам клавиатуры, выводя на монитор компьютера какие-то данные из видеорегистратора. Но спустя несколько минут он разочарованно произнес:

– Увы, но данные за тот период, когда здесь был Фахми, стерты.

– Кто же их стер?

– Не знаю, может быть, сам Фахми подчистил базу данных, когда уходил.

– Значит, установить, какие именно записи его интересовали, мы не сможем?

– Скорее всего, нет.

– Но если предположить, что здесь кто-то был после Фахми, мы можем увидеть этого человека или людей на записи с видеокамер?

– Не можем, – ответил оператор и, поймав вопросительный взгляд инспектора, пояснил:

– Записи с этой камеры тоже стерты.

«Значит, здесь действительно были посторонние, – подумал Салам, но высказать эту мысль вслух поостерегся, не желая разглашать свои выводы перед посторонними. – К тому же в вещдоках, обнаруженных в одежде Фахми, ключей от видеорегистраторской найдено не было. Выходит, кто-то их у него позаимствовал, поскольку на стоянку он наверняка пришел с ними».

– А у Фахми были какие-нибудь конфликты с коллегами по работе или, может быть, с персоналом отеля? – задал очередной вопрос начальнику охраны инспектор.

– Я ни о чем подобном не слышал. Так вы думаете, что это все-таки могло быть не самоубийство?

– Я пока ничего не думаю, я всего лишь сопоставляю факты. Может быть, кто-то спрашивал вас о Фахми в последнее время, интересовался его делами?

– Да, нет, вроде, – пожал плечами аль-Сайед. – Хотя… Саймон Янг вчера хотел выразить ему свое сочувствие по поводу болезни его дочери.

– Кто такой Саймон Янг?

– Это очень уважаемый человек, американец. Он большая шишка в компании «Индастри электроникс» и вот уже несколько лет является постояльцем нашего отеля. Живет на восьмом этаже.

– А как он узнал о болезни малышки?

– Я ему вскользь рассказал во время делового разговора.

– О чем разговор, если не секрет?